Подруги обнялись. – Взаимно. Ну что, как я поняла, ты не против приютить меня на пару дней? Поехали. Ты на машине? – Нет, сейчас возьмем такси, – ответила Маша. Всю дорогу Рита с восторгом смотрела в окно. – Москва определенно похорошела. Задает темп. Теперь местами это приличный западный город. Респект! – Рита, а ты с кем-то еще из наших списывалась? – спросила Маша. – Пока нет. А?ты? С?кем-то из сокурсников общаешься? – Редко, – призналась Мария. – Наверное, я такая ленивая и некоммуникабельная. Рита расхохоталась. Смеялась она красиво, запрокинув голову, показывая ровные белые зубы. Так смеяться мог только довольный жизнью человек. – Просто, Машенька, ты на редкость положительна. Идеал просто! Наверное, в советские годы ты была бы образцовой пионеркой, а потом – комсомолкой. Ты привыкла, когда все идет по накатанной. Для тебя шаг влево, шаг вправо – почти расстрел. Оттого ты и с сокурсниками не общаешься. Все, что выходит из привычного течения жизни, тебя напрягает. Маша нахмурилась, но потом подумала, что обижаться на подругу, с которой не виделась восемь лет, странно. Но от вопроса не удержалась: – Неужели я выгляжу такой… бюргершей? Рита кивнула. – Ну, примерно так. – Никогда себя таковой не ощущала! – А это взгляд со стороны. Кстати, я сейчас учусь на психолога, так что ты ничему не удивляйся. – Не буду, – пообещала Мария. – Хата твоя? – поинтересовалась Рита, скидывая рюкзак на пол в прихожей. – Снимаю. То есть снимаем, – поправилась Маша. – С?молодым человеком. – Статус? Просто отношения или что-то более серьезное? – Пока не знаю, – уклончиво ответила Маша. Не признаваться же в том, что Вадим – пропал. Это ни к чему. Это ее проблемы, она сама разберется. Еще не хватало свои неприятности вываливать на Риту. – Где кухня? – спросила подруга. – Прямо. Не ошибешься. Есть будешь? – Чай попью. На кухне Рита достала из пакета коробку с чаем. – Это наш, израильский. Там всякие травки полезные для бодрости, тонуса и мозговой деятельности. Целебный, короче. Это тебе маска глиняная из Мертвого моря. Это браслет с минералами. И?картина. Рисовала сама. Так что жду – восторги по поводу моего творения. На небольшой картине были изображены горы в бледной жемчужной дымке и нежные деревца на переднем плане. И?еще яркие цветы: розовые, лиловые, белые. – Весна в Израиле, – прокомментировала Рита. – Красотища! Но это надо видеть, изобразить почти невозможно. Где восторги? – Замечательно! – искренне сказала Маша. Вдруг у Риты из сумки на стол что-то выпало, сначала Маше показалось, что это спичечный коробок, но оказалось – маленькая картинка: изображение города-крепости с башенками. – Что это? – поинтересовалась Маша. – Мой талисман, – тихо сказала Рита и бережно взяла картину в руки. – Мне его подарила одна католическая монахиня в Иерусалиме. Сестра Доменик. Это изображение средневекового Иерусалима. А?сестра Доменик – удивительная женщина! Где только не была! Даже в Африке работала миссионером. Но что я все о себе да о себе… Как ты? – спросила Рита. – У меня все нормально вроде. Учусь в аспирантуре, встречаюсь с молодым человеком. Вадим – мой коллега. Тоже историк. Сейчас он в командировке, во Франции. Родители, слава богу, живы-здоровы. Вроде все. Детьми пока не обзавелась. Такой вот краткий рапорт. – Да, краткий, – усмехнулась Рита и забралась с ногами на кушетку в углу. – Как же я была права! – В чем? – В том, что нужно сначала мир повидать, а потом уже осесть на одном месте. А?то вся биография в пару строчек вмещается. – Так и эпитафии на могилах тоже не длинные. Рита рассмеялась. – И все-таки я свою жизнь ни на что не променяю! Столько всего повидала, другим на несколько жизней хватит. И?столько еще впереди… То, что я тебе в письме написала, – всего лишь малая часть моих приключений. Иногда просыпаюсь, и какие-то воспоминания о прошлом в голове теснятся, я думаю, записывать надо, чтобы не забыть со временем. Мне даже страшно бывает, что вдруг в один прекрасный момент все улетучится. – Воспоминания надо записывать, пока они есть. Это очень эфемерная субстанция, – заметила Маша. – Да, – закивала Рита. – У?моей подруги в Израиле Ларисы Кундинян пренеприятная история случилась. Ее мать с такими интересными людьми была знакома: с писателями, артистами, художниками. Лариса все приставала к ней – воспоминания написать, хотя бы в черновом виде. А?та отмахивалась: мол, еще успеется. И?вот у матери приключился инсульт. И?с воспоминаниями покончено. Так что все в жизни надо сразу брать и делать. Пока оно идет. Завтра может быть уже поздно. Простая такая философия, немудреная. А?как часто о ней забывают! Или вообще не берут в голову. Маша накрывала на стол, разливала чай по чашкам, а Рита продолжала: – А иногда мгновения как всполохи, но пахнут счастьем. Помню, я поехала с одним музыкантом в турне по Европе. И?как мы с ним смотрели закат в Амстердаме: солнце плавилось в окнах, и было впечатление, что диковинный дракон бьет хвостом, и его чешуя переливается, вспыхивает, гаснет и снова дрожит огнями. Или в Венеции сумерки – мягкие, словно большой кот ходит на мягких лапах. И?даже слышно, как он шуршит… – Как красиво! Рита, ты не пишешь рассказы? – Пока нет. Только небольшие эссе. Публикую в Живом журнале. Иногда. Вот и Элиав говорит мне, что я слишком романтична. – Элиав? Рита улыбнулась. – Да. Моего любимого зовут Элиав, и он моя полная противоположность: серьезный, строгий. И?такой красавец! Высокий брюнет, фигура как у атлета. Я?первое время мучилась, не понимала, что он во мне нашел? Но когда стала заниматься психологией, то поняла, что любят ни за что-то, а несмотря ни на что или вопреки всему. Любовь всегда идет поперек устоявшемуся. Это сигнал, что мы еще живые и не успели полностью высушить и запротоколировать свою жизнь. Когда я это поняла, мне стало легче. А?что у тебя произошло с твоим Вадимом? – без всякого перехода спросила Рита. Маша вздрогнула. – Я же все-таки психолог, – улыбнулась подруга. – Выкладывай! В сбивчивом рассказе Маши все это выглядело так. Вадим поехал на международную научную конференцию и пропал. Буквально. Она пытается дозвониться до его матери, но то она не подходит к телефону, то телефон заблокирован. Придется ехать к ней, и это будет для Маши испытанием, потому что мать Вадима ее недолюбливает. Но находиться в неведении она больше не может. Либо Вадим пропал и нужно что-то делать, либо это – разрыв отношений. – Но ведь он же не мог меня бросить ни с того, ни с сего, – вздохнула Маша. – Как гром среди ясного неба! Ничего такой развязки не предвещало. Прямо-таки на пустом месте. – На пустом месте ничего не бывает, – заметила Рита задумчиво. – Что-то здесь не так… – Я тоже так считаю. – Голос Маши дрогнул. – А реветь – последнее дело! Тем более мы ничего не знаем. – Но он же сообщил что-то матери, связался с ней, объяснил, почему задерживается, если бы Вадим этого не сделал, она бы подняла панику. Почему же он не позвонил мне, не прислал хотя бы сообщение? – Мы не знаем всех обстоятельств, – сказала Рита. Но Маше показалось, что подруга сказала это просто так, чтобы лишний раз ее не нервировать. – И что мне делать? – печально спросила Маша. – Ждать. – Терпеть не могу ждать! Все внутри просто взвивается, хочется что-то делать. Куда-то бежать… – Иногда нужно просто ждать. Когда вселенная утихомирится, и придет нужная информация, а вместе с ней и правильное решение. – Ты еще и философ, – усмехнулась Маша. – Иногда приходится им быть. Ничего не поделаешь, – серьезно проговорила Рита. – Ты сказала, что приехала в Москву не просто так, – перевела Маша тему после недолгой паузы. – Не просто, – охотно откликнулась Рита. – Просто так я ничего не делаю. Но это не корысть в чистом виде – упаси боже. Это просто закон сохранения энергии. Если жить бездумно, то никуда и не придешь. Я?приехала по вполне конкретному делу. У?меня умерла двоюродная тетушка, которая оставила мне квартиру. Не хоромы, конечно, но хорошая двухкомнатная, в хорошем районе. И?я приехала, чтобы вступить в права собственности, выражаясь юридическим языком. Я?была готова к негативной реакции со стороны родственников, но что я получу такое… – Рита покачала головой. – Говорят же – труднее всего выдержать испытание богатством. Но на меня насела сестра с мужем, мол, у них двое детей, нужны деньги, и они спокойно бы сдавали эту квартиру и жили припеваючи, насела мать, чтобы я уступила сестре, насел двоюродный брат – почему квартиру оставили мне, а не ему… Все смотрят на меня волками и готовы съесть, не поморщившись. И?что они мне только не высказывали в телефонных разговорах и по скайпу, представляю, что будет живьем. – А ты? – А я – смеюсь. Включаю полный пофигизм и ни на что не реагирую. И?заметь, это злит даже больше, чем если бы я орала и махала кулаками. Эмоциональные крючки – самые крепкие. Подсел, и все! Пиши пропало. Тебя будут морить со страшной силой. – Ты не хочешь никому уступать? – С чего вдруг? Запомни на всю оставшуюся жизнь: никогда не отдавай своего. Никогда и никому. Даже близким. Их жизнь – это их жизнь, а твоя жизнь – это твоя жизнь. Ну попробуем порассуждать здраво. Положим, я отдаю Светке квартиру. Значит, она будет сидеть дома, не поднимая задницы со стула. Есть балыки, ездить в Турцию, а я должна рвать ноги за границей? Как рвала, так и буду рвать? Зачем? Если баба Ася, царствие ей небесное, рассудила, что квартира нужна мне, а не Светке, и не Жене, и не моей матери, то как я могу пойти против ее воли? Разве это правильно?