Начинает темнеть, небо скоро скроется за чёрными тучами. – Мне нужно туда съездить, – говорю я, – к маяку. Бьёрканг снова смотрит на часы. – А я думаю, что мы должны покончить с этой ерундой прямо сейчас, – говорит он и сплёвывает. – Передавали, что в выходные погода будет еще хуже. Езжай к себе домой в Ставангер, Аске. То же самое я сказал и матери датчанина, когда она к нам приехала и кричала в истерике, что мы (а ведь был сильный шторм!) должны её туда отвести, поставив на кон жизни всего экипажа. Мы позвоним, как только он появится на поверхности. Они всегда всплывают, эти утопленники. Но не сразу. – Его родители хотят, чтобы я туда съездил. И я это сделаю, если только у тебя не найдется каких-то предписаний, которые запрещают мне это осуществить. – Ладно, ладно, – Бьёрканг удручённо разводит руками, – если ты хочешь остаться здесь и ждать – мне всё равно. Мы не можем тебе в этом отказать. Но будь аккуратнее, это всё, о чём я прошу. Ты больше не полицейский. – Я здесь чтобы помочь, – отвечаю я, – так же, как и вы. – Хорошо, – хмыкает Бьёрканг, – но учти: если у тебя есть другие идеи для бесцельной траты нашего времени, то тебе придётся отложить их до понедельника, договорились? Я киваю, а Бьёрканг в последний раз сверяется с часами, после этого машет Арнту и делает знак, что им пора ехать. – Коньяк и аккордеон, – усмехается Харви, когда двое полицейских снова садятся в машину. Они смотрят на нас через лобовое стекло, перебрасываясь друг с другом короткими фразами и односложными словами. – В смысле? – Бьёрканг вдовец, – объясняет Харви, – по выходным он пьёт коньяк и играет на аккордеоне с другими стариками у нас на островах. Ох уж эти чиновники. Харви смеётся: – Преступления здесь совершаются только на рабочей неделе в промежутке от восьми до четырёх. Ты разве не знал? – Ясно, – говорю я и вздыхаю, как только вспоминаю, что мой автомобиль припаркован у полицейского участка. – А зачем тебе все-таки ехать на этот остров? – спрашивает Харви, закрыв дверь сарая и повесив замок. – Мы сплавлялись туда вместе с Бьёркангом, когда обнаружили лодку. Там ничего нет. – Так хочет его мать. А я просто хочу поскорее с этим управиться. – Ладно. Харви постукивает пальцем по двери сарая. – Ну, если хочешь, можешь поехать со мной завтра утром. Я проезжаю мимо на пути к ферме. – К ферме? – Мидии, – он снова улыбается, – вот где деньги лежат. Глава 12 Я сажусь в пикап Харви. Он разрешил мне остаться у него до нашей отправки к острову, чтобы мне не пришлось ехать обратно за сто километров и две переправы в свой гостиничный номер в Трумсё. Его дом находится в недавно отстроенном районе с видом на фьорд и маяк. Мы заходим и садимся за кухонный стол. Харви приносит нам по полчашки кофе. Вокруг нас его жена ловит шустрого мальчика лет шести, пытаясь одеть его на ходу. – Мы уходим, – говорит она и уносит мальчишку с собой в прихожую, где пытается надеть курку с помощью свободной руки. – Подойди сюда, – Харви усаживает её на колени и целует её волосы, когда она к нам подходит. – Это Торкильд Аске, бывший полицейский, который приехал сюда, чтобы найти датчанина, – он снова её целует, – а это моя любимая жена – Мерете. Мерете встаёт с колен Харви и протягивает мне руку. – Привет, – говорю я и пытаюсь выдавить из себя улыбку, приподнимая оба уголка рта. – Привет, Торкильд, – отвечает она, а потом резко отпускает мою руку и направляется в прихожую, где ее сын швыряется ботинками и имитирует звуки стрельбы. – Мерете работает трудотерапевтом в социальном центре. Йога для пенсионеров, целительные практики, кристаллотерапия, ну и всё такое. Она у нас чуть ли не настоящая знаменитость. Не так ли, дорогая? – Что? – кричит Мерете из прихожей. – Ты чуть ли не знаменитость! – кричит Харви в ответ, – подойди сюда и займись Торкильдом. Уверен, ты обнаружишь, что и над ним витают какие-нибудь духи. Мерете поднимается, держа в руках ботинки, и бросает один из них в сторону кухни, метясь в Харви. – Не сейчас, Харви. Ты разве не видишь, что я выхожу? Когда жена Харви, прихватив сына, вылетает за дверь, он снова поворачивается ко мне. – У неё вечно душевный дисбаланс на этой стадии женского цикла, – он громко смеётся и хлопает себя по коленям. – А чем она так знаменита? – Она экстрасенс, – отвечает Харви, – её позвали в следующий сезон «Силы духов», может быть, ты слышал об этой программе. Они начнут снимать сразу после Нового года. Её самой первой наняли на четыре следующих серии. Здорово, нет? – Я смотрю телевизор меньше, чем стоило было. – Я начинаю говорить, но Харви внезапно встаёт и несется в подвал. Он возвращается оттуда с канистрой в руках и ставит её на стол между нами. – Ты похож на парня, который не упустит ни грамма, – он откручивает крышку и разбавляет кофе кристально чистым спиртом. – А у вас, кстати, готовят кофе по-русски? – Да его и в Исландии готовят, разве что они не так щедры на сам кофе. Харви смеётся, и мы сидим и пьём в тишине, глядя в окно на океан и на полярную ночь, которая скоро накроет собой этот пейзаж. – Чем была бы жизнь без детей, – наконец говорит Харви. – У тебя есть дети? – Нет. – А жена? – Была когда-то. – Что случилось? – Я переехал в Америку, а она переехала к Гюннару. – К Гюннару? – Гюннар Уре. Мой бывший начальник в прокуратуре. – Ох, мужик, это жёстко. Я пожимаю плечами – Мы не были счастливы вместе. – Поэтому ты и стал частным детективом? – Что-то вроде того, – устало отвечаю я. В полутьме виднеется огромный силуэт маяка на вершине острова. Всё вокруг посерело. Кажется, что скоро и маяк накроет сине-серой завесой. – Харви Нильсен, – я снова заговариваю после еще одной паузы, – это северо-норвежское имя? – Эбсолютли, – снова смеется Харви, – мои предки иммигрировали в Миннесоту в тринадцатом году, а потом, в Первую мировую, мой прадед вернулся и через несколько лет погиб во время газовой атаки в одном местечке на севере Франции. – А ты сам? Как ты нашел свой путь обратно к земле обетованной? – После выпуска из университета отплыл в море на рыболовном судне и по воле случая оказался в Трумсё, где и встретил Мерету, а та работала в одном из городских пабов. – И начал выращивать мидии? – В том числе. У семьи Мерете есть небольшая ферма, где мы выращивали овец до тех пор, пока я почти случайно не наткнулся на курсы по культивированию моллюсков в начале двухтысячных. Я запросил стипендию в государственном фонде поддержки предпринимательства и взялся за дело. Начинал с простой верёвки, пары баков, старых сетей, тракторных деталей, проводов, сам отливал бетонные ботинки. И плавучую платформу сам строил. Большинство ферм с мидиями закрывалось в первые годы, но мы держались, стиснув зубы, пока не оказались на другой стороне. И всё изменилось, – Харви улыбается, – в прошлом мае мы поставили на рынок семь тонн моллюсков. В следующем году надеемся поставить больше десяти. – Где находится ферма? – В одном заливе немного севернее, на острове, где раньше стоял двор семьи Мерете, пока не закрылся. Какое-то время мы продолжали вести там дела, когда родители переехали в жилищно-социальный комплекс, несколько лет не оставляли работу, но от малых хозяйств дохода сейчас никакого, только изнурительный труд. – Скучаешь по Штатам?