– А они не устают? Это ведь тяжело, держать небо, не выпуская его ни на секунду. – Не думаю, – выдохнул Лукас. – Они ведь могут всё. Всё, что захотят! Некоторое время мы молчали. Лукас нежно перебирал мои волосы, а я пыталась склеить воедино полученную информацию. Нужно узнать, что это за место. Хотя бы приблизительно. Пока всё, что мне удалось соткать из обрывков, походило на расцвеченную сказку, порождённую детским воображением. – Тогда почему Покровители ещё не освободили нас? – спросила неожиданно для самой себя. – Почему подвергают нас опасности? Заставляют рисковать? – Нас не ждут снаружи, Элси, – Лукас горестно вздохнул. – Думаешь? – Там уже есть и ты, и я, – я снова услышала, как Лукас улыбается. – И наша мама. Мы свободны там, и живём, как захотим. И мы счастливы там втроём. – Глупости! – Нет, не глупости, – Лукас хихикнул. – Есть вещи, которым не нужны доказательства. Я едва сдержала ностальгическую улыбку. Вот они, яркие детские фантазии во всей красе. Защитная реакция на травму. Неудивительно: что он вообще видел, кроме этих стен? Хорошо, пусть воображает себе другую жизнь, за пределами этой комнатушки, если ему от этого легче. Мечтать – его неприкосновенное право. Тёплые руки с мозолистыми пальцами вплетались в мои волосы, как гребень. И с каждой минутой проблемы уплывали всё дальше. Я даже позволила себе расслабиться, несмотря на отвратительное головокружение. Пожалуй, всё, чего мне не хватало раньше – близкий человек. Тот, кому я могла бы довериться и открыть самые потаённые уголки души. Родственная душа, готовая подхватить под руки, когда нет сил идти дальше. Девочка Элси, никогда не видевшая мира, оказалась куда богаче Сириллы Альтеррони. – Элси, – выдал Лукас неожиданно. – Ты какая-то другая сегодня. – Нет, – должно быть, я побледнела ещё сильнее. Щёки моментально похолодели, а на лбу выступил холодный пот. – Это всё недуг. Голова слишком сильно кружится. – Справа или слева? – выстрелом ударилось в переносье. – Отвечай. – Что справа или слева? – Справа или слева? – повторил Лукас более настойчиво. – С-слева, – выдохнула я, едва не захлебнувшись словами. – Ты прыгнула! – Лукас неожиданно вскочил, чуть не уронив меня. – Нет, не ты. Элси прыгнула! – Я не прыгнула, Лукас! – тревога забилась в груди, как подстреленный голубь. Ещё немного, и меня прижмут к стенке! Нужно срочно выкручиваться, но как?! В голове мелькнули две мысли. Можно, конечно, сознаться во всём. Но не факт, что узнав о прыжке, Лукас и мать будут держать эмоции при себе. Судя по тому, какую реакцию демонстрирует Лукас, такого не будет точно. Крики привлекут внимание Элсарио, обязательно привлекут! И тогда нам несдобровать. Можно продолжать притворяться той, кем я не являюсь. Тогда у нас появится маленький, но шанс. Шанс! Четыре буквы. И пронзительная надежда, которой можно упиваться до бесконечности – в каждой. – Элсарио?! – выдавил Лукас с пренебрежением. – Это ты?! Признавайся! Я едва не поперхнулась вязкой слюной. И – на всякий случай – отползла по койке подальше. Такого поворота событий я просчитать не сумела. – Что там? – судя по приближающимся шагам, мать оставила сковородки и ринулась к нам. – Она прыгнула, мам! – испуганно прокричал Лукас. – Это не Элси! Это кто-то другой, кто слишком хорошо ею притворяется! – Элсарио?! – испуганный голос матери вспорхнул под потолок, как бабочка. – Я Элси! – выкрикнула, что есть мочи, и с неожиданной резвостью подскочила на койке. – Элси! Я спустила ноги на пол и, не сумев устоять, бухнулась на четвереньки. Локти и колени заныли, встретив землю, бёдра прострелила боль. Слабость впечатала меня в холодный пол, не давая подняться. – Признавайся, Элсарио, – строгий голос матери пронёсся надо мной. – Ты специально это подстроил?! – Я не Элсарио! – завопила я. Горло загорелось огнём, и крик перешёл в сиплый кашель. Задохнувшись, я сжалась в комочек. – Свежо придание, – отозвалась мать, с трудом возвращая меня на койку. – Кто ещё стал бы притворяться моей дочерью?! Да только ты на такое способен! Чтобы я ничего не подозревала, и ты мог разлучить нас жестоко и неожиданно! Паника раздвинула рёбра, поднялась по шее и пошла горлом. Кое-как преодолев натиск спазмов, я сделала вдох и закашлялась снова. Нет уж, хватит с меня опасных приключений! Пришла пора признаваться. Только как сделать это, если я чувствую себя червяком, извивающимся в рыбацкой снасти?! Если тело содрогается от кашля, а для того, чтобы дышать, приходится прикладывать неимоверную силу?! – Я знаю, что ты давно договорился с покупателем, – процедила мать сквозь зубы. Выдержка снова вернулась к ней, сделав голос твёрдым. Слова отскакивали от стен ледяными глыбами, падали на голову, как камни. И каждое ранило. – И знаешь что, Элсарио? Я не отдам тебе Элси. Лягу поперёк дороги, умру сама, но не отдам! Слышишь меня?! Я сложилась клубочком, пытаясь остановить кашель, но это не помогало. Толчки рвались наружу, стискивая грудь и выдавливая из неё последнее. Воздуха катастрофически не хватало. Подступало забытье: густое, как болотная вода, и такое же тухловатое. Отвернулась к стенке, пытаясь спастись от натиска небытия. Ткань сорочки, успевшая пропитаться густой и тёплой кровью, неприятно хлестнула по бедру. – Я слишком дорого заплатила за Элси, – донеслось до меня сквозь ватную пелену. – И ты не отберёшь её у меня. Последнее, что я услышала прежде, чем обморок утопил меня в своих чёрных водах, были шаги. Знакомая твёрдая поступь, отрезанная от нашего маленького мира деревянной дверью и чередой засовов и замков. Шаги приближались. Глава 5 Неконтролируемое безумие Не знаю, сколько продолжалась темнота, но она была мучительной. То топила в потоке чёрных вод, не давая вдохнуть, то гнала по гулким коридорам. А иногда – толкала вниз с невидимого выступа, обрекая на бесконечное падение. Слишком густая, чтобы хранить образы, и слишком плотная, чтобы позволять собою дышать. Когда забвение рассеивалось, и тьма давала брешь, мне мерещилось, что меня куда-то волокут, как мешок с картофелем или мукой. А потом мрак наваливался опять, стирая обрывки чувств и ощущений. И я снова летела, тонула, падала, гонимая им. Первое, что я ощутила, проснувшись – запах гари. Не веря себе, втянула его глубже сквозь заваленный нос. Так и есть, он родимый! Самый сладкий аромат в Сердце Земли, этим утром – так точно. А это значит, что… Словно опасаясь подвоха, я разлепила сначала один глаз, а потом – другой. Над головой, в облаке мутноватого света, кружились пылинки. Выше висел родной потолок. Знакомая змеистая трещина скалила зубы в побелке между расходящимися балками. Как же я любила её в этот момент! – Почтенные Покровители, – хрипло хихикнула я. – Скажите мне, воскресенье сегодня или понедельник?! Сомнений не оставалось: голос мой. Кровать, в которой я лежала, тоже оказалась моей. Пошевелила руками, дабы убедиться, что они не привязаны, потом – согнула ноги в коленях, подбросив одеяло. Покрутила стопой, не веря своим глазам и везению. Мой дом. Моё тело. И я. Свободная! Солнечный луч, прорвавшийся сквозь тюль, нахально прыгнул на ресницы и прострелил глаз. Сомнения тут же атаковали голову, потопив радость. Неспроста всё так легко, неспроста. Тут таится подвох. Неужели Йозеф поверил девочке, что провела целые сутки в моём теле? А, может, это всё приснилось мне, и не было никакой девочки? И сегодня – воскресенье? И впереди – день большой стирки, метлы и неухоженных грядок? Я готова была в это поверить. Лишь бы не возвращаться в холодный подвал, в чужое тело! Села на кровати, и косточки корсета больно врезались в кожу. Затёкшая спина отозвалась ноющей болью. Я опять не разделась! Пора завязывать с этим. Нужно больше времени уделять себе, своему здоровью и… – Проснулась? – знакомый голос расколотил остатки сна вдребезги. Я лениво повернула голову. Шея хрустнула, и по плечу пробежала боль. Йозеф полулежал в кресле у гардеробной и таращился на меня заспанными глазами. Судя по паре подушек, торчащих из-за его спины, ночевал он тоже здесь. Нервно усмехнулась: вот где он – подвох! Вот уже добрую половину годового цикла мы с Йозефом жили в разных комнатах. Значит, девочка натворила-таки дел. – Как ты чувствуешь себя? – участливо пробормотал муж. – Почему ты вдруг решил этим поинтересоваться? – съязвила я. Слишком уж приторным казалось это показное участие – аж затошнило! – Совесть проснулась? Или я совсем расклеилась, и теперь боишься, что потеряешь бесплатную прислугу?! В меня полетела подушка. А следом за ней – и другая. Два мягких снаряда. Раздражённо отправила их обратно. Оба раза – мимо. – Тебя лихорадило вчера, – Йозеф зевнул, и, подобрав подушку, снова запустил ею в меня. – Да так сильно, что ты бредила. За ночь жар спал, но не факт, что тебе снова не станет плохо. Сердце пропустило удар. Всё, как я и думала. Одно радовало: лихорадка-то пришла вовремя! Теперь странное поведение вполне можно списать на бред. Оставалось только надеяться, что девочка не слишком сильно подмочила мою репутацию и не наговорила лишнего. – Бредила?! – попыталась изобразить изумление. – Ты о чём? – Ты говорила о Покровителе людских судеб Элсарио, – сказал Йозеф, и последняя надежда на то, что девочка мне приснилась, рухнула. – О его грушевых садах. И о том, что он держит в погребе узников. – Абрикосовых садах, – поправила я и чуть не прикусила губу. Ни к чему наводить Йозефа на лишние вопросы: он и так многое пережил этой ночью. Теперь я должна приучать себя обдумывать каждое слово! – Ты помнишь? – Ну, немного, – интересно, какой ответ он хочет услышать? – А что я ещё говорила? – Кричала, что мир странный, – приподнявшись с кресла, Йозеф дотянулся до моего лица и пощупал лоб. От его прикосновений передёрнуло. – Что он душит тебя. И повторяла своё имя. – Моё имя?! – Ну да, – Йозеф пожал плечами. – Сирилла Альтеррони. Я едва не проглотила язык от изумления. Откуда бы девочке Элси знать моё имя?! Хотя… Она вполне могла прочитать надпись на рабочем блокноте. Дыхание остановилось, и воздух встал в горле комом. Сердце зашлось в бешеной пляске: маленькая тёплая птица в клетке из рёбер. Девочка, которая всю жизнь была слепой, вдруг начала читать?! Бред! Значит, Элси искала именно меня, чтобы прыгнуть?! Но почему?