Свавар не мог перестать думать о ней. К своему большому удивлению. Считал себя сильнее. Представлял, как она взаперти ждет Элиаса. Его жизнь была бы легче, если бы Элиас никогда об этом не упоминал. Тогда бы она просто спокойно умерла, и Свавара не тяготила бы мысль о том, что он мог ее спасти. Конечно, он не знал, где именно она находится, но мог, по крайней мере, сообщить в полицию, и ее начали бы искать. Дал бы ей хоть маленькую надежду. Надежда, однако, постепенно таяла. Он должен принять решение. Его не грызла совесть из-за того, что он участвовал в этом деле вместе с Элиасом и должен был получить плату за то, чтобы привезти в Исландию молодую женщину, которую нужно было продать в рабство. «Это происходило независимо от того, как я к этому отношусь, – размышлял он. – Если я отказался бы, на моем месте был бы кто-то другой». Теперь эта молодая женщина вдруг превратилась в голове Свавара в реального человека, хотя он в глаза ее не видел; в человека, который где-то сидел и ждал смерти. В то же время им управлял инстинкт самосохранения. Прежде всего, нужно спасать самого себя. Даже в мыслях он не смог бы ради ее спасения сесть в тюрьму, пожертвовать мечтами о лучшей жизни в теплой стране, позволить в одночасье рухнуть своим планам. Он попытался заснуть, но не вышло. И теперь сидел у окна, глядя в небо. Сколько сейчас времени, Свавар не знал. Давно выключил мобильный и выдернул из розетки домашний телефон. После корреспондентки, которая приходила прошлым вечером, он ни с кем больше не разговаривал. Корреспондентка. Мысль пронзила его как молния. Он мало разбирался в работе журналистов, но знал, что они никогда не сдают свои источники. Никогда. Как же ему раньше не пришло это в голову? Просто, как все гениальное. Он обретет душевный покой, переложив ответственность на корреспондентку. Она ничего о нем не расскажет, но, разумеется, должна будет сообщить полиции о бедной девушке. Свавар вернулся к жизни. Даже проголодался. И решил сходить на причал, посмотреть, нельзя ли там купить какой-нибудь рыбы. Что-то простое и гениальное, под стать этой замечательной идее. Телефон лежал на кухонном столе. Он включил его и быстро нашел сообщение, где Исрун оставила свой номер. После него Свавар получил еще море сообщений, большинство от Палли Полицейского и прораба Хакона. Обязательно перезвонит им, после того как свяжется с Исрун; он готов был снова приступить к работе. Свавар набрал номер ее телефона. Исрун была на полпути в гостиницу. Она стояла на Ратушной площади и смотрела в сторону церкви. Немного проголодалась и думала заморить червячка, заказав пиццу в одном из ближайших ресторанчиков. Но сначала хотела посмотреть церковь, посидеть там, немного расслабиться. Никогда не считала себя особо верующей, но в последние месяцы все изменилось. Теперь ей хотелось верить. Хотя она и не знала, как к этому подступиться, как обрести веру после стольких лет безверия. Наверное, для начала нужно чаще бывать в церкви. Она не часто посещала службы, но любила зайти в церковь, когда там ничего не происходило. Просто посидеть на лавочке и насладиться тишиной. Исрун медленно и тяжело поднялась по ведущим к церкви крутым ступеням, сказывалась накопившаяся за трудный день усталость. Церковь была открыта, но внутри никого не видно. Вздохнув, она села на предпоследнюю скамью и смогла наконец расслабиться. Закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать. Особенно о событии, которое полтора года назад произошло в Акюрейри и заставило ее переехать на юг, устроиться на работу в новостной отдел. Старалась также не вспоминать поездку к Катрин в Ландэйяр. Травма, полученная в Акюрейри, стала для нее тяжелым ударом, однако она смогла восстановиться, приложив для этого немалые усилия и отрицая сам факт произошедшего. После встряски от посещения Ландэйяра она снова оказалась в нокауте. И снова попыталась прибегнуть к отрицанию, но эффект был кратковременным. На некоторое время ей все же удалось избавиться от мыслей об этих событиях, но очистить ум или расслабиться не получилось; вместо этого вспомнился разговор с Моной, грустной и усталой женщиной, показавшейся ей такой отрешенной. Вдруг у нее возникло ощущение, что в рассказе Моны что-то плохо согласуется. Какая-то маленькая деталь. Сообразив наконец, что это за деталь, она шумно вскочила с церковной скамьи, радуясь, что в церкви, кроме нее, никого нет. Исрун опрометью сбежала по ступенькам церкви. Нужно было как можно скорее оказаться у Моны, и лучше до прихода Логи и Йокуля. В дороге у Исрун зазвонил телефон. Она остановилась и посмотрела на экран. Номер был незнакомый. Этот разговор можно отложить до лучших времен. Вскоре она уже стояла у дверей Моны. Нажала на кнопку звонка, ждать долго не пришлось. Мона впустила ее в дом и хмуро сказала: – Я была уверена, что вы вернетесь. Я чем-то себя выдала, да? Исрун кивнула. – Хорошо, тогда вы услышите всю правду, – пообещала Мона, и будто камень упал у нее с души. 15 Не проходило и дня, чтобы Гудрун не думала о Гойти. Она работала в Рейкьявике в крупной компании, выпускающей программное обеспечение. Рабочий день был долгим, работа требовала большого внимания, тем не менее в суете дня Гудрун то и дело возвращалась в мыслях к брату и, конечно, к матери. Обоих она лишилась слишком рано. Оба наложили на себя руки, хотя ни на ком из них не было никакой вины. Отец Гудрун и Гойти тоже умер, но это случилось еще до того, как Гойти лишил себя жизни. Теперь остались только она и их старший брат, однако особой близости между ними никогда не существовало. Он был намного старше. Гойти же всегда тесно общался с Гудрун и обращался к ней, когда ему было плохо в школе. На самом деле ему было плохо в школе с самого первого дня. Не вписался. Гудрун была на два года младше и старалась поддержать его как могла. Но она была всего лишь ребенком. Конечно, она должна была рассказать все родителям, но Гойти строго-настрого запретил. Он не понимал, что ни в чем не виноват, а напротив, сам жертва травли. Гудрун точно знала, кто издевался над братом особенно жестоко, морально и физически. Она хорошо запомнила Хлинюра, при этом тот не знал, кто она такая. Она его боялась, и неудивительно: его жестокость иногда зашкаливала. Гойти рассказывал сестре не все, иногда она узнавала о происходящем другими путями. Но об издевательствах в бассейне брат поведал ей сам, как Хлинюр снова и снова держал его под водой, каждый раз нашептывая: «Скоро я научу тебя умирать». Эти слова осели у нее в памяти, обретя форму беспросветного кошмара. Хотя эти жуткие сцены в бассейне сама она ни разу не видела, что же тогда говорить о Гойти. Гойти поделился с сестрой, что на каждый урок плавания идет как на казнь, ждет, что Хлинюр будет держать его под водой, пока он не умрет. Гойти был чувствительным по натуре. Хрупким. Хлинюр, однако, растягивал свои истязания, добивал постепенно. Ни для кого не стало неожиданностью, что Гойти не окончил гимназию. Бросил учебу уже в первом семестре. Замкнулся в своей скорлупе. Хотя ему впервые выдался шанс начать все с чистого листа: новая школа и Хлинюра рядом нет, но это оказалось ему не по плечу. Он был морально раздавлен. Гойти никогда не уезжал из дома. Гудрун же поступила в столичный университет и жила со своим парнем. После этого Гойти стал быстро сдавать и вскоре был вынужден признать свое жизненное поражение. Во всем был виноват Хлинюр. В тот день словно тень его явилась к Гойти и убила его. Однако Гудрун тогда ничего не предприняла. Позволила ненависти накопиться. Хлинюр намеренно разрушил жизнь ее брата и одновременно жизнь всей их семьи. Она знала, что Гойти не единственная жертва его травли, но, несомненно, брат пострадал сильнее всех. Самоубийство Гойти стало шоком для их матери. Она внушила себе, что в этом виновата она сама. Разумеется, это было не так. Гудрун пыталась ее разубедить, но та не слушала. И в конце концов у мамы просто не осталось сил жить. Ее смерть тоже была напрямую связана с Хлинюром. Гудрун старалась заглушить свою ненависть. Не опуститься до уровня Хлинюра. И довольно долго ей это удавалось, но однажды на работе она позволила гневу взять верх. И это принесло ей облегчение. В этот день, несколько лет назад, покончил с собой Гойти. Гудрун не потребовалось много времени, чтобы выяснить, кем работал Хлинюр. Полицейский в Сиглуфьордюре. Довольно далеко от Рейкьявика. Поэтому она не могла проехать мимо его дома и бросить в окно камень. Нет, она задумала наказать его по-своему. При помощи электронной почты она могла добраться до него везде – на работе и дома. Она создала новый почтовый ящик, позаботившись о том, чтобы его было трудно с ней связать. Она не сомневалась, каким должно быть послание. Затем ей пришло в голову отправить еще одно. Созвучное первому. Потом еще… Хлинюр ни разу не ответил. Она продолжала отправлять ему электронные письма, хотя не была уверена, оказывают ли они на него хоть какое-то воздействие. Гудрун не знала, чего хотела этим добиться. Наверное, какой-то справедливости. 16 Томас и Ари уехали в Акюрейри. Хлинюр остался один. У него было вечернее дежурство.