– Извини. Итак, он дерется как девчонка. – Вот именно. В общем, возвращаюсь я к себе за пушкой и иду в спальню. Выстрелил в него – и попал. Он поворачивается ко мне. Тогда я делаю предупредительный выстрел в окно… – Иначе говоря, ты промазал. – Ну ты и заноза, Тейтум!.. Да, промазал! Было темно, комната маленькая, у меня чертовски болел нос, и я боялся попасть в Андреа, ясно? – Ясно. – А дальше он смылся. Тейтум наклонился к деду: – Как? – Ногами. Через дверь. Пробежал мимо меня и был таков. – Как он при этом выглядел? Марвин на секунду задумался. – Вот помнишь, когда Веснушка в последний раз вцепился мне в ногу, я гонялся за ним со сковородкой? – И разбил телевизор. Да, Марвин, этот великий день навеки останется в моей памяти. – Я загнал гада в ванную и там зажал в угол!.. Так вот, Марвин, выражение морды у этого парня, когда он бросился наутек, было точь-в-точь как у Веснушки! – Как у зверя в капкане, – подсказал Тейтум. – Именно, – подтвердил Марвин. – Теперь я и думаю: может, надо было не с пушкой на него идти, а со сковородкой? Глава 92 Дейл, Вирджиния, вторник, 20 сентября 2016 года При Андреа Зои «держала лицо» любящей сестры, поддерживающей любое ее решение. Но когда Андреа села в такси и отбыла в аэропорт, дала слабину. Страх ждал Зои в засаде, сторожил по углам, темной тенью мелькал в неосвещенной комнате или за закрытой дверью – и теперь, когда она осталась одна, почувствовал себя хозяином. Зои открывала все окна. Гуляла до изнеможения. Включала музыку на полную громкость, чтобы в квартире не осталось ни единого тихого уголка. Заставляла себя работать: читала расшифровки допросов Клайда Прескотта, жалела, что не может заняться им сама. Почему бы и нет? Допрашивала же она Джеффри Олстона и еще некоторых серийных убийц. Но встретиться с Прескоттом лицу к лицу… нет, просто невозможно. Зои читала его неоконченную автобиографию. Тейтум разыграл перед Прескоттом драматический спектакль, предварительно сохранив файл с рукописью на другой носитель. А вот бумажную рукопись действительно уничтожил, и об этом Зои жалела: ей хотелось бы посмотреть, как Клайд редактировал свой текст и вносил правки. На долгое время – иногда на целых пятнадцать или двадцать минут – Зои удавалось забыться в работе: она размышляла, делала заметки, уточняла профиль, зная, что все это когда-нибудь может оказаться бесценно для другого профайлера. А потом вдруг обнаруживала, что снова смотрит в стену, напряженная, как струна, боясь вздохнуть, чувствуя, как со всех сторон ее окружает мертвое молчание. От неожиданного стука в дверь зашлось сердце. Она хотела уже бежать на кухню и хватать самый большой нож, который там найдется, когда донесся голос Тейтума: – Зои, ты дома? Это я. Она отперла дверь и впустила его, почти презирая себя за то, какое испытала облегчение. – Читаешь? – поинтересовался он, кивнув на разложенные листы рукописи. – Очень увлекательно. Прескотт пишет ярко и выразительно. Из этой рукописи я узнала о нем очень много нового. – По-моему, чем меньше знать об этом монстре, тем лучше. – Он не… – Тут Зои помотала головой и не закончила фразу. – Жаль, что ты уничтожил его пометки. Хотела бы я на них взглянуть! – К собственному удивлению, она ощутила, что говорит сердитым тоном. – Извини, я был слишком занят – спасал твою жизнь. Обо всем остальном как-то не думал. – Можно же было измельчить чистые листы, а исписанные оставить. Или заранее скопировать рукопись. Или… – О чем ты вообще говоришь? Я с ума сходил от тревоги за тебя! Ты представляешь, что мне пришлось пережить? – Нет! – выкрикнула Зои. Сама не понимала, почему взорвалась – как-то ее вдруг замкнуло. – Не представляю! Наверное, мне все-таки пришлось хуже! Тейтум взял ее за руку и очень осторожно привлек к себе. Зои не противилась; прижалась щекой к его груди, и он обнял ее – нежно, почти невесомо, словно чувствуя, что все давящее и стесняющее для нее сейчас невыносимо. Закрыв глаза, Зои слушала биение его сердца. Через некоторое время она глубоко вздохнула и отстранилась. – Прости. – Не за что извиняться. – Выпить хочешь? Было три часа дня, и Зои ожидала, что он откажется. – Не прочь. Она открыла шкаф, достала бутылку «Талискер Скай» и два бокала. Плеснула немного янтарной жидкости Тейтуму и куда более щедрую порцию – себе. – А почему так мало? – поинтересовался Грей, разглядывая бокал на свет. – Середина дня. – Зои пожала плечами. – Но у тебя в четыре раза больше. – Мне можно. Я травмирована. – Я тоже травмирован, и еще как! Только что был в больнице у Марвина. Зои подлила ему виски, и Тейтум коснулся бокалом ее бокала. – За травму! Она фыркнула. – За травму! Оба отпили по глотку. Зои немного посмаковала горькую жидкость с дымным привкусом, затем проглотила, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло. Пили в уютном молчании; Зои не думала ни о чем конкретном, мысли бродили сами по себе, и в этом была какая-то не знакомая прежде свобода. В конце концов она, вздохнув, заговорила: – Ладно. Манкузо сказала мне, что делом Гловера теперь занимаешься ты. – Сама сказала? – удивился Тейтум. – А мне она велела тебе не говорить… Зои промолчала, слегка усмехнувшись. Немного подумав, Грей чертыхнулся. – Блефуешь! Ничего она тебе не рассказывала! – Она – нет. – Зои отпила еще виски, довольная собой. – А вот ты только что рассказал. Правильно я понимаю: ты сам напросился? – Конечно. – Есть какие-нибудь идеи, как он умудрился сбежать? – Полиция считает, что ушел по крыше. Оттуда спустился по водосточной трубе в переулок, где полицейского кордона не было, и удрал. – Ниндзя какой-то… А потом, видимо, убрался на автомобиле, несмотря на то, что по всему городу объявили план «Перехват». – В целом как-то так, да. – Еще и истекая кровью. – Они полагают, что Марвин не так уж серьезно его ранил. – А ты что думаешь? Тейтум взглянул ей в глаза. – Что-то здесь не бьется.