− Говнюк? − он сделал паузу, вытаскивая дозатор из пустой бутылки «Джеймсона» и запихивая его в новую. − Именно. Говнюк. − Я вымыл руки, а потом взял чаевые из банки, стоявшей у кассы. − Тупая задница. Засранец. Говногоблин. Продажный членосос. Ходячие лосиные причиндалы. Овцетрахальщик. Слов полно, продолжать? − Пожалуй, нет. Ты оскорбляешь мои тонкие чувства своими грубыми, варварскими эпитетами. Я так и в обморок могу упасть, − произнес он с монотонным сарказмом. − Где ты вообще понабрался такого, кстати? − Долгие перелеты для десантирования, где нечем заняться, кроме как находить новые и все более изобретательные способы оскорблять друг друга, − ответил я. − Ну, определенно, ставлю тебе пятерку за креативность. Я засмеялся, пересчитывая купюры и сортируя их. − Серьезно, мы делали это часами. Это ничто по сравнению с тем дерьмом, которое мы сочиняли. У тебя уши бы отсохли на твоей правильной маленькой голове, услышь ты, что мы придумывали после шести или восьми часов полета в хвосте C-130. (уточнение от перев. С-130 − американский военно-транспортный самолет). Целью было обозвать как можно более мерзко и оскорбительно. − Иди. Звони своей женщине. Мы тут сами разберемся. − Она не моя женщина. Мы просто… репетируем свидания. Брок долго смотрел на меня. − Из этого заявления столько всего можно извлечь, что я даже не знаю, с чего начать. − Так и не начинай. Просто забудь. Он пожал плечами, подняв руки в знак капитуляции. − Ладно, ладно. Но ты же понимаешь, что я проведу твой психоанализ позже? Я помахал рукой и сунул деньги в карман. − Да, да, яйцеголовый. Увидимся позже. Я побежал наверх и переоделся в чистые джинсы, простое черное поло, военные ботинки и кожаную куртку. Слегка засомневался, но все же сунул несколько презервативов в задний карман, просто потому, что никогда не помешает быть готовым, особенно учитывая сильную физическую химию между мной и Марой. Ксавьер уехал на своем байке, так что я остался без транспорта. Ситуация, которую необходимо было срочно исправлять, если я собирался прожить здесь как минимум еще восемь месяцев. По правде говоря, я мог представить себе, что пробуду здесь, в Кетчикане, немного дольше. Мне нравилось находиться рядом с братьями, дома, жить скучноватой гражданской жизнью в кои-то веки. Я прослужил на флоте без малого десять лет, большую часть времени морским котиком, и моя жизнь была далеко не нормальной, поэтому это было ново и немного странно, и я наслаждался таким времяпровождением. Через первый этаж я прокрался на улицу, затем направился в порт, где, как я знал, стоял круизный лайнер Клэр, подруги Мары. Я набрал номер Мары. Она ответила после третьего гудка. − Привет. − Привет. Развлекаешься с Клэр? Я слышал шум и голоса на заднем плане, она определенно находилась в порту. − Да, денек был веселый. Мы еще погуляли по Рейнберду, взяли Утиный тур, пообедали. − Забавно, я вырос здесь и никогда не покупал Утиных туров. − Да, а я полжизни прожила в Сан-Франциско и никогда не была ни в Алькатрасе, ни в лесах Мьюра. Когда где-то живешь, то обычно не очень-то увлекаешься всякими туристическими штуками. − Верно, − согласился я. − Так ты в порту? Хочешь где-нибудь встретиться? − Да. Вообще-то, я только что высадила Клэр. Ты на байке брата? − Нет, он сам на нем, так что я иду пешком. Подумал, что мне нужно купить машину или типа того. Ходить повсюду пешком − это же бред. − Разве ты не солдат? Я думала, ты привык к походам. Я рассмеялся. − Я служил во флоте, а не в армии. И, будучи морскими котиками, мы особо пешком не ходили. Это не самый эффективный способ проникновения, по большей части. − Проникновения куда? − Эх, зависело от цели миссии. Глубоко в тыл врага, на борт посреди океана, за огороженный периметр. Цели менялись. − И как же ты тогда проникаешь? − поинтересовалась она. − Ну, опять же, это зависит от миссии. Если бы мы столкнулись с грузом наркобарона посреди океана, мы бы десантировались из вертолета и поплыли к нему, а если бы борт был достаточно большим, мы бы даже применили прыжок с задержкой раскрытия парашюта. − Что еще за прыжок с задержкой раскрытия парашюта? − спросила она и заговорила прежде, чем я успел ответить. − И вообще, где ты? − Рядом. Просто стой на месте, я найду тебя. − Окей. Так что за прыжок такой? Продолжай. К тому времени я был уже близко к докам, поэтому начал осматривать толпу, жалея, что у меня нет лишних четырех дюймов роста Баста, чтобы видеть поверх толпы. Наконец я заметил Мару на набережной возле одного из гигантских круизных лайнеров. Она стояла спиной ко мне, и я подкрался к ней сзади. − Ну, − начал я, − это означает десантирование с большой высоты с длительной задержкой раскрытия парашюта. Это просто очень сложный способ прыгать с парашютом, в принципе. Это значит, что мы прыгаем на высоте тридцати тысяч футов и летим в никуда от четырех до двух тысяч футов высоты НУЗ. − А НУЗ что такое? − Над уровнем земли. − Я уже подошел близко и понизил голос, чтобы она не услышала меня, хотя толпа была достаточно плотной, так что шансов на это было мало. − Это значит свободное падение в течение нескольких минут, при котором легко достигаешь скорости около ста миль в час. − А для чего нужны такие прыжки? − Потому что на высоте тридцати тысяч футов самолет не виден с Земли невооруженным глазом, так что радар не сможет нас заметить. Повседневные прыжки выполняются на высоте четырнадцати тысяч, и парашют открывается довольно высоко, поэтому вниз летишь достаточно долго. Это нормально, если прыгаешь в свое удовольствие, но при подготовке к военной операции, нежелательно, чтобы плохие парни заметили наступление, верно? Таким образом, быстро и жестко летишь в свободном падении и открываешься в последнюю возможную секунду, отсюда меньше шансов быть замеченным. − О, думаю, это имеет смысл. − Мара понизила голос. − А какие еще… проникновения ты совершал? − Все виды, − ответил я. − Мой любимый − подкрасться красиво и медленно… Я отключил связь, сунул телефон в карман и преодолел последние несколько футов между нами. Мара по-прежнему смотрела в сторону, явно не понимая, что я повесил трубку или что связь прервалась. Она убрала телефон от уха и уставилась на экран. − Зейн? − она повернула голову, оглядывая толпу вокруг. Теперь я находился на расстоянии вытянутой руки. Я прыгнул, обнял ее и уткнулся носом в шею, а потом прошептал ей на ухо: − Всегда был очень хорош в медленных проникновениях. − О, да? − подскочила она, когда я впервые схватил ее, но сразу же расслабилась, когда поняла, что это я. − Тогда тебе придется продемонстрировать свое медленное проникновение. Это звучит… интригующе. Я скользнул руками по ее животу вверх, остановившись под грудью. − Фокус в том, чтобы двигаться очень медленно, просто… скользить внутрь, понимаешь? Она запрокинула голову, положив ее мне на плечо и просунув руку между нами, чтобы провести по краю моей молнии. − Думаю, у меня есть идея, как это работает. Хотя уверена, что мне понадобится демонстрация. На всякий случай. − Да ладно? Я опустил руку и накрыл ее лоно поверх джинсов. − Только не здесь, − пробормотала она, схватив меня за запястье. − Я еще не совсем готова к эксгибиционизму. − Я тоже. − И прикусил мочку ее уха. − Так как насчет того, чтобы показать мне свой номер? − Разве это обычно не происходит после свидания? − Полагаю, все зависит от нас, − ответил я. − Мне нравится думать, что мы в состоянии самостоятельно решить, как хотим, чтобы все происходило. − И, по-твоему, сначала секс, а потом свидание − это действенный план, да? − И после. − Я пощекотал ее ухо языком. − И, может быть, даже во время. Никогда не знаешь наверняка. − Во время? Я взял ее за руку и повел в направлении ее гостиницы. − Ага, во время. Ты надеваешь что-нибудь более… удобное, и я могу делать с тобой всякое интересное. − Неужели? − выдохнула она. − А… А что, если я не привезла ничего удобного? − Серьезно? − Ну, возможно, есть одна юбка.