Бенедетта поначалу стеснялась говорить в присутствии незнакомцев, но получив одобрение Ялды, взяла дальнейшие объяснения на себя. Зонды были запущены два с половиной года тому назад — шесть дюжин ракет были заправлены добытым из горы соляритом, оборудованы одними и теми же инструментами и отправлены в космос, как рой мигрирующих комаров, в надежде на то, что один из них справится со своей задачей и сумеет вернуться домой. Их план полета представлял собой менее амбициозный вариант путешествия «Бесподобной» — ракеты должны были разогнаться всего лишь до 4/5 скорости голубого света, после чего затормозить и сделать разворот, пробыв в состоянии свободного падения буквально пару склянок. Синхронизация по времени обеспечивалась с помощью сжатого воздуха, часового механизма и распределительных валов, а добавление в конструкцию пары двигателей малой тяги позволило избежать вращения ракеты. Цель проекта состояла в том, чтобы придать светозаписывающему устройству как можно большую скоростью, направив его вдоль траектории гремучих звезд — сначала в одном, а затем в противоположном направлении. — Бумага была обработана для придания ей чувствительности к ультрафиолетовому свету, который примерно в полтора раза быстрее голубого, — объяснила Бенедетта, показывая потрепанный в дороге листок. — Все ортогональные звезды расположены в нашем будущем, поэтому увидеть или заснять их при обычных условиях мы не можем. Однако само понятие «прошлого» и «будущего» зависит от характера движения наблюдателя. Она изобразила у себя на груди ключевые линии истории. — Поскольку скорость зонда составляет 4/5 скорости голубого света, то инфракрасный свет, испущенный ортогональными звездами, должен был достичь его под углом, который в 4-пространстве соответствует ультрафиолетовому свету из прошлого. — Бенедетта снова продемонстрировала им подтверждение этого факта. — Таким образом, нам удалось получить снимок этих звезд, — который с нашей точки зрения по-прежнему находятся в будущем, — придав зонду такую скорость, при которой часть их истории оказалась в его прошлом. — А откуда ты знаешь, что на снимке изображены не обычные, а именно ортогональные звезды? — спросила Фатима. Бенедетта указала на свою грудь. — Обрати внимание на угол между лучом света и историями обычных звезд. С их точки зрения свет движется назад во времени! Его источником могли быть только ортогональные звезды. — А если бы будущее ортогональных звезд находилось на противоположной стороне, — добавила Ялда, — то зонд смог бы заснять их только на обратном пути, двигаясь в нашу сторону. В общем, теперь мы знаем направление стрелы времени — но не благодаря самим гремучим звездам, а благодаря свету ортогональных звезд, которые движутся вместе с ними. Наконец-то было покончено со старыми опасениями Бенедетты — что «Бесподобная» может направиться прямиком в прошлое ортогонального скопления, а значит, ракете придется работать, одновременно сопротивляясь воздействию внешней энтропийной стрелы. Теперь стало ясно, что столкнуться с этой проблемой экипажу предстоит лишь на обратном пути. — А насколько они далеко? — спросила Фатима. — Все эти ортогональные звезды? Бенедетта опустила глаза и взглянула на снимки. — Точно сказать нельзя, потому что мы не знаем их яркости. Но если она примерно соответствует яркости наших звезд, то до ближайшей из них, наверное, не больше дюжины лет. Группа проглотила эту новость, не проронив ни слова. По утреннему небу лениво тянулись пять гремучих звезд, и хотя сама Гемма еще не поднялась над горизонтом, будущее уже сейчас сулило встречу с незваными гостями куда больше тех безделушек, которые подожгли соседний мир. Ялда уже начала подумывать, что эта новая неотвратимая угроза могла подтолкнуть часть сомневающихся к решению в пользу полета, но Леония сбила весь настрой. — В космос отправилось шесть дюжин зондов, — заметила она, — но найти удалось только этот? А что с остальными? От них только кратеры остались? — Это вполне возможно, — согласилась Бенедетта. — Автоматическая посадка — дело непростое. Но главная проблема — попасть в этот крошечный камешек с такого огромного расстояния. Наш мир — это очень маленькая мишень; по нашим оценкам, точность, необходимая для регулировки тяги и ориентации в пространстве, была близка к пределам наших технических возможностей. Нам повезло, что удалось вернуть хотя бы один зонд. — Но ведь «Бесподобная» отправится гораздо дальше, — с беспокойством заметила Серафина. — Люди будут управлять ракетой изнутри, — ответила Ялда. — Чтобы вернуться домой, им не придется полагаться на одни только механизмы. Леония была непоколебима. — Тем не менее, на шесть дюжин испытаний вашего грандиозного проекта — в его миниатюрной версии — приходится всего один успешный результат. И вы надеялись впечатлить нас, показав фокус с мышами? В ходе демонстрационного запуска, организованного Ялдой, ракета должна была вывести шесть особей за пределы атмосферы, а затем вернуть их обратно на землю — в надежде на то, что мыши останутся в живых. Подобная демонстрация сама по себе была нетривиальным достижением, хотя назвать ее имитацией полета на «Бесподобной» было, конечно нельзя — к тому же некоторых людей успокаивал уже хотя бы тот факт, что ракеты Евсебио больше не взрывались во время запуска, а пассажиры не зажаривались насмерть из-за теплоотдачи двигателя. — Что же вас тогда убедит? — раздраженного спросила Ялда. — Полномасштабный запуск Благолепной с экипажем древесников на борту? По сравнению с этим насмешливо грандиозным проектом предложение Леонии было куда скромнее. — Если бы вы сами полетели на этой ракете вместо полевок, то, может быть, и был бы какой-то толк. Прежде, чем Ялда успела дать ответ, Бенедетта сказала: — Я это сделаю. Фатима издала взволнованный рокот. — Ты серьезно? Бенедетта обернулась в ее сторону. — Абсолютно! Дайте мне только несколько дней, чтобы перепроверить ракету и заново настроить ее с учетом нового веса. — Нам нужно это обсудить… — вмешалась было Ялда. — Это будет гораздо убедительнее мышей! — восторженно заявил Ассунто. Его ко была согласна. — Как можно судить о полетных рисках по животному размером с мою ладонь? — возмутилась она. — Наши тела устроены совершенно иначе. Ялда беспомощно посмотрела на свою группу, обсуждавшую предложение Бенедетты; вскоре большинство пришло к выводу, что все остальное им уже неинтересно. Только Фатима выразила нежелание наблюдать за столь рискованным предприятием, в то время как Нино изо всех сил делал вид, что ему не все равно. Ялда не собиралась оспаривать решение Бенедетты перед всеми; она отпустила новичков, чтобы те убили немного времени на рынках Плацдарма. Бенедетта уже раскаивалась в своих словах. — Я не подумала как следует, — призналась она. — Не стоило вываливать это на тебя вот так, ни с того ни с сего. — Ладно, забудем про неподходящий момент. — Оказаться в глупом положении перед новичками было меньшей из ее проблем. — Зачем тебе вообще это делать? — Мы это уже несколько лет обсуждаем, — ответила Бенедетта. — Ты, Евсебио, Амандо… все согласны, что было бы неплохо запустить кого-нибудь в космос, но когда-нибудь потом. А сколько осталось до запуска «Бесподобной»? — Меньше года, я надеюсь. — А мы до сих пор не посадили в ракету ни одного человека! — Плоть есть плоть, — твердо сказала Ялда. — Из чего сделаны полевки? Из камня? Что касается «Бесподобной», то там нам, в первую очередь, придется беспокоиться об охлаждении и управлении ориентацией ракеты — и то, и другое у нас идеально отработано: за последние четыре дюжины испытательных полетов к ним не было ни единого нарекания. Проблемы были только с приземлением. — Да и то всего три раза, — заметила Бенедетта. — Так что шансы на успех в моем случае не так уж малы. — Да…, но если ты это сделаешь, то что это нам даст? — сказала Ялда. — Выживешь ты или нет — как это повысит надежность «Бесподобной»? Готового ответа у Бенедетты не было. — Ничего конкретного в голову не приходит, — наконец, сказала она. — Но мне все-таки кажется неправильным запускать в пустоту население целого города до того, как там побывает кто-нибудь из нас. Даже если это просто символический жест, он развеет чьи-то страхи, привлечет на нашу сторону еще несколько новичков и утихомирит кое-кого из наших врагов. Ялда вгляделась в ее лицо. — Ну а почему именно сейчас? Ты видишь будущее — доказательство, что оно неизменно — и потом неожиданно предлагаешь отдать свою жизнь в руки судьбы? Бенедетта прожужжала, подивившись такому заключению. Она подняла снимок, полученный с зонда. — Как думаешь, если я буду смотреть на него достаточно долго, то смогу увидеть себя, счастливо живущую посреди ортогональных звезд? — А если я скажу тебе, что видела будущее, и там одни мыши? — сказала в ответ Ялда. Бенедетта жестом указала в сторону рынков. — Тогда я с уверенностью могу предсказать, что большая часть твоих новобранцев разбегутся уже через пару дней. Сильвио стоял в дверях кабинета Ялды. — Вам надо взглянуть на новый лагерь, — сказал он. — От города он довольно далеко. Она опустила глаза к расчетам модифицированного испытательного полета, которые ей передала Бенедетта. Ялда перепроверяла их снова и снова, но до сих пор окончательно не решила, стоит ли давать ей добро. — А вы уверены, что есть какие-то проблемы? — спросила она. Порой здесь появлялись торговцы, которые разбивали лагерь в каком-нибудь неподходящем месте, но обычно уже через несколько дней они понимали, что выгоднее переехать в Плацдарм. Сильвио ничего не ответил; он уже дал ей совет и не собирался его повторять. Зарплату ему платил Евсебио, и если уж он поставил Ялду над всем проектом в свое отсутствие, значит, определенное уважение она заслужила — но не слишком большое. — Хорошо, я иду, — сказала она. Сильвио отвез ее на пять путин к северу, следуя вдоль грунтовой дороги, которая соединяла Плацдарм с одним из заброшенных входов внутрь горы. Ялда не знала, чем именно он там занимался; возможно, Евсебио поручил ему патрулирование всей территории. Рядом с заброшенным городком строителей располагалось пять грузовиков, большая часть которых были загружены почвой и принадлежностями для ферм. В поле зрения находилась пара дюжин людей, раскапывающих пыльную землю. В определенном смысле выбор места для фермы был не таким уж плохим, сообразила Ялда; вероятно, тень от горы могла бы достаточно долго блокировать свет Геммы, чтобы злаки сохранили привычный суточный ритм, не требуя сооружения громоздких навесов. Тот факт, что почву приходилось завозить на грузовиках, конечно, не слишком обнадеживал, но как только растения закрепятся на этой земле, их корни на пару с живущими посреди них червями, сами начнут разрушать нижележащую породу. Выбравшись из кабины, Ялда подошла к фермерам. — Здравствуйте, — весело окликнула она. — Может кто-нибудь уделить мне пару махов для разговора? Она заметила, что несколько человек отвернулись, смутившись от осознания того, что к ним обратилась соло, но один мужчина опустил лопату и подошел к ней. — Меня зовут Витторио, — сказал он. — Добро пожаловать. — Меня — Ялда. — Ей очень хотелось пошутить насчет его знаменитого тезки, но она сдержалась; либо такие шутники ему и без того надоели, либо он просто не поймет, о чем идет речь. — Я работаю вместе с Евсебио из Зевгмы — владельцем местных шахт. — Это выражение стало традиционным эвфемизмом, за которым скрывался проект по строительству ракеты; все знали, что именно происходит внутри горы и зачем это нужно, однако некоторые люди, не проявлявшие особого оптимизма в отношении авантюры Евсебио, вели себя менее агрессивно, если им не напоминали о ней открытым текстом.