Солнце пустилось в путь на ночлег. Скатываясь с дневного холма, укрылось лёгким облачком-парео. А краснющее-то! Похоже, сегодня оно на пляже перестаралось. Кефирчиком его помазать. Поднялся ветер, зашуршала листва на дубе. Шумящая листва меня всегда успокаивает. Хлопнула входная дверь – мать с работы пришла. Вечер. Я снова выбралась на балкон. Листья вызвали меня как будто по скайпу[1] шелестящим вызовом-звонком. Приветик, дуб! Ну, что скажешь? Дуб не напрасно меня вызвал: на своём балконе стоял и потягивался новый жилец. В шортах, с голым торсом. Он ко мне повернулся. А глаза! Го-лу-бы-е – как кусочек неба в тёмных дождевых тучах. Смотрит на город с высоты восьмого этажа – куда его с родителями занесло? Что за район? Деревня или всё-таки город? Увидел меня и улыбнулся. – Привет! Надо же, поздоровался! – Привет, – ответила я, сильно обрадовавшись. – Мы с тобой сегодня уже здоровались. – А, точно. Ну ничего. – Ты в нашу школу завтра пойдёшь, да? – Вероятно. В тридцать первую. – В нашу. В какой класс? – Десятый «А». – В наш! – Вот здорово! – парень снова широко улыбнулся. – А ты сядешь со мной? Расскажешь про всех. – О,кей! – Прости, забыл, как звать-то тебя? – Вета. Виолетта, значит. – Ветка, значит? – Пусть будет Ветка. Меня многие так зовут. – А какого ты дерева ветка? – Ой, – я засмеялась, – ой, я и не знаю. Я об этом не думала. Тебе какого хочется? Он придирчиво осмотрел меня. Ненакрашенную, потную от жары. Представляю, какой у меня вид. – Пусть будет ветка рябины. Ты такая же стройная. Ух ты! Да он ничего! – Хорошее дерево. Мне нравится. – Мне тоже. А меня звать Лев. – Да, я помню, Лёва. Ты говорил. – Прости. Я спал и мало что помню. – Плохая память? – Плохое настроение. Я его переспал. Только что переехали, ничего не могу найти. Ну, всякое такое. Пустяки. Он обнял себя за плечи, похрустел плечами. – Лёва! – послышался из комнаты женский голос. – Да, мам, иду! До завтра, рябиновая! – До завтра! – Стукнешь в двери, как в школу соберёшься? – О,кей! Сядем с Лёвкой за четвёртую или за пятую парту. Оттуда удобно наблюдать за Захаром, он всегда на третью садится. Из года в год. Приятно идти рядом с красивым парнем. С незнакомым к тому же. С незнакомым для других, имею в виду. Девицы из нашей школы мельком взглядывали на меня, потом на Лёвку и снова на меня – и не могли скрыть зависти. И поголовно все со мной здоровались! Даже Китаева из 10 «Б» подарила мне благосклонный кивок. Она никогда не здоровалась! Никогда! Правда, и я тоже, но она никогда, а сегодня поздоровалась. Благодаря Льву, конечно. Наверное, они хотели, чтобы он тоже всем отвечал на приветствия, а не только я. Щас! Будет он с вами со всеми здороваться! Щас! Кто вы такие вообще-то? Шли и болтали о пустяках. Лев рассказал, что их семья не из нашего города. – Жили раньше в Воркуте, знаешь город такой за полярным кругом? – Ага, слышала, там шахты, да? – Ну да. И ещё сейчас там такие зоны, как в «Сталкере», целые дома, магазины, школы – вымершие окна выбиты, одни кошки шныряют и ещё пацанва. Памятники руку вперёд вытягивают, пустоту щупают. – А чего там случилось-то? Тоже, что ли, Чернобыль? – Нет. Всё гораздо проще. Шахты позакрывались, народу работать негде, уезжают. Да вообще просто бегут все. Продают квартиры буквально за бесценок. За восемьсот тысяч трехкомнатную. – За восемьсот тысяч? – я остолбенела. – Ну, за … словом дёшево. Мы ещё не продали свою. В центре города, шикарная трёшка. Хочешь купить? – Да запросто. Прямо сейчас можно? – А осмотр? Покупают же после осмотра. – А мы с уроков сбежим на поезд и – на осмотр. – Классно! – Сколько уроков пропустим? – Ну, не менее шестидесяти, – Лёва стал подсчитывать в уме: – Три дня туда, три дня обратно, день на смотрины – если по шесть уроков в день – полтинник. – Да? Я думала, больше. – Нет, это же не Дальний Восток. Страна с юга на север не очень протяжённая. Ехать до Воркуты три дня отсюда на поезде. – На оленях лучше! Посмеялись. – Чай там попьём, – добавил Лёва. – А как же! С сухариками! Красиво вокруг было, листья золотели прямо на глазах, и ещё малышня… Малыши меня всегда в этот день умиляют – такие все серьёзные, девчонки с белыми бантами, мальчишки – женихи в миниатюре, все в костюмчиках, не хухры-мухры, у всех букеты в руках, некоторых за цветами вообще не видать, одни только ушки-лопоушки. Когда-то мы тоже такими были. Гляжу сейчас на старшаков – дяди и тёти. И никаких костюмов: футболки навыпуск и джинсы, всё самое-самое обычное. Оп-ля! Нет, один разоделся, есть у нас в школе придурок. Павел Винталёв. Этот в костюме был, вышагивал с мамой под ручку. При букете, ка-а-анечно. Винталёв – медалист с первого класса, у него на лбу было написано: ме-да-лист. Ему положено в костюме с галстуком ходить, банкир долбаный. А что, Пашка не банкиром, что ли, будет? Как же – филологом-поэтом. Чтобы две копейки в год зарабатывать. Пересекли площадь Макарова. Она сегодня вообще пуста – скейтбордисты в школу потопали. Но что тут будет после уроков! На улице солнце смайликом добродушным, все школьники придут кататься. Как я и предполагала, Захар сел за третью парту в первом ряду. Четвёртую уже заняли Мокрецова с Топилкиной. Захар на меня покосился. – Знакомься, Захар, – сказала я, когда мы проходили мимо него. – Это Лев. – Я даже не остановилась, когда это произнесла. Как будто Кислицин мне вообще побоку. – Ну, – кивнул Захар, искоса глянув на Лёвку. Даже не поздоровался! Ни со мной, ни с новеньким.