Она обнаружила место его последнего рубежа: ущелье, высеченное бурлящим потоком ручья, усыпанное трупами паукинов. Синдер лежал рядом с Натазом: гном уже пал, и Синдеру оставались считаные часы до смерти. Он горел в лихорадке. Раны, оставленные клыками паукина, были инфицированы, часть кожи омертвела. Лисандр считал, что парень уже не жилец, но Аня и слышать об этом не хотела. Она вскрыла раны, выпуская инфекцию, и исцелила его. Они с Лисандром переправили Синдера в Феллим, куда несколько дней спустя прибыло подкрепление из форта Беншир, а уже лекари смогли полностью его вылечить. В общей сложности команда Лоиала потеряла девятнадцать воинов, девять больше никогда не смогут вступить в битву, а восьмерым понадобятся недели или даже месяцы на восстановление. Что касалось первокурсников, то из девятнадцати душ они потеряли шестерых: Натаза, Джорию, Рориана, Дорсера, Крэйла и эльфа, которого Синдер едва знал, Фэрина Эшанва. Еще несколько были ранены, но не так сильно, как Синдер. Он узнал об этом позже, когда достаточно окреп, чтобы услышать о потерях. Понадобилась целая неделя на выздоровление, прежде чем Аня посвятила его в детали. После этого Синдер закрыл глаза и вознес молитву за своих павших братьев. Он надеялся, что они обрели мир в любящих объятиях Девеша. Они заслуживали этого после ужасной смерти, постигшей их. Картины смерти Рориана и Натаза… Синдер никак не мог выбросить их из головы. Они были с ним, возникали тогда, когда он меньше всего ожидал, и он задавался вопросом, будет ли так теперь всегда. Несколько дней спустя Синдер достаточно окреп если не разумом, то хотя бы телом, чтобы присоединиться к остальным в долгом походе обратно в Быстромечие. Первичное Испытание было окончено. Первокурсники с лихвой хлебнули опасностей, и пришло время возвращаться в Директорат. Синдер одолжил лошадь из форта Беншир. Первокурсникам удалось вернуть большинство скакунов, но кобылу Синдера убили, а труп ее разорвали. В определенном смысле она стала отражением того, какие горести пришлось пережить первокурсникам. Шли медленно, и поздно утром, спустя две недели после начала пути, наконец ступили в город. Пройдя по Быстромечию всего несколько метров, Синдер заметил неподалеку отряд наемников. Это была группа из гордо маршировавших восьми человек, мужчин и женщин. Они держались, как империя из восьми человек. Один из них глянул в сторону Синдера, одним глазом скользнув по одежде, оружию и осанке, а другим – по колонне первокурсников, плетущихся за ним следом. И тут же отвел глаза с выражением уважения на лице. Синдер улыбнулся. Всего пару лет назад ему велели никогда не встречаться взглядом с наемниками, а теперь они избегали его взгляда. Этот совет дал ему Дипак Морал, священник из Ласточки, и Синдер задался вопросом, как поживает старик. Как поживает его брат? Он не вспоминал о них уже несколько месяцев, но действительно ли они были семьей? Воспоминания о первых шестнадцати годах жизни так и не вернулись. Он не был тем, кого они знали. Насколько он понимал, его жизнь началась два года назад. Но так ли это было? Он вспомнил образ женщины и великолепного города, в голову пришли воспоминания о другой семье, другой жизни. Видения. Что они значили? Почему он помнил эти детали? Синдер решил, что это, должно быть, подернутые дымкой сны. – У нас есть время, чтобы ты мог еще подлечиться, – сказала Аня, вторгаясь в его мысли. – Ты все еще слаб. У тебя будет несколько дней на восстановление, прежде чем мы сядем на корабль до дома. Синдер согласно кивнул. – Сначала мне нужно кое о чем позаботиться. В прошлый приезд в Быстромечие у него было время лишь на встречу с мастером и друзьями из «Адептов Украшенных Сталью». Он не смог встретиться с Корал и Райнером. Сейчас это необходимо сделать. Нужно было кое-что сказать Корал, и он боялся, что это может оказаться последний раз, когда они увидят друг друга. Ее последние слова о том, что она будет его ждать… Тогда он был трусом. Надеялся, что сможет сдержать обещание. Что вернется к ней. Но это была ложь. Он знал это уже тогда, когда произносил клятву. Гораздо важнее было то, что сердцем он не был с Корал. Считал ее подругой, но не более. Он должен был сказать ей правду, еще когда собирался ехать в Директорат, а не лгать и поощрять ее. И нужно было исправить свою ошибку. Синдер лишь надеялся, что девушка не возненавидит его за это. – Я вынуждена пойти с тобой, – сказала Аня. – Как я уже сказала, ты еще слаб, и я не хочу, чтобы ты потерял где-нибудь сознание и умер. Особенно после того, сколько усилий я приложила к тому, чтобы ты выжил. Синдер кивал, но на деле не слушал ее, думая о другом. Корал. Мечты были сказками, а сказки – выдумкой. Они не были реальны. И нужно было покончить с этой мечтой. * * * Принцесса внимательно наблюдала за Синдером. Остальные первокурсники уже давно откололись от них и направились в гостиницу, где Аня организовала для них номера. Они отсидятся там два-три дня, после чего прибудет корабль, который отвезет их обратно на остров Якша. – Мы уже близко, – сказал Синдер. Это были его первые слова за долгое время. Аня не ответила. Она узнала этот район. Она много раз бывала в Быстромечии и теперь молча ехала рядом с Синдером по улочкам. Ей не нравился этот город. Он был слишком людным, кишмя кишел всякими зрелищами, звуками и запахами, и мало что из этого было приятным. От вони, пропитавшей воздух, принцесса поджала губы. Это была смесь ароматов жареного мяса, специй, мочи и мусора. Уши ее дергались из-за назойливого крика толпы, жестикулировавшей и выкрикивавшей грубые ругательства тут и там. А сердце сжалось от печали и страха, когда дети – грязные и одетые в одни только лохмотья – смеясь, пронеслись мимо ее скакуна. Принцесса покачала головой, чуть не разрыдавшись оттого, в каком состоянии они были, и не в силах понять, как они вообще способны радоваться, живя в такой нищете. Хуже то, что окружавшие их люди спокойно игнорировали костлявые ручки, ножки и явственно выпирающие ребра этих бедных детей. Почему народ Быстромечия воспринимал нужду как естественный порядок вещей? Почему местные жители не помогали больным и старикам? Почему они мирились с грязью, наводнявшей город? У Ани не было ответов, и она уже давно перестала задавать подобные вопросы. До сих пор никто не смог ответить на них. Что касалось Синдера, он сидел в седле довольно легко, ехал гладко и непринужденно. Однако к этому времени Аня уже слишком хорошо его узнала. Человек умело скрывал свои слабости и продолжал двигаться вперед, несмотря на любые раны. Цель становилась для него миссией, он отказывался сдаваться и не позволял провалу даже появляться на горизонте. Как бы ни было сложно, решив что-то однажды, он достигал этого. Синдер обладал большой силой воли. Принцесса задавалась вопросом, испытывал ли он вообще такие эмоции, как страх или неуверенность в себе, знакомые лишь простым смертным. Посмотреть хотя бы на то, как он победил на дуэли Эстина и Рийна. Он должен был умолять отменить бой, но не сделал этого. Наоборот, тренировался как одержимый и прорубил себе путь к победе. Или на то, что он сделал в ущелье, где она обнаружила его и Натаза. Аня избегала мыслей о том, как именно сумела найти Синдера. Лисандру она сказала, что просто шла по следу сломанных веток и разворошенного подлеска, но правда была в том, что она могла бы найти Синдера даже с закрытыми глазами. Она чувствовала его, чувствовала, что ему грозила смертельная опасность. В голове у нее словно горел красный маячок, подсказывавший, куда идти. Однако никому лучше об этом не знать. На самом деле никто и не сможет об этом узнать. У нее не было объяснений тому, что значило это ощущение, и она сомневалась, что у кто-то другого они были. Насколько ей известно, оно было беспрецедентно. Тем не менее она доверилась этому чувству и обнаружила Синдера между жизнью и смертью. Вокруг него и Натаза лежало девять трупов паукинов. Трое явно были убиты гномьим молотом, одного выкосила стрела, попавшая в морду, но остальные пятеро были вырезаны мечом. Мечом Синдера, очевидно, но как? Даже эльфийского рейнджера такой расклад напугал бы, но Синдер справился. Он был редкостным воином, и когда она его нашла, то испугалась, что парня уже не спасти. Но его железная воля снова удивила ее. Синдер противился зову смерти. Он боролся за жизнь, и вот он здесь, едет на встречу с молодой женщиной. Ее звали Корал. Синдер почти ничего не рассказал, только сообщил, где она работала, и попросил Аниной помощи, чтобы организовать встречу. И она согласилась. Послала вперед весточку с просьбой, чтобы работодатель этой женщины позволил ей встретиться с Синдером. В остальном Синдер отказывался посвящать Аню в то, какие отношения связывали его с Корал. В этом они с Аней были похожи. Предпочитали держать личную жизнь при себе. – Мы на месте, – сказал Синдер. Он остановил взятого взаймы мерина и спешился. Аня огляделась. Это не был дом богатого купца. Синдер привел их к прямоугольному, усаженному травой парку. Несмотря на конец сезона, азалии, кизил и рододендроны еще стояли в цвету. То же касалось и вишен, высаженных вдоль извилистых тропинок. Приятные ароматы заглушали привычную городскую вонь. – Я ненадолго, – сказал Синдер. Он зашагал прочь от нее. Его поступь была столь же грациозной как у крадущегося леопарда. Он держался так, еще когда она впервые заметила его. Аня помнила этот момент. И помнила, как Синдер выглядел, когда только поступил в Третий Директорат. Маленький и тощий по сравнению с остальными, совсем доходяга. Но за последний год он вырос. Теперь он был выше нее, ростом с Боунса и такой же мускулистый, но намного быстрее и сильнее. Он все еще совершенствовал форму и технику, а еще обладал реакцией, подобной эльфийской. И все эти качества вкупе со сверхъестественной способностью предугадывать намерения противника, талант, превращенный в навык, умение, которым могли похвастать лишь опытнейшие из мастеров… Все эти способности в одном человеке… Синдер лишь начинал скрести по поверхности своего потенциала. На что он будет способен через несколько лет? Аня полагала, что к тому времени он сможет сравниться почти с любым эльфом. Он мог бы стать первым представителем человеческой расы, заслужившим клинок инсуфи. И она была решительно настроена добиться этого. Она будет тренировать человека и убедится, чтобы его навыки не пропали в обычной кавалерии или легкой пехоте. Принцесса вновь обратила свое внимание на Синдера, который подошел к прекрасной молодой женщине, сидевшей на скамье. Та встала и поприветствовала его лучезарной улыбкой. * * * Корал… Он не видел ее почти год, а она вовсе не изменилась. Одежда стала более изысканной, но не могла затмить красоту женщины, которая ее носила. Корал оставалась все той же темноволосой темноглазой красавицей, которую Синдер когда-то так хорошо знал и на которой думал жениться. Ее улыбка была дружелюбной и теплой, и он помнил, как она заливалась серебристым смехом, когда он шутил, как ее прекрасный голос брал высокие ноты во время пения, сливаясь со звуками его мандолины. Он помнил, как она, словно мать-росомаха, защищала Райнера. Корал была щедрой, любящей, доброй и такой талантливой… При мысли о том, что он собирался сделать, его пронзило чувство вины. Но, возможно, со временем она поймет, что его решение было лучшим для них обоих. – Ты так вырос, – сказала Корал. Она глянула ему через плечо, очевидно, завидев Аню. – И прибыл в сопровождении прекрасной эльфийки. Синдер выдавил слабую улыбку. – Это я сопровождаю ее. А не наоборот. Корал подняла брови. – Мне стоит ревновать? – поддразнила она. У нее не было причин ревновать, но Синдер не стал этого говорить. Он все еще не мог разобраться в щупальцах дилеммы, которая занимала его мысли последнюю неделю или даже больше. Он столько времени пытался подобрать слова, которые скажет Корал, но так и не смог их придумать. Из-за его молчания радостная улыбка Корал угасла. В ее глазах вспыхнуло осознание вкупе с мудрым пониманием. – Ты думаешь, что сегодня разобьешь мне сердце, Синдер Шейд? Он резко поднял на нее взгляд и недоуменно нахмурил брови. Откуда она узнала? Он еще ничего ей не сказал. Должно быть, удивление было написано у него на лице. Корал взяла его за руки. – Тебя не было целый год, и все это время я много думала о нас. Обо мне. О тебе… – Она покачала головой. – Ты и я… Это был лишь сон. Хороший сон, но мы слишком разные. В горле поднялось радостное облегчение. Его охватило недоверие. Корал думала так же, как он. Она понимала, почему они не могут быть вместе. Понимала и была с этим согласна. Бремя нежелания ранить ее камнем упало с его плеч, и Синдеру захотелось рассмеяться. Все те часы, что он потратил на переживания… Оказывается, не стоило и думать об этом. Однако ему не удалось выдавить улыбку. Он испытал облегчение, да, но было и чувство потери, потери того, что могло бы быть, потери женщины, с которой он когда-то хотел провести жизнь. – Когда ты поняла? – спросил он. – Много месяцев назад, – сказала Корал, снова улыбаясь. – Ты прекрасный человек, Синдер, но тебе не суждено остаться здесь. Не суждено сидеть в клетке в Быстромечии. – Нет ничего плохого в том, чтобы жить в Быстромечии. И это не клетка. – Нет, не клетка. По крайней мере, для некоторых из нас. Для некоторых из нас Быстромечие – наш дом, но это не твой случай, не так ли? Для тебя Быстромечие стало бы тюрьмой. И ты это знаешь. На самом деле Синдер не знал. Он никогда об этом не задумывался, но задумался сейчас. Понадобилось всего несколько мгновений, чтобы осознать, что Корал права. Быстромечие действительно было слишком маленьким. Как и Третий Директорат. И Ревелан. Его дело, его призвание было обширнее любого города. И ему лишь хотелось понять истинную природу этого дела. – Впереди тебя ждут битвы и войны, – сказала Корал. – Понадобится вся твоя храбрость, чтобы их пережить. Синдер опустил голову, потрясенный милосердием Корал. Он не мог смотреть в ее понимающие глаза, но она подняла его голову и обхватила его лицо руками. – Я тебя отпускаю, – сказала она. – Живи своей жизнью. Не думай об этом.