Удовлетворенная тем, что критическая ситуация миновала, и новые диверсанты навряд ли объявятся в ее отсутствие, Ялда решила совершить непродолжительный вояж к верхним ярусам горы. До нее дошли новости о мелких повреждениях в веревочной сети, и хотя ремонт, согласно отчетам, продвигался без каких-либо проблем, с положением дел ей хотелось ознакомиться самой. В одной из дозирующих камер, контролирующих двигатели второго яруса, во время запуска обвалилась часть потолка; в это время в камере было пусто, поэтому никто не пострадал. К моменту появления Ялды рабочая бригада все еще перетаскивала обломки, а Палладия — бывший горный инженер, принимавшая участие в проекте на этапе строительства — оценивала размеры повреждений на месте обвала и вырабатывала планы по установке новой опорной колонны. — Вы сможете исправить это за пять черед? — спросила у нее Ялда. Второй ярус не будет пущен в ход так скоро, но помимо замены поврежденных частей механизм топливопровода придется почистить, осмотреть и проверить — а сделать это во время строительных работ не представлялось возможным. — Три череды, — пообещала Палладия. Ялда обвела взглядом камеру: женщины и мужчины, вооружившись ручными тележками, лопатами и метлами, собирали все, начиная от обломков твердолитового покрытия размером с кулак и заканчивая безобидными, на первый взгляд, разводами порошкообразного солярита, просочившегося сквозь разломанный потолок из окружающей жилы. Если бы прорвались баки с либератором, слово «безобидный» стало бы явно не к месту. — Мне кажется, возможность взяться за ремонт поднимет моральный дух, — задумчиво произнесла Палладия. — Тот, кто лично приложил руку к ремонту дома, уже не останется безразличным к его судьбе. — Возможно, вы и правы, — сказала Ялда. Никто не хотел чувствовать себя мышью в клетке, которую Евсебио запустил в космическую пустоту — племенным животным, которое оказалось здесь ради одних лишь достижений своих потомков из далекого будущего. — Но лично я бы все-таки не стала излишне на это надеяться. — Сжимающие силы, которые мы испытали во время старта, больше не повторятся, — ответила Палладия, — а вот когда гора полностью потеряет свой вес, начнется эксперимент, который мы до этого еще не проводили. Когда рабочие устроили перерыв на обед, Ялда села, чтоб поесть вместе с ними, а потом присоединилась к одной из групп для короткой игры в шесть костей. Кладовые на каждом уровне были заполнены караваями — и холином, который женщины передавали друг другу без всякого зазрения совести, как какую-нибудь приправу. Немногочисленные мужчины на борту, многие из которых находились в сопровождении своих ко, по-видимому, не испытывали особых неудобств, попав в это новое и необычное окружение, и даже если кто-то испытывал сожаление о разорванных узах, здешний товарищеский дух, несомненно, притуплял боль расставания. После обеда разбор завала продолжился, но из-за разницы во времени Ялда, в отличие от здешних рабочих, отчаянно нуждалась во сне. Проснувшись, она пожелала Палладии и бригаде рабочих удачи и продолжила свое долгое и утомительное восхождение. Освещенный мхом лестничный пролет у нее над головой тянулся без конца и края, и сколько бы Ялда ни поднималась, вид ее окружал практически один и тот же. Повреждения не коснулись двигателей на более высоких ярусах — во всяком случае, их поверхностный осмотр ничего не выявил, а более пристальное изучение можно было отложить до тех пор, пока второй ярус не удастся привести в идеальную форму — так что бродить в этих пустынных камерах ей было ни к чему. До нее по-прежнему доносился шум нижних двигателей, но расстояние лишило его раздражающих нот, не оставив почти ничего, кроме успокаивающего жужжания. Оставшись в одиночестве, она проводила время, мысленно перебирая длинный список всего, что вызывало у нее беспокойство. Смогут ли эти беглянки добиться большего успеха в воспитании детей, рожденных своими подругами, чем она — в случае с детьми Туллии? По крайней мере, дети, оставшиеся без отца, не станут здесь меньшинством, подвергаемым всяческим издевкам — но если бы это было решающим фактором, то какая судьба ждет немногочисленных детей, рожденных от отца? Кроме того, в будущем неизбежно должен был произойти определенный переход — восстановление баланса полов в последующем поколении, за которым последуют новые проблемы. «Бесподобная» стала подарком для беглянок, но отсюда бежать было уже некуда. Единственная надежда для их детей — это настолько глубоко привить им принцип автономии, чтобы ни у кого не осталось оснований бояться собственных ко. Добравшись до первого уровня над самым верхним ярусом двигателей, Ялда отодвинула засовы на защитной двери и покинула лестничную клетку; короткий туннель, в котором находилось еще три группы дверей, привел ее к краю большой пещеры. Древесникам незачем было покидать самое удобное для них место на всей «Бесподобной», но Ялде все же не хотелось, чтобы сбитое с толку животное буйствовало где-нибудь в дозирующих камерах этажом ниже. Она стояла посреди кустов, наблюдая за соседним деревом — одна из веток задрожала, когда по ней, преследуя зудней, пробежала пара ящериц. В создание этого глубинного леса было вложено столько труда, что после того, как в нем появились первые признаки благоденствия — задолго до старта — она чувствовала себя так, будто им уже удалось перенести целый мир в пустоту космоса. Но даже если эти чувства были преждевременными, то запуск ракеты, во всяком случае, не нанес лесу вреда; деревья оказались достаточно выносливыми, а ящерицы казались такими же энергичными, как и всегда. Она бы не стала искать древесников, чтобы расспросить их об их самочувствии, зная, в каком настроении были эти существа после испытательных полетов — однако ускорение в этих полетах превышало ускорение на «Бесподобной», а древесники, тем не менее, остались целы и невредимы. Слабый запах разложения, который ощущался в этом месте, не был в точности похож ни на один из запахов, который Ялда помнила из своего детства, а фиолетовый свет, отражавшийся от потолка, вызывал не столько ностальгию, сколько суеверный страх. Тем не менее, людям, пожалуй, будет полезно время от времени приходить сюда, чтобы вспомнить — или, в случае будущих поколений, представить — тот мир, из которого был выхвачен этот маленький и несовершенный образец многообразия жизни. Ялда не получала отчетов об ущербе, причиненном фермам, но, тем не менее, остановилась у одной из пшеничных пещер, чтобы осмотреть растения своими глазами. Как и расположенный под ним лес, это поле было создано несколько лет тому назад, и раз уж ему удалось пережить кратковременное увеличение гравитации, за его процветание можно было не опасаться. Половина красных цветков были открыты и сияли здоровым светом, в то время как другая половина дремала. Одиноко прохаживаясь между рядами пшеницы, она время от времени замечала надломленный стебель или растрепанный цветок, но ни одно из растений не было вырвано с корнем. На ферме ей доводилось видеть поле и в более плачевном состоянии — после нескольких порывов сильного ветра. В одном из медицинских садов обвалился потолок, поэтому именно здесь Ялда сделала очередную остановку. По мере того, как она углублялась в туннель, ответвившийся от лестничной клетки, желтовато-серое свечение мха сменялось более разнообразной палитрой света, исходившего от леса, и ее первый беглый взгляд уловил насыщенную и красочную мозаику растений, охвативших собой всю пространство пещеры. И лишь добравшись до входа, она увидела кучу обломков с левой стороны и где-то дюжину людей, которые пытались расчистить ее, не наступив на драгоценные кустики. Ялда подошла к ним поближе и громко поздоровалась. Каждый из присутствующих вежливо ответил на ее приветствие, но лишь один из работников решил не ограничиваться одним лишь почтительным кивком. — Ялда! Привет! — Фатима? Фатима подошла к ней, осторожно пробираясь через обломки и раздавленные растения. — Никто не ранен? — спросила Ялда. — Нет, когда это случилось, мы все были в общежитии. — Ничего себе. — Ялда взглянула на потолок, от которого отвалился кусок размером с небольшой дом; они находились выше соляритовой толщи, поэтому стены не нуждались в защитном покрытии, однако естественное минералообразование, обнаженное в процессе раскопок, по-видимому, оказалось не таким устойчивым, как полагали инженеры. — А что с растениями? Фатима указала на завал. — Раньше здесь рос солдатский лекарь. — Ялде был знаком этот кустарник с голубыми цветками, который разросся рядом с их фермой без всякого присмотра. Его смола способствовала заживлению ран, но один не слишком услужливый химик придумал, как сделать из нее клейкую субстанцию, которую так любили полицейские. — Не стоит так уж сильно расстраиваться, — сказала Ялда. — Его полно в других садах, да и здесь он снова начнет расти через одну-две череды. Но Фатима вовсе не выглядела подавленной из-за гибели кустов. — Наш мир правда остался где-то позади? — спросила она. — Несомненно, — заверила ее Ялда. — Ты видела его, когда оглянулась назад? — Да. — Ялда не сомневалась: Фатима должна была прекрасно понимать, что если бы ракета не достигла космического пространства, они бы просто погибли — но теперь, когда все предметы вернули свой первоначальный вес, ничто в этой пещере с точки зрения ее ощущений не выдавало истинного положения дел. — Тебе стоит самой это увидеть. Всем вам. Кто руководит бригадой? — Джоконда, — показала Фатима. Ялда подошла к этой женщине и спросила, как продвигается работа, а затем договорилась в течение склянки устроить перерыв, во время которого все желающие могли вместе с ней посетить ближайшую наблюдательную каюту. — Я бы и сама хотела взглянуть на наш мир, — сказала Джоконда. — Пока он не стал слишком тусклым. Пока они ждали, Ялда помогала расчищать завал. Джоконда собиралась использовать обломки, чтобы устроить в саду несколько тропинок — покрыть голую землю между участками земли, которые в данный момент служили убежищем для семян — но более крупные камни придется раскалывать на части, а дорожное покрытие для тропинок — прикреплять к сетке, чтобы оно осталось на месте после того, как «Бесподобная» прекратит ускоряться. Работа действовала расслабляюще, и команда, по-видимому, была в хорошем настроении. Как только начнутся занятия в школах, — решила Ялда, — эту летающую гору вскоре удастся обустроить не хуже, чем любой городок. Она никогда не сравнится с Зевгмой по ассортименту всевозможных кушаний — и ни один шоумен не приедет сюда на гастроли, — но это вовсе не означает, что местные жители не смогут придумать свои собственные блюда или развлекательные программы. Наблюдательная каюта находилась не так уж далеко; до края горы отсюда было меньше путины, после чего короткий спуск привел их к пещере с прозрачным куполом, очень похожей на ту, что располагалась на этаже навигаторов. У Ялды не было с собой готовых координат, но ей все-таки удалось обнаружить крошечный полумесяц планеты, избежав излишне досадной задержки. Садовники выстроились в очередь к теодолиту, а Ялда наблюдала за выражением их лиц в тот момент, когда они отходили в сторону — молчаливые и задумчивые. Сейчас главная цель «Бесподобной» была как никогда далека — место, куда они надеялись однажды вернуться, растворится и исчезнет в космической пустоте, и за всю свою жизнь они его уже никогда не увидят. Но Ялда не заметила следов отчаяния. Они больше не принадлежали старому миру, у них был собственный дом, который нужно было совершенствовать и защищать. А лучше всего было то, что даже после расставания они не стали ни беглецами, ни соперниками — ведь если «Бесподобная» добьется успеха, то и старый мир получит свою часть награды. Когда все увидели то, ради чего пришли, Ялда показала им пустынный рельеф Пио, а затем — великолепный шлейф Ситы со всеми его цветами. — Когда мы сможем увидеть ортогональные звезды? — нетерпеливо спросила Фатима. — Еще не скоро, — ответила Ялда. — Пока что угол между нами и светом звезд почти не изменился. — Она оглядела каюту и всех присутствующих. — Может быть, вы хотели бы увидеть что-нибудь еще? Одна из садовников, Калогера, жестом указала на оголенный склон горы за пределами купола. — Я бы хотела увидеть, как падает этот предатель Нино: как его сбросят с вершины горы и он полетит прямиком в пламя двигателей. Ялда молчала, пока не затихли возгласы одобрения, и это дало ей время решить, что отвечать на эту реплику не стоит. — Мне пора идти, — сказала она. — Мне нужно сделать еще несколько осмотров. Желаю вам удачи с ремонтом. Ялда вернулась на навигационный пост. В углу комнаты соорудили камеру, однако строители постарались придать ей незаметный вид — ее стена органично сливалась с первоначальной стеной комнаты, а дверь с тремя засовами была практически не видна. Открыв небольшой люк, Фридо и Бабила закидывали туда караваи, не обмолвившись с ее обитателем ни единым словом; экскременты пленника поедали черви, живущие в слое почвы, которым был покрыт пол, так что отпирать дверь не было необходимости. Прошло два дня, прежде чем Ялда набралась смелости, чтобы отодвинуть засовы и войти в камеру. Они не истязали своего пленника тьмой; стены здесь так же, как и снаружи, источали красный моховой свет. Нино не был обездвижен и