— Нет. А где он? — встревожился подполковник. — Как, вы не осведомлены? Спасает свою ведьму. Я решил не мешать столь благородному порыву, — Шувалов вновь усмехнулся. — Запаздывает Григорий Петрович. Не иначе, как нашел Анастасию Платоновну и решил не торопиться! Ладно, дело молодое, горячее, а мы здесь и без него справимся! Начальник Тайной канцелярии направился к выходу, не сомневаясь, что остальные последуют за ним. Бутурлину не оставалось ничего другого. — Куда вы направляетесь? — подполковник легко догнал Шувалова. — Это очевидно: туда, где я могу найти хотя бы одного из братьев: казармы семеновского полка. — Михаил сегодня должен быть на дежурстве, — предупредил Бутурлин. Шувалов резко остановился. — Вы уверены? — Да. Видел списки. — Идемте! И, кстати, Александр Борисович, думаю настало время сменить караулы! Пусть преображенцы государыне служат, у них это лучше всего получается! — Приказ дайте, — хмыкнул подполковник, не в силах скрыть довольную улыбку. — За приказом к Рассумовскому надо. Но, думаю, вам Алексей Григорьевич не откажет… Так что — ставьте своих волков. — Хорошо, — Бутурлин остался на крыльце, отдавая указания своим людям. Шувалов тем временем легко вбежал по парадной лестнице на второй этаж, расталкивая попадавшихся на пути людей. Если кто и собирался было возмутиться такой бесцеремонностью, желание пропадало при одном взгляде на холодный взгляд и плотно сжатые губы начальника Тайной канцелярии. Рассумовского Шувалов обнаружил там, где и предполагал: за карточным столом. На этот раз играли в итальянском зале. Хотя и окна, и балконные двери были распахнуты настежь, в зале было душно. Шувалову пришлось постараться, пробираясь к карточному столу сквозь ряды людей, плотно обступивших игроков. Причина любопытства обнаружилась сразу: противником Алексея Григорьевича была сама императрица. Елисавета Петровна сидела за столом и с азартом сбрасывала карты на зеленое сукно стола. Справа от нее виднелись цифры, начерченные мелом и говорившее о том, что государыне сегодня необыкновенно везет. Шувалов скрежетнул зубами: судя по настроению, игра может затянуться, и тогда Рассумовский будет слишком пьян, чтобы вразумительно выслушать. К тому же, подойди он к столу сейчас, начальник Тайной канцелярии привлек бы слишком много внимания. Оставалось отступить. Понимая, что каждая минута сейчас на счету, Шувалов направился в офицерскую комнату, решив действовать на свой страх и риск. Михаил Долгорукий был там. Один. Он стоял у окна, заложив руки за спину и с какой-то отстраненностью рассматривал парк, уже переливавшийся множеством огней: это зажгли фонарики, подвешенные на деревьях. Скрип двери заставил офицера обернуться. — А, это вы, — спокойно сказал Михаил при виде Шувалова. — Я ждал вас, ваша светлость. — Вот как? — Вы ведь пришли арестовать меня, — офицер закашлялся и потер горло. Шувалов заметил свежие синяки, выглядывающие из-под офицерского шарфа. — Возможно, — граф присел на кресло и закинул ногу на ногу. — Где ваш брат? — Под стражей. Не думаю, что вы мне поверите, но до сегодняшнего дня я ничего не знал, — Михаил выжидающе посмотрел на начальника Тайной канцелярии. Тот кивнул головой: — Продолжайте. — Мне нечего вам сказать. Дмитрий сошел с ума, — Долгорукий снова закашлялся и потер шею. — Это он оставил следы на вашем горле? — небрежно поинтересовался Шувалов. — Да. Дмитрий ворвался ко мне в казарму, хотел, чтобы я поднял полк, возглавил восстание… говорил что-то про сына Петра Второго… Я отказался. И тогда брат кинулся на меня, пытаясь задушить. Мне с трудом удалось скрутить его. — И где он сейчас? — В казармах. Под стражей. — Долгорукий горько усмехнулся. — Увы… я не сразу понял, но в последнее время он стал одержим, а уж после того, как узнал о новой фрейлине императрицы… я полагал, что его интерес вызван лишь определенными порывами и даже пытался предупредить девицу, но нам помешали… интересно, что в этой девице такого? — Анастасия Збышева — ведьма, — Шувалов пристально всматривался в глаза собеседника, но тот оставался спокоен. — Это многое объясняет, — Долгорукий достал из-за пазухи неприметную книжицу в обложке из темной кожи. — Полагаю, вам нужно именно это, ваша светлость. — Что это? — То, что Дмитрий берег, как зеницу ока. Эта тетрадь появилась у него несколько лет назад, и он никогда не расставался с ней. Шувалов ощутимо напрягся, моментально узнав то, за чем охотился все это время. Записи Якова Брюса. — Откуда это у вас? — Брат отдал мне. Вернее, — Долгорукий усмехнулся, — Я взял сам, после того как скрутил его. Подумать только, Дмитрий решил, что я непременно приму его сторону. Вы знали, что он умышленно делал все, чтобы отстранить преображенцев? — Догадывался, — Шувалов не сводил взгляда с тетради. — Правда не понимаю, что он хотел этим добиться? — Власти. Свержения Елисаветы Петровны и воцарения нового императора. — Он полагал, что народ присягнет Долгоруким? — Александр Иванович, ну кто будет спрашивать народ? — хмыкнул Михаил. — им нового царя покажут, да и ладно. А вот показать надо кого следует… например, внезапно объявившегося сына Петра Второго и Екатерины Долгорукой. Он многозначительно посмотрел на Шувалова, дождался разрешения и лишь тогда продолжил: — Не знаю, откуда Дмитрий узнал о тайном узнике, но вдруг решил, что этот ребенок и есть сын сестры. Именно тогда брат и окончательно помешался, решив, что это — шанс вернуть Долгоруким былую славу. Я видел, что с Дмитрием твориться неладное, но он не отвечал на вопросы, а я не настаивал. Да и дома я появлялся редко. Признаю, это было ошибкой… — Долгорукий вздохнул и решительно протянул тетрадь начальнику Тайной канцелярии. — Держите! Шувалов внимательно посмотрел на протянутую ему книгу, перевел взгляд на офицера. — Вы читали её? — Я похож на сумасшедшего? Впрочем, если вам мало моего слова, полагаю у вас есть способ проверить. — Верно, только после этого вы потеряете разум, вы готовы? — Шувалов с насмешкой взглянул на слегка побледневшего офицера. Тот не отвел взгляда. Начальник Тайной канцелярии взял книгу, повертел ее в руках, старательно считывая известные ему магические метки. Михаил не открывал записи. Облегченно выдохнув, граф спрятал записи своего учителя и вновь взглянул на Долгорукого. — Что вы просите в обмен на это? — Позвольте мне самому распорядиться судьбой брата. Мать не выдержит еще одной казни. — Это зависит от того, что вы сами намереваетесь сделать. — Монастырь. Брат сошел с ума, и станет затворником. Шувалов пристально посмотрел на стоявшего перед ним офицера и медленно кивнул: — Хорошо. Но я вынужден буду стереть ему память. Михаил вздрогнул. — Да, — глухо сказал он, вновь отходя к окну. — Когда? — Сейчас. — Идемте! — Вы оставите пост? — Шувалов изогнул бровь, выражая удивление. — Думаю, вы уже дали приказ заменить моих людей преображенцами. — Верно. — Тогда нам не стоит терять время. Пойдемте. Долгорукий бросил тоскливый взгляд на золоченую статую Самсона, раздирающего пасть льву, и решительно вышел, граф последовал за ним.