Но с ней точно было что-то не то… Пока я обо всём этом думал, Ева, сидя в позе лотоса, неотрывно смотрела мне в лицо. — Что?! — сказал я, чувствуя, что не могу больше выдерживать её взгляд. — Ничего-ничего, — безразлично проговорила она. — Ну, рассказывай. Что было дальше? Глава 13 Я сидел у гроба, который сильно упирался мне в ногу. На кочках он с особенной болью сдавливал моё колено, но я старался об этом не думать. Бесспорно, эта «Газель» была слишком мала для перевозки в своём кузове мёртвого человека, более десятка пакетов вещей и двух людей на табуретках. Но это не шло ни в какое сравнение с теми трудностями, с которыми мы столкнулись до отправки в путь. Дело в том, что тело Виктории долго не разрешали забрать из морга. Лишь на следующий день после того, как мы приехали в её съёмную квартирку, нам позволили его увезти. Водителя злосчастной синей легковушки так и не нашли — оказывается, машина скрылась с места происшествия. Так что только после кучи махинаций с бумагами в морге и отделении полиции мы смогли наконец-то выехать из города. Ника всю дорогу молчала. Иногда отчуждённо поглядывала на крышку гроба, обитую красной тканью. Я тоже не выявлял особого желания разговаривать в таких условиях. Сидел, часто вздыхал и периодически просовывал руку за пазуху толстовки, проверяя, на месте ли дневник. — А куда вы ехали на том автобусе? — спросила Ника вчера вечером, когда мы с отказом из морга снова вернулись в квартиру Виктории. Решили переночевать здесь. Ника спала на диване, я на полу. — К заброшенному Верхнегорскому мосту. Это за городом, — ответил я. И тут же пожалел об этом. Зачем я ей это говорю? Она понятия не имеет об этом месте. — А зачем вы ехали к тому мосту? — сказала Ника. Я махнул рукой, будто это совершенно несущественная тема. — И всё же… — слегка улыбнулась Ника, не сбавляя настойчивости, чему я был крайне удивлён. — Что вам, молодому человеку, делать на заброшенном мосту? Я вздохнул. — Знаешь, а давай будем на ты? — предложил я. — Мы ведь ровесники. Значит, и общение должно быть соответствующим. — Хорошо, — сказала она. — А что касается моста, то… неподалёку от него есть одна пещера. Вот, я ехал к ней, чтобы проверить легенду. — Легенду? — Ника задумчиво сощурила глаза. — Нам всегда рассказывали её по ночам; там, где я вырос… В ней говорится о том, что люди, пришедшие в одиночку к этой пещере во время дождя, странным образом исчезают. Безвозвратно. Сама же пещера похожа на широкий колодец. На её дне — стремительно бегущий поток воды, вытекающий в Верхнегорскую реку. Поговаривают, что это место проклято. — И ты хотел проверить: исчезнешь или нет? — Наверное, правильнее будет сказать, что я просто хотел исчезнуть. Без всяких «нет». «Вот зачем? Зачем, чёрт подери, я всё это ей рассказываю?» — подумал я. Но все эти слова будто нарочно выходили из меня. — Но ведь вчера не было дождя, — тихо произнесла Ника. — Да, — кивнул я, натирая пальцем рану на руке, — вчера его не было. Но я находился в таком состоянии, что, кажется, смог бы справиться и без него. — Что же… у тебя случилось?.. — нерешительно спросила Ника. Я не ответил, всем своим видом показывая, что больше не хочу об этом говорить. Она, кажется, это поняла. — Ты сейчас здесь, а тебя, наверное, близкие уже потеряли. Волнуются, — вымолвила она спустя минуту. — Никто не волнуется, — коротко произнёс я. — И уже давно. На следующее утро все вещи были собраны. Мы ждали хозяина квартиры, чтобы отдать ему ключи и затем сразу же отправиться со всеми вещами в морг. Снова. Но Ника неожиданно куда-то собралась. — Я сейчас приду, — сказала она, надевая в прихожей плащ. — Далеко? — поинтересовался я. Ника, опустив глаза, несколько секунд молчала. — Деньги, — наконец произнесла она упавшим голосом, — всё дело в них. Я очень много потратила на такси, чтобы приехать сюда. А оплачивать обратный проезд, да ещё и грузовую машину… у меня вряд ли на это хватит. Я заметила здесь неподалёку банк. Сейчас схожу туда и возьму кредит. Мне уже девятнадцать, я работаю, паспорт у меня с собой. Сейчас ведь банки очень быстро выдают кредит, верно?.. — И где ты работаешь? — спросил я. И почувствовал, как злость медленно наполняет меня. Но злость не на саму Нику. А на её искреннее и даже не подлежащее сомнению намерение ввязаться в таком возрасте в эту денежную трясину. — В супермаркете, кассиром, — тихо ответила она. — После девятого класса мне пришлось уйти с учёбы: мама уже не могла выходить на работу. Денег ни на что не хватало. Платят в супермаркете немного, но что поделаешь? Особо выбирать не приходилось… Извини, пожалуйста, что нагружаю тебя своими проблемами. Ты и так вызвался помочь, а я… Я подошёл к Нике. И, посмотрев прямо в глаза, твёрдо сказал: — Никакого кредита. Деньги у меня есть. — И стал заводить её из прихожей обратно в комнату. — Но… так не бывает, — лепетала на ходу Ника, — деньги ведь не берутся с неба. У нас не будет возможности отблагодарить тебя как следует. Ты… ведь ты же, наверное, захочешь что-то взамен, и… и ведь ты столько уже сделал и делаешь для нас… но… я и не… не смогу… я ведь… — Что ты несёшь! — вскрикнул я. — Мне ничего не нужно. Ничего такого не нужно, слышишь?! А деньги отдадите, когда сможете. Я торопить не стану. Будет бессрочный долг. Это лучше кредита. Садись, давай. Ника обеспокоенно посмотрела в мои глаза. Точно как Виктория в тот момент в автобусе… Я быстро развернулся. Направился к прихожей. Надел кроссовки и уже открыл дверь, чтобы выйти на улицу проветриться, как вдруг передо мной возник лысый мужчина в чёрном пальто. Хозяин квартиры. Он почему-то пришёл раньше времени. — Мы сейчас вызовем машину, загрузим вещи и уедем, — сообщил я ему, пропуская его в прихожую. Он понимающе кивнул. Ника позвонила в грузовое такси. Номер телефона мы нашли в стопке рекламных газет, что валялись в прихожей. Через пятнадцать минут внизу нас ждала «Газель». Вещей оказалось много. За пять лет жизни в городе у Виктории их набралось достаточно. Хозяин квартиры помог нам загрузить их в машину. Затем забрал ключи и, попрощавшись, вернулся в подъезд. В морге нам, наконец, выдали тело. Купив заранее гроб за восемь тысяч, которые я оплатил из своего конверта, мы уложили в него Викторию. Тогда я снова и увидел её. Навсегда смирно застывшую Викторию. Викторию, всю свою жизнь мечтавшую помогать людям… Мне не стало плохо. Мне не захотелось, в отличие от Ники, сразу же отвести глаза. Нет. Я жадно и пристально смотрел на окаменевшее бледное женское лицо. Мне казалось, в мире теперь не существует ничего важнее этого мёртвого существа. Этих неподвижных глаз. Этой потерянной красоты… Да, Виктория была очень привлекательной. Даже теперь она не потеряла этой своей черты. Оказывается, в автобусе я её толком и не разглядел. А если бы и разглядел, то что? Чтобы это исправило, а? Чёрт… Нужно перестать об этом думать. Перестань! Перестань сейчас же! Наверное, я так бы и глядел на неё, если бы не требование водителя сейчас же отправляться в путь. Он и так довольно долго ждал завершения наших дел. За ожидание, он, конечно же, запросил большую сумму. Я сказал ему, чтобы он не беспокоился о деньгах. Вся дорога заняла больше пяти часов. Когда уже начало смеркаться, мы прибыли в Южное Залиново. Водитель, помогший выгрузить нам все вещи, получил от меня восемь тысяч рублей и поехал обратно. Оставив Нику для ответственного и трудного диалога с матерью, я, узнав направление к кладбищу, отправился договариваться о выкопке могилы. Я уже бывал на похоронах детдомовских детей. Примерно знал, как всё это делается. Южное Залиново оказалось большим, но очень запущенным селом. Как я понял, сельское хозяйство здесь ещё не умерло, но это было лишь вопросом непродолжительного времени. Я нашёл копальщиков могил. Оговорив детали, заплатил им четыре тысячи. Затем решил пойти в агентство ритуальных услуг, чтобы заказать табличку и ограду, но внезапно вспомнил, что даже не знаю фамилию, отчество и дату рождения Виктории. И вернулся к дому. Старому обветшалому одноэтажному деревянному дому, который выглядел так, будто обрушится с минуты на минуту. Ника встретила меня у калитки, рядом с которой находились гроб и вещи Виктории. Теперь она дома… Как и хотела… — Мама хочет видеть тебя, — дрожащим голосом произнесла Ника. Мы вошли в дом. В конце длинной и узкой прихожей сразу же начиналась кухня. Маленькая почерневшая плита; небольшой стол, накрытый белой клеёнкой; бревенчатые стены. У стола сидела ссутуленная женщина лет пятидесяти. Она отстранённо смотрела куда-то перед собой. — Это он, тот самый добрый человек. — Ника подошла к ней и показала на меня. Женщина повернула голову. Её сморщенное лицо ещё несколько секунд оставалось прежним, но вдруг в глазах заблестели слёзы, и она заплакала. Ника присела и обняла мать. — Спасибо вам, молодой человек, — заговорила слабым голосом женщина. — Спасибо, что помогаете людям, когда у них такое горе… страшное горе! Викусичка моя, доченька… как же так случилось? Ну почему именно она?! — Плача, женщина смотрела на меня вопрошающим взглядом. — Она ведь была такой хорошей! Никому никогда не желала зла. Ох! Викулька моя, дочка!.. Ну скажите мне, что это не она сейчас в том гробу, скажите, умоляю!.. Ника тоже плакала, не выпуская из объятий мать. Я продолжал стоять, чувствуя, что ноги слабеют. Пусть это закончится… Сейчас же… Не смотрите так на меня!.. — Спасибо вам, добрейший! Счастья вам, здоровья! Боженька вас отблагодарит!.. — громко рыдая, всё говорила женщина. Ника помогла матери встать. Затем отвела её в другую комнату. Через несколько минут вернулась, вытирая рукавом слёзы. Я стоял и глубоко дышал. Переводил дух. И только после этого смог сообщить Нике, что могилу уже копают. Что через два часа всё будет готово для похорон. Также сказал, что нужно заказать табличку и купить ограду, и позвал её показать мне, где у них находится агентство ритуальных услуг. На всё это потребовалось ещё четыре тысячи рублей. Ника хотела оплатить эти затраты сама, но я не позволил, снова напомнив, что деньги у меня есть; что ей нет необходимости тратить последние запасы. Хоронили вечером, когда уже темнело. Поднялся сильный ветер. Он неуёмно трепал шарфы и куртки стоящих. Пришло восемь человек. Все люди пожилые. Как я понял, соседи. Когда желающими были произнесены прощальные слова, копальщики стали опускать гроб в землю. Однако произошёл неприятный казус. Длина могилы оказалась гораздо меньше необходимой. И гроб в ней никак не помещался.