– Игры? Играешь здесь только ты! «Просто обними меня опять» – имелось в виду. Я взяла пакет с креветками, надрезала ножом край и аккуратно высыпала содержимое в кастрюлю, пытаясь бороться с глупыми чувствами. По кухне распространялся запах соли и йода, а спину жгло от взгляда Коула, которым он наверняка пытался меня загипнотизировать. – Тогда почему ты сбежала с балкона? Месть? – обиженно произнес он. – Месть? – Я уставилась на него, и моя ложка тоже. – Ты же сам меня отправил к Тому, сказал, что мы должны быть счастливы. Ноздри Джонатана начали раздуваться, а губы искривила гримаса отчаяния, и он вновь запустил пятерню в волосы, не зная, что ответить. – Ты несправедлива, – проговорил он, делая шаг ко мне, я даже не успела выставить ложку между нами. У меня не было сил бороться с ним. – Я не хочу справедливости, Натан. Я хочу понять, чего хочешь ты. Мы несколько секунд сверлили друг друга глазами, уже не в первый раз. – Я… – Что у вас тут происходит? – Том улыбался шире обычного, заходя в кухню. Мы с Джонатаном шарахнулись друг от друга, словно нас ударило током, и стали делать вид, что заняты совсем другими делами. – Я отнесу чипсы, – сказал Коул и, схватив чашу со стола, поторопился в гостиную, в этот момент он играл ужасно плохо. – Ты вроде бы хотел забрать пиво, – усмехнувшись, напомнил Том, но Натан уже вышел. – Ладно, я возьму пиво. Ничего больше не говоря, он вытащил из холодильника две упаковки пива и тоже исчез за кухонной перегородкой, оставляя меня одну с мыслями и варившимися креветками. После того, как я их поставила перед парнями, совершенно не знала, чем себя занять. Я переделала все, что могла. Читала книгу, слушала музыку, мыла посуду, пила кофе, ловя на себе взгляды то Джонатана, то Тома. Серьезные, пристальные, заставляющие осознавать всю серьезность ситуации, в которую попала я и эти два симпатичных парня. Том… Мне хотелось его убить, и за время матча я даже смогла придумать парочку способов. Но он оставался прав в одном, пытаясь сохранить то, что есть между нами, и использовал для этого все средства. Джонатан… Бесил ужасно взглядами, задумчивостью и неумением сделать выбор. Не в силах больше выносить эту напряженную и густую тишину, я схватила вещи и направилась в ванную переодеться. Конечно, фактически тишины не было: работал телевизор, и ребята иногда вскрикивали, болея за какую-то команду. Коул оставался молчалив и сдержан, казалось, что матч его вообще не интересует. А мне от этого становилось не по себе. Я надела джинсовую юбку ниже колена, белую футболку и поверх нацепила черную майку-алкоголичку. – Куда ты собралась? – озабоченно спросил Том, когда я появилась в гостиной. – Хочу прогуляться, – ответила я. – Ты против? – Уже девять, – заметил он. – Там темно. – Я хочу гулять, – взбрыкнула я, пытаясь вытащить из-под курток парней джинсовку, пока не свалила всю одежду. И только когда я все вернула на место, заметила фигурку на полу. Это была матрешка из дома Клер. Обернувшись, я встретилась глазами с Коулом и тут же отвернулась. Зажав куколку в руке, я схватила куртку и бросила: – Развлекайтесь. Сырой лондонский воздух прилипал к щекам и делал волосы липкими от влаги, когда я выскочила на улицу, а клочки вечернего смога звали заблудиться в них. Но я решила заблудиться в соседнем с домом пабе, где утром можно всегда выпить кофе с тостом, а вечером пропустить стаканчик-другой рома или коньяка. «И когда это у меня вошло в привычку выпивать одной? – думала я. – Хотя так редко получается поговорить с хорошим человеком, особенно с собой». * * * Раньше мне казалось, что люди преувеличивают значение снов. Думала, что все эти картиночки не могут никак предопределить, чему быть, а чего миновать. Но когда ты видишь то, во что самой хочется поверить, то начинаешь сомневаться в своих убеждениях. В моем сне явно не было ничего реалистичного. Замок, я в бальном платье, с завитками волос, обрамляющими лицо, как у Золушки, ожидающей своего принца. И кажется, я действительно его ждала, всматриваясь в даль, где на белом коне (все как положено) восседал принц, смутно напоминавший одного известного мне актера. Но какой-то плохой мужчина с ярко синими глазами, ровной бородкой и в тюрбане взмахнул полой черного плаща и сказал, что это вовсе не принц, а просто мираж, и я просто дура безмозглая, что жду этого на коняшке. Он схватил меня за руку и стал тянуть в замок, обещая богатства и счастье, а я пыталась сопротивляться. И вот я уже видела, что принц скачет возле дверей замка, а мужик все не отпускает и не отпускает, тогда я со всего размаха, даже платье не помешало, врезала ему по яйцам и прыгнула вниз… * * * Я вскочила, понимая, что приземлилась на что-то мягкое, поморгала несколько раз и огляделась. Комната, в которой проснулась принцесса, ничем не напоминала нашу с Томом квартиру. Это точно. Огромное зеркало, окно во всю стену… Я находилась в квартире Лиззи Коул. Приложив ладони к лицу, я снова упала на подушки, наверное, сейчас я выглядела как тот мужик из фильма «Пила», а ведь он был еще и в маске. Что ж, моя алкогольная амнезия продолжалась, но все же я вспомнила, что вчера в пабе встретила парня, говорившего по-русски. Мы много смеялись и пили. Потом я вспомнила Джонатана, который сначала просто сидел у барной стойки, за спиной у того парня, и гипнотизировал меня диким взглядом. Он же уводил меня из бара, когда я чуть не свалилась с высокого стула на парня напротив. И сон, его я тоже помнила, потому что даже во сне присутствовал Коул. Теперь он являлся везде, хотя говорил, что быть со мной не может. Приняв душ, я нашла у Лиз зубную щетку и почистила зубы, ненавижу этот утренний запах. Мятный вкус я тоже не любила, но все же это лучше, чем сдохшая кошка во рту. Освежившись, вышла в гостиную, которая выглядела не менее шикарно, это я заметила еще в прошлый раз. Большой мягкий диван с приставной секцией, два кресла, обтянутые льном в цвет оконных штор, пушистый ворсистый ковер, напротив дивана горка из дерева, обработанного под цвет персикового мрамора. И даже телевизор был в цвет стен – бежевым. Здесь точно работал дизайнер, сомневаться не приходилось. Как ни странно, вместо моей милой подруги меня встретил Джонатан, мирно посапывающий на диване, свернувшийся в три погибели, сложивший руки под щекой и шевелящий губами. Он был в сексуальных белых трусах в горошек, в тех самых, в которых я лицезрела его в первый раз в его комнате. Выглядел он так мило и трогательно, так беззащитно, что хотелось его обнять или просто поправить локон, упавший на лоб. Но я всего лишь накрыла его простыней, которая валялась рядом с диваном, а сама направилась в кухню, чтобы проверить, нет ли там чего вкусненького или того, из чего можно приготовить что-то вкусненькое. Кухня тоже представляла собой шедевр дизайнерского искусства, с варочной панелью в центре и огромной вытяжкой над ней, с балками над головой и всеми этими прибамбасами из дерева, камня и стали, напоминающими старинный паб. Часть рабочего стола проходила вдоль окна и заменяла стол, возле которого стояли высокие барные стулья. Холодильник соответствовал кухне – стальной, двустворчатый, расположился возле входа. Я достала яйца и сок, сделала глазунью, тосты и сварила кофе. Отнести их в постель я не успела, потому что услышала за спиной знакомый сонный низкий голос: – У тебя хорошо получается хозяйничать в чужой кухне, Настя… Он ткнулся виском в стенку холодильника и топил в туманности своего невыспавшегося взгляда. Взлохмаченный, с голым торсом – это был реальный кадр из любого его фильма, сейчас я остро чувствовала, что испытывают все девушки, когда вот эта картинка может ожить. Но, если честно, сил на то, чтобы просто смотреть, уже не оставалось, может быть, мы и правда неправильные, когда хотим чуточку больше, чем нам полагается, но я все равно хотела. – Стася, – уточнила я. – О’кей. Стася. Зачем ты?.. – все так же изучая меня, спросил Коул. – Зачем все это? – Что? Завтрак? – язвительно заметила я. – Ты знаешь, о чем я. – Он начал медленно приближаться ко мне, спрятав руки в карманы, как обычно. Мне хотелось исчезнуть, сбежать или накинуться на него, чтобы он не смог больше меня отталкивать. Но я только злилась, боясь нарушить то, что сейчас происходило. – Это ты все знаешь, а я вообще ничего не понимаю. – Я тоже уже ничего не знаю. – Он наклонил голову вниз, и его слова прозвучали как-то тихо. Руки не слушались меня, я не знала, куда их деть, хваталась за столешницу и складывала их на груди, опускала и поправляла стакан с соком и одежду, ожидая продолжения или объяснения его слов. Он подошел слишком близко, впрочем, можно было уже не удивляться этому. Хотя эта близость волновала куда больше сейчас. Я могла дотянуться до его груди, потрогать горячую кожу, ощутить его тепло, вдохнуть его настоящий запах. Провести пальцем по животу, накачанному к съемкам, и дорожке волос, уходящей под пояс джинсов. Сейчас я понимала и принимала и эту чувственную сторону наших недоотношений. Я просто сходила с ума, потому что не могла к нему прикоснуться так, как хотела. А еще меня бесил кулон, тот самый, о котором я вспоминала, когда вернулась зимой из Лондона, думая, что потеряла его. Он висел на его шее, только теперь цепочка была заменена на какой-то кожаный шнурок. Кулон, матрешка… Я не могла никак все это связать. – Пожалуйста, не играй со мной. – Эти слова вдруг что-то надломили во мне. – Я? Актер здесь ты! Движения, взгляд, поза – все, Джонатан, все это продумано? Я играю… Захотелось закрыться от него, защитить себя от этого взгляда, который все время просил о чем-то. Я сложила руки на груди, закрывая ее, потому что мои соски могли проткнуть ткань насквозь от всех этих мыслей и желаний. Он это видел, он все знал, но ничего не делал. Он молчал, провел рукой по волосам, схватился за стакан с соком, сделал глоток, заставляя меня наблюдать, как двигается его горло и как капля остается на его подбородке. – Натан… – хрипло вырвалось у меня. – Скажи мне хоть что-то… Он замер, встретившись со мной взглядом и вытирая ладонью каплю. – Что? Я не могу… И я не играю, поверь. Он опустил руки и посмотрел мне в глаза, говоря тем самым, что вот он весь здесь. – Стася, я… – Но он не договорил, развернулся и пошел прочь из кухни. – Черт! Не уходи, – бессильно бросила я, догнала его в гостиной, когда он надевал рубашку, медленно застегивая пуговицы. Схватив за руку, я заставила его развернуться к себе и хоть что-то сказать. – Посмотри на меня. Он поднял глаза, в них были боль и усталость… – Неужели ты будешь все отрицать? – спросила взволнованно я. – Неужели, ты скажешь, что все это бред, Джонатан?