— Ходишь кислая. В семнадцать лет никаких проблем нет, живи в свое удовольствие. — Ага. Дома у меня Санта-Барбара, в школе завал, в личной жизни караул, а я должна улыбаться и притягивать людей. Правильно? — А какие проблемы? Ты живешь хорошо, тебе ни в чем не отказывают. Что еще нужно? — развел руками отец. — Адекватная семья? — Что не так? — Вам всегда было плевать на мои желания. Вы видите только себя. Ничего не замечаете. — А ты замечаешь? Замечаешь, что отец пришел с работы голодный, а в холодильнике из еды только старые макароны с сыром, на котором скоро плесень пойдёт. — Станет деликатесом. — Ох уж эти твои шуточки. Ты прекрасно понимаешь, что я имел ввиду. — Я не хочу ничего делать для людей, которым плевать. — Вот я пришел, хочу поговорить. Но разве ты мне открываешься? Только язвишь, — сказал отец, почесав затылок, — а как тебе помочь, если ничего не рассказываешь? Заставлять? Аннабелль придвинулась к стене. Отец говорил с нескрываемой злость – желваки на его лице заходили. — Нет. Стать отцом, которому можно доверять. Телефон, лежавший на кровати, предательски завибрировал. На экране крупными буквами высветилось АДАМ. Аннабелль подтянула его к себе, но папа, похоже, прочитал имя абонента. Подняв взгляд на дочь, он ясно дал понять, что ждёт объяснений. Морган сбросила звонок. Заблокировав телефон, она старалась придумать убедительное враньё. Друг? Друг Уильяма? Одноклассник? Кто угодно...Мало ли мужчин в мире? Предательски пришло сообщение от него же: «я не хочу тебя ни с кем делить». Положив телефон в задний карман джинсов, Аннабелль старалась не встречаться взглядом с отцом. — Кто это? — холодно спросил отец. — Одноклассник, — солгала Аннабелль. — При мне говорить не хочешь? — Не хочу. Какая разница? — Дай мне телефон. Я хочу посмотреть, кто названивает. Аннабелль сглотнула набежавшую слюну так шумно, что, пожалуй, это услышала даже Мадам Катель в соседнем доме. Показать сообщения, рассказать об Адаме означало домашний арест. Сев на телефон, Морган дала четко понять – она не будет его отдавать. — Это моя личная вещь, мне семнадцать лет, через месяц – восемнадцать. Никто не будет лезть в мой телефон. — Обеспечивай себя, оплачивай питание, одежду, взносы в гимназию. Тогда ты сможешь назвать себя взрослой. Пока ты иждивенка, мы с мамой тебя содержим, поэтому я имею право смотреть твой телефон. — Я сейчас уйду из дома, — пригрозила Аннабелль. — Куда пойдёшь? Аннабелль, покажи телефон. Я видел сообщение. — Пап, а с чего такой повышенный интерес? Вы всегда на работе и вам ничего не надо, кроме моих хороших оценок и вовремя выданной заработной платы. Или опять бабушкой пригрозите? — Слушай сюда. Мы с мамой просмотрели записи с камер, которые висят на соседнем доме. У меня задели машину, пришлось отсматривать куски видео. Я чисто случайно наткнулся на тот факт, что у нас в доме постоянно был какой-то парень. В любое время суток. Это твой Адам? Аннабелль вскинула бровью. Живот скрутило в узел. — Папа, если бы я вам сказала, вы бы заперли меня дома. Говоришь вам – вы недовольные, не говоришь – тоже самое, — раздосадовано призналась девушка. — Как с вами общаться? Лицо отца чуть побледнело, но на щеках выступил стыдливый румянец. Он откашлялся. Картина выглядела так себе, Аннабелль ощущала, будто кто-то рылся у неё в грязном белье. — Но мы бы узнали рано или поздно. Как плохо на тебя влияет этот парень, — с отвращением проговорил отец, — где ты его подцепила? Аннабелль усмехнулась, но нервно. — Подцепила. Я его встретила. В день, когда ты выкинул меня из дома в ливень и шторм, зная, что уроки отменили. Папа, ты очень красиво вытянул меня на разговор и на признание. Спасибо тебе большое. Больше в нашей семье, кроме того, что доверять людям нельзя, меня ничему не научили, — проговорила Морган, сжимая телефон в руке. Эмметт вздохнул. — Аннабелль, когда ты стала такой? Чужой нам? — Может быть, когда вы перестали общаться со мной нормально? — К тебе не подойдёшь. Ты вечно то занята, то тебя дома нет. Послушай отца — тебе не нужны такие отношения. Посмотри, какая стала тощая! Совсем ничего не ешь. — А ты, папа, оказывается, совсем не понимаешь меня и никогда не понимал. Он покачал головой. — Мы всегда с мамой хотели, чтобы ты росла послушной и хорошей девочкой, старалась учиться. Кем ты стала? Это не моя дочь. — Кем? Издеваешься? У меня очень много проблем, а еще, вдобавок... Приходишь ты, отец года, и читаешь лекции о том, какой надо быть! — Закрой свой рот, — проговорил Эмметт, — ты обнаглела. — Папа, ты изменяешь маме, мама изменяет тебе, а мы строим из себя порядочную семью! У нас нет больше семьи, очнись! Ты строишь из себя заботливого отца, хотя тебе наплевать, мама живет на работе и все, что ей интересно – деньги, все, конец! - закричала Аннабелль так сильно, что у неё заболела голова. — Клянусь, я запру тебя дома на месяц. Ты забыла, кто твой отец? Я – коп, Аннабелль, и я найду способ поговорить с твоим отбросом. Ты меня поняла? — Да лучше бы у меня вообще не было отца, — прошептала Белль, чувствуя как слезы текут из глаз. Отцовский телефон зазвонил. Выругавшись, Эмметт вышел из комнаты, хлопнув дверью. Аннабелль сжалась. Она хотела, чтобы этот разговор закончился. Она хотела, чтобы папа ушёл от неё прочь и никогда больше не приходил. Голова раскалывалась, руки тряслись а слёзы текли из глаз без остановки. Зарывшись в одеяло, она зарыдала и с трудом успокоилась, когда отец вернулся. С каким-то непонятным оскалом вместо улыбки. — Так, я устал разбираться с этой ситуацией. Скажу прямо: ты меня разочаровала. Я думал, что вкладываюсь в тебя, чтобы получить потом результат, а мы с матерью получили чёрную неблагодарность. Завралась, запуталась и пытаешься выкрутиться. Чтобы жизнь не казалась такой страшной, я сажу тебя под домашний арест на месяц. Со школы – сразу домой. Я узнаю во сколько заканчиваются уроки и буду звонить на домашний телефон. Если ты не будешь брать трубку, тебе крышка, арест продлевается ещё на день. Ты меня услышала? — А если меня задержат в школе? — А насчёт этого я разберусь. Только попробуй продолжить мне врать, я накажу тебя так, что ты забудешь что такое врать. — Конечно, — прошептала Аннабелль, — я тебя поняла, папочка. — Вот и славно! Посиди здесь. Мне нужно на работу. Отец ушел. Аннабелль тряслась, не пытаясь успокоить себя. Это был крах. Последнее погружение. Слезы потекли из её глаз, но она ничего не издала ни звука. Она не могла произнести ни слова. Аннабелль легла на холодный пол. Девушка лежала тихо, не открывая глаза. Сердце стучало, словно бешеное, а виски сжимало от напряжения. 31. Кислород 8 лет назад. Белль потянулась за телефоном, чтобы узнать точное время и ахнула. Она пролежала на полу целых полтора часа. Наконец, истерика закончилась. Слова отца отзывались в голове эхом. Девушка переоделась, и все еще всхлипывая, спустилась в кухню выпить воды. Подойдя к двери, она повернула ручку и убедилась в том, что отец заточил ее в доме до своего приезда. На такие случаи, под ковриком лежал запасный ключ. Аннабелль просто хотела подышать свежим воздухом. Глаза болели от слез, а голова все еще кружилась. «Ты же хорошая девочка. Зачем тебе все это?» – прозвучали слова бабушки в голове. Аннабелль жила по правилам семьи, никогда не нарушая их. В ее представлении родительские слова — правда, первая инстанция. В мире других вариантов и людей, слова, которых намного ценнее. «Что они все от меня хотят?» — подумала Морган, спускаясь. Действительно, каждый хотел переделать ее под себя. Родители никак не мерились с тем, что она выросла, Адам наказывал ее каждый раз, когда она проявляла характер. Да, жить с покладистым человеком удобно, но разве Аннабелль сможет найти свое место, слушая кого угодно, только не себя? Морган слишком долго думала о других людях. Она хотела найти поддержку у родителей, но они вряд ли могли поддержать, потому что слишком снисходительно относились к ее проблемам. Действительно, какие проблемы у подростков? Их тысячи. Начиная от поиска места в мире, сложных дилемм на кого пойти учиться, заканчивая десятками прыщей, лезущих на всем теле постоянно. Гормоны делают восприятие этих вещей более острым, но почему родители будто забывают о том, что когда-то проходили через подобное? Скоро она вырвется из родительского дома. Станет свободной. Найдет работу по душе, будет много гулять, одеваться во что хочет и любить кого хочет, никогда больше не спрашивая ни у кого разрешения. А пока...телефон все еще разрывался от звонков Адама. Не выдержав противной вибрации, Аннабелль ответила и надеялась услышать адекватное объяснение. — Выйди из дома, пожалуйста, — сказал Адам мягко, — нам надо поговорить. Не будь дурой! — Зачем? — спросила Морган, осипшим от слез, голосом. — Дай мне объяснить, — произнёс он тихо. — Ты плакала? Опять? — Все из-за тебя. — Дай мне две минуты, я все объясню. Я рядом с твоим домом. Не глупи, Белль! Аннабелль с трудом сдерживала дыхание, пока горячие слезы текли по щекам. Сердце билось так быстро, что она могла бы поклясться, что оно вырывалось из груди. Она знала, что решение выбежать из дома идиотское и поспешное, но на тот момент, сил хватили на это. Ее рассудок подсказывал ей вернуться обратно, но что-то внутри не давало ей уйти. И вот она стояла перед его машиной. Снова ненавидя себя за такое решение.