Оседлан конь, наточен меч, Вновь пыль под сапогами. Все для победы отдадим Над грозными врагами!.. Заработали двигатели, и в опускающихся сумерках «Тойоты», не включая фар, двинулись к проходу между буграми. Рука, сжимающая сталь Приблизит миг расплаты. Мы ненавидим кровь и смерть, Но все же мы — солдаты... [Стихи автора] Когда замыкающая машина скрылась из виду, я повернулся и пошел на вершину холма к центральному пункту наблюдения. Задачу по слежению за эфиром никто не отменял, и новые данные от первого и второго «Зайцев» могли поступить в любой момент. Группа, вышедшая на перехват бандитов, должна была соблюдать радиомолчание вплоть до начала боя. По договоренности мне нужно было сразу сообщить капитану, если вдруг заработает неизвестный радиопередатчик вблизи базы или рядом с местом будущей засады, и нашим постам оставалось только сидеть и ждать, чем все это закончится. Пока тихо, мне нужно привернуть на свою верную СВД-шку глушитель-плямягаситель, вдруг что случится — а он уже на месте установлен. Не понадобится, завтра перед отъездом сниму и уберу. Сейчас же заодно и магазины дополнительные к винтовке и автомату патронами снаряжу. Это занятие сродни медитации, помогает успокоиться. Кстати, мне ведь еще нужно патроны для винтовки по столу «откатать», пока время есть. Хотя они и «снайперские», но лучше проверить. Не то, чтобы я не доверял ОТК завода в Демидовске, но время нужно чем-то занять? Минометчики тем временем что-то делали на своей позиции, ворочали и перекладывали ящики с минами. Наверное, тоже нервы успокаивают таким образом?.. * * * Примерно через час возле дороги вспыхнула стрельба. Ну, «вспыхнула», это будет слишком громко сказано. За буграми, в темноте были видны отсветы выстрелов, раздалось несколько хлопков (выстрелы из подствольных гранатометов, что ли?), но все быстро стихло, не прошло и пяти минут. Будем надеяться, что засада получилась удачной, и с нашей стороны потерь нет. Еще волновал вопрос — правильно ли мы поняли из разговора, что бандиты везли с собой двоих захваченных человек? Моя радиостанция, настроенная на частоту канала группы, пока молчала. Еще примерно через час в темноте послышалось далекое гудение двигателей. По радиостанции возвращающаяся группа захвата связалась с нашим охранением для опознания, но голос был не капитана, говорил сержант. Что там такое могло случиться? Джипы снова шли, не зажигая фар, водители использовали приборы ночного видения. Когда машины въехали в лагерь, стало видно, что их количество не уменьшилось, но и не увеличилось. Значит, автомобили, на которых передвигались моджахеды, пока что никуда не поедут. По крайней мере, в ближайшее время — ночью там никто ничего осматривать и чинить не будет, не та обстановка. В неярком свете фонариков из машин начали выбираться егеря. Выволокли двух бородатых персонажей, на время просто оттащили в сторону, рядом встал часовой с автоматом. Бородачи лежали мордами в землю, со скрученными за спиной руками и не шевелились — видимо, уже «огребли» и не дергались. Вытащили еще одно тело в камуфляже, его быстро понесли в одну из палаток, рядом шел врач. Скорее всего, это переносят раненого. Кто же второй? Второго бывшего пленного осторожно вели под руки двое разведчиков. Вернее, «вторую» - это была молодая женщина, тоже одетая в камуфляж. Она-то как попала в такую заварушку? Ее усадили возле кухни, набросили на плечи куртку, попытались дать кружку с водой, но она не отреагировала — только неотрывно смотрела перед собой. Я подошел ближе, попробовал помахать перед ее лицом ладонью — реакция нулевая. Блин, плохо дело, как бы чего с психикой не случилось. Ранений у нее я не заметил, только камуфляжная куртка спереди вся была то ли разрезана, то ли разорвана, и сквозь прорехи виднелись белье и тело. Запахнув наброшенную на нее куртку получше, я почувствовал, как внутри поднимается какая-то темная волна ярости. А где Руслан-то, почему его не видно? Я спросил одного из разведчиков: - Где капитан Богатырев? - Там в перестрелке один бандит успел из подствольника выстрелить, капитана осколком зацепило. Вроде не очень серьезно, но сейчас наш врач осмотрит получше и зашьет, если нужно. - Понял. Слушай, кто у тебя в группе самый страшный на вид, здоровенный? Пленных мне надо сразу попробовать «колоть» по конкретно моим вопросам, пока не очухались. - А вот как раз он идет, раненого нашего перевязывал, руки отмыть наверное хочет. - Не надо, как раз для антуража пригодится, это ненадолго. Сержант подозвал егеря ростом под два метра и говорящим практически все о своем владельце позывным «Шкаф». Я стал объяснять задачу: - Нужно поприсутствовать при допросе, будешь сидеть в уголке и широко улыбаясь, точить ножик. У тебя нож пострашнее есть? - А как же... - он добродушно улыбнулся (молодец, сразу начал входить в образ) и вытащил из ножен Ка-Бар. - Вот, трофейный. Сейчас еще точилку найду... - Сержант, кто там из бандитов пригоден для беседы? - Молодой, второй постарше будет, но он то ли под разрыв гранаты попал, то ли головой ударился — сейчас бревном лежит, еле дышит. - Давай молодого в штабную палатку, ну и второго чуть поближе перетащи. Только часового от него далеко не убирай, а то уползет еще куда-нибудь. Ну что, пока Руслан занят на перевязке, нужно добыть актуальную именно для меня информацию. Скорее всего, первоначальный допрос егеря уже провели «не отходя от кассы», но по конкретно своей специфике. Во время службы на Старой Земле мне неоднократно доводилось «отбирать показания» (каждый год я стажировался в военной прокуратуре и несколько раз выполнял обязанности дознавателя по различным делам, один из следователей даже как-то назвал меня «Бульдозером» за настырность, надеюсь, что это был комплимент, ха). Шкаф тихо разместился в уголке палатки, причем даже сидя он занимал очень много места. Под сводом палатки был укреплен фонарик, при свете которого стал хорошо заметен длинный шрам на щеке егеря, придававший своеобразный шарм его улыбке. Причем от этой «улыбки» слабонервные люди запросто могли наделать в штаны. Ну что ж, пора начинать входить в роль Бармалея и Карабаса-Барабаса одновременно. Как там было в «Моменте истины» у Богомолова, продолжаем «потрошение»? Если что, Шкаф подстрахует, он явно знает толк в этом деле. А может, это именно он с пленным уже до этого «побеседовал». Я спросил его: -Что, начинаем представление? Он ухмыльнулся и утвердительно кивнул. В палатку притащили связанного моджахеда. Когда его усадили на раскладной табурет, я направил свет фонарика ему в лицо. Ну да, фонарик-то на максимальную яркость работает, что, неприятно? Бородка еще куцая, реденькая. Молодой еще совсем, а туда же — в бандиты подался, «авторитет» зарабатывать. Работы-то там у вас все равно никакой нет. Куда, куда ты своей рожей вертишь... - Не отворачиваться! - рявкнул я. - Твое имя, из отряда какого командира? Парень пытается изображать безразличие, но заметно, что ему весьма не по себе. Ага, Шкаф-то вполне соответствует моменту — держа нож в окровавленных руках, старательно водит своим Ка-Баром по точильному бруску, изображая глубокую задумчивость. Лезвие ножа когда-то было черным, но теперь из-за многочисленных царапин на покрытии оно скорее серое. Медленные шкрябающие-вжикающие звуки заметно действовали на нервы, причем всем присутствующим. - Ты видишь этого мужика? - спрашиваю я у парня, тот не отвечает, но неотрывно смотрит на нож в руках у егеря. - У него к таким как ты, огромный счет. А лезвие ножа, видишь, какое потертое? Ты понимаешь, что это не от того, что он этим ножом консервные банки открывал? Сейчас между ним и тобой только я. Будешь молчать — я отойду в сторону, и что с тобой дальше будет — мне совсем не интересно. Тебя поймали, когда ваша банда после нападения уходила с захваченными пленными, которых вы планировали либо убить для развлечения, либо продать в рабство. Так что мне тебя не жалко. Мне конкретно твои дела по фигу. Не будешь отвечать на мои очень простые вопросы, которые лично твоих преступлений не касаются, тогда я сейчас просто выйду отсюда. И потом тебя за твое героическое молчание ни в какой рай не пустят — гуриям ты не нужен будешь, когда все лишнее отрежут, начиная с ушей. А здешние звери в саванне или крокодилы в речке в этих тонкостях не разбираются, им все равно, кого жрать, мертвого или живого, с ушами или без. Даю тебе десять секунд на размышление... - К-к-арим... (Даже десяти секунд не понадобилось, значит, с ним уже «поработали».) - Тебя зовут Карим? - Да... - Ты из отряда Лиса? (Ага, дернулся, не ожидал такой осведомленности...) - Да... - Где сейчас Лис? Он бросил быстрый, и как ему, наверное, казалось, незаметный взгляд в сторону выхода из палатки. - Его там, в засаде ваши убили... (А мне почему-то кажется, что ты врешь, Карим. Чего тебе тогда озираться по сторонам, кого бояться? Почему глазки забегали? Какого цвета борода у второго пленного, рыжая или нет? Надо будет подойти, на второго фонарем посветить... Но сделаю вид, что поверил.) - Как часто арабы приходили к вам в отряд? - К нам не приходили, старший только с ними по рации часто на арабском говорил. - Вот видишь, как ты сам хорошо можешь по-русски разговаривать. Арабский понимаешь? - Плохо... - Какой еще язык знаешь? - Английский, совсем мало... - Какие имена или клички называл ваш главный, когда по радио говорил? - Много было... Барс, Джихад, Ламро, Лодочник... Всех не помню. - Сколько радиостанций было у вас в отряде? - Две, одна побольше, с длинным проводом, другая маленькая. Так, помаленьку, перемежая вопросы, относящиеся к интересующим меня делам, с «левыми», продолжаю вытягивать из него информацию, касающуюся вопросов связи между разными отрядами. (Для тех, кто не в курсе: это не «допрос», это называется «разведывательным опросом по специальной теме».) Постепенно я узнал уже почти все, что хотел. Елки-палки, ну где же там Руслан-то, пусть он дальше продолжает эту увлекательную беседу... Вдруг снаружи палатки послышался непонятный шум, потом звук падения на землю чего-то тяжелого.