— Позвонила маме впервые за восемь лет, — сказала она. — Ничего себе. Так может, поедем, познакомимся с ними уже? Уже завтра ты можешь стать Аннабелль Клэман, и ничего страшного в этом не вижу. Маме с папой понравится. — Звучит дерьмово. Клэман улыбнулся. — Или ты встречаешься с Воттерсом? — сказал он, улыбаясь. — Аннабелль Воттерс - Кляйн. Вот, что реально дерьмово звучит. — Адам, мои отношения тебя на касаются. — Зато я могу касаться тебя. Когда захочу, где захочу и как захочу. Он провел рукой по ее колену под столом. Девушка наступила его на ногу, мужчина еле слышно вскрикнул, но усмехнулся. Аннабелль опешила от его наглых высказываний, раскраснелась и закрыла лицо руками. — Адам, оставь меня в покое? Я ведь на тебя заявлю в полицию. Тебе не разрешат ко мне подходить, а если подойдёшь – посадят. — Какая грозная! Как из маленького ангелочка, ты превратилась в такую суку? Поражаюсь метаморфозам, — интонация Адама поменялась, стала более холодной. Аннабелль подумала о том, насколько Адам был прав. На что она шла? Какие-то шантажи, угрозы, грязные слова? Разве в детстве она представляла себя такой? На глазах снова появились слёзы. Картинка в голове – она держала плюшевого медвежонка, плача, и глядя в окно, в ожидании Адама, но он не приходил. Целых две недели. — Послушай меня, дорогой Клэман, — схватив мужчину за запястье, произнесла Аннабелль, — как бы я тебя не хотела, как бы я тебя не любила, ты сделал меня монстром. Издевался надо мной, изменял и смеялся. Ты – настоящее недоразумение в моей жизни. Я мечтаю, чтобы ты скрылся отсюда и никогда, слышишь, духу твоего рядом со мной не было. Ты. Меня. Понял? Вытаращив глаза, Клэман присвистнул. — Я извинялся тысячи раз. И за те пощечины, и за грубости. Согласись, мы все ошибаемся? Разве ты святая? Сколько ты дерьма сделала мне? Посмотри на себя. Аннабелль оглядела свои руки. На фалангах некоторых пальцев красовались незамысловатые татуировки. — Что я должна увидеть? Некрасивая? Сама это знаю. Характер плохой? Знаю. Дура? О, точно. Какая есть! — не выдержав, заплакала Аннабелль. Адам подпер подбородок ладонью. — Это был твой выбор. Придумала комплексы и поверила в них. Если бы ты по-настоящему себе не нравилась с этим весом или цветом волос, ты бы все поменяла. — Адам, прости, но ты черт. За полчаса, сделал мой вечер ужаснейшим. Я ухожу, — встав, Аннабелль накинула пальто, и достала из кошелька деньги за вино. — Так ты встречаешься с Воттерсом? — спросил ее Клэман вновь. — Некрасиво убегать от вопросов. — Нет, — сказала Аннабелль сухо, — не встречаюсь. — Я приглашаю тебя на свидание. Сходи со мной на свидание, и я отстану навсегда. Клянусь. — Когда? — Послезавтра, в семь. За тобой заедет такси. Мы пойдём в картинную галерею. Знаю, любишь такие места. — Я согласна. Если после этого, ты продолжишь за мной следить, я напишу в полицию. Это не смешно, Адам, это преследование. — Малыш, ты выложила фотку в сеть. Я тебя не преследовал, просто приехал повидаться, — заключил Клэман, — послезавтра в семь. — Хоть в восемь. Буду надеяться, мы там пробудем недолго, меня тошнит от некоторых людей здесь. — О, да, мне тоже не понравились духи у мадам, которая сидит за барной стойкой. А свидание...уже как пойдёт, — сказал Адам, — говорят, выставка особенная. Ну, вот теперь все. Пар выпущен, я могу идти пить виски. — Лучше бы выпил яду, – сказала девушка, — я тебя ненавижу. Что ты вообще сделал с нами? Что сделал со мной? Адам понял отсылку, звонко рассмеявшись. 42. Черничный пирог 8 лет назад, Монреаль. Выдох. Больше никаких уроков и контрольных. Все. Аннабелль, улыбнувшись, написала сообщение Адаму. За последние пару недель она так измоталась, что хотела запереться дома, смотреть фильмы и спать до обедав в обнимку с любимым медвежонком. Оставалось ровно четырнадцать дней до выпускного вечера, который навсегда разделит жизнь на до и после. Уже тогда Аннабелль это понимала. Вместе с окончанием школы, заканчивается и детство. Та самая беззаботная пора, когда самой большой проблемой был неуд по алгебре. Легкая тоска сменилась улыбкой. Как можно было грустить, когда впереди ждало яркое будущее – жизнь с любимым человеком. —Эй, — сказал Доминик, — поздравляю с последней контрольной! Мы это сделали! — Последний день в школе, это вау! — согласилась Аннабелль. — Я тебя тоже поздравляю! — Чувствуешь себя старой? Кажется, я только вот, начинал учиться, теперь все, нужно заниматься подачей документов в универ. — Я дэд инсайд, какая старость. Какие планы? Куда хочешь поступать? — спросила Аннабелль, улыбаясь. — Я хочу много денег, — улыбнулся Шантильон, — потому что их я люблю. Пусть это будет взаимно. — Как я могла другого ответа от тебя ожидать... — А что? Давай, прикинься святошей, скажи, что не в деньгах счастье. Я в прошлом году летом устроился курьером на три дня, правда на второй день уволился, потому что устал. Аннабелль рассмеялась. — Вот у вас в семье водятся деньги, и что, вы счастливы? — Вроде как у меня было классное детство, мы много где путешествовали, мне ни в чем не отказывали, а с другой – деньги украли у меня родителей. Они всегда были на работе. Так что, это сложный вопрос. — То есть не в деньгах счастье все-таки? — Ага...А почему ты встречаешься не с мальчиками из нашего класса, а с Адамом Клэманом, у которого папочка оставил наследство? — Тут такое совпадение. Я не знала ничего про него, когда мы впервые увиделись. Я валялась в грязи буквально, думая, что скоро попрощаюсь со всеми. Мне тогда вообще было все равно. С Адамом встречаюсь уж точно не из-за денег. Кстати, переведу тему, пока не забыла, ты останешься в Монреале или тоже переедешь куда-нибудь? — Я не знаю, Белль. Роберт звал к себе в город. Думаю, может поеду туда. А вообще, мы с тобой заслужили по парочке коктейлей и мороженого. Хочешь прогуляться вечером куда-нибудь? — Это неплохая идея, но давай на выходных? Мама хочет собрать семейный ужин, я не могу не придти. — Ты-то...поступаешь в другой город? — поинтересовался Шантильон, доставая сигареты из кармана. — Кстати, ты ничего не говорила о своих планах. Девушка поделилась мыслями о будущем. Эта поездка – почти тайна, и никто, почти никто не знал о ней. Аннабелль допускала, что Уилл мог бы рассказать о ней родителям, те в свою очередь не стали бы скромничать и позвонили бы Лилиан. Морган мечтала разорвать связи, хотя бы ненадолго. Побыть свободной: без родительских нравоучений и упрёков. Оказаться в чужом городе, где нет ни единого знакомого человека. Стать собой. И через пару лет вернуться совершенно новой девушкой с большими амбициями и опытом. — Черт, Морган, реально, скажи, ты шутишь? Он промыл тебе мозги. Куда ты собралась с Клэманом? Он продаст тебя на органы каким-нибудь головорезам в Мексике или швырнёт на бабки. Аннабелль! — опешил Шантильон. Аннабелль качала головой. Доминик слишком плохо знал Адама. Никто не знал его, кроме девушки. Напускная грубость – лишь маска. — Ты его не знаешь так, как знаю я. У него много хорошего. – Чего? Нет, одно дело жить тут, где все рядом, а другое дело – ехать в незнакомое место, где ты никого не знаешь. Куда ты побежишь? — Я его меняю. Стараюсь как-то с ним договориться. — Или он тебя. Делай, как знаешь, но я предупредил, можешь потом пожалеть. — Адам со мной не поступит плохо. — Он уже такие фокусы показывал. Бросал тебя. Вытирал ноги. Ты ему все прощаешь. Удобно. — Ну, мы все ошибаемся, — вздохнула Аннабелль, — у меня иногда голова дырявая, не получается что-то. И что теперь? Отказываться от меня? Доминик покачал головой. — Сравнила - себя и Адама. Я ему не доверяю совсем. Ему квартиру доверить нельзя, собаку доверить нельзя, а уж девушку... Аннабелль остановила его жестом. — Не заставляй меня, пожалуйста, жалеть. Переезд - это страшно в принципе, вообще-то. Я всегда только с родителями путешествовала, а...или с Уильямом. А тут! Я с ума, наверное, сойду. — Ладно, дорогая. Не сходи с ума, пожалуйста. Подумай еще раз. Хуже не будет, — поцеловал ее в щеку Доминик и помахал рукой. Морган осталась одна, не совсем поняв, почему Шантильон убежал от нее так резко, как будто бы что-то недоговорил.