* * * Из радиоперехватов: (Разговор на английском языке) «- Что там у местных за стрельба?» «- Пошли своего земляка искать, нашли неприятностей себе на задницу.» «- Вертолеты слышно?» «- Нет.» «- Сиди на месте, и не вздумай высунуться, пропадешь — искать не будем.» «- До вечера все кончится.» «- Вечером и поговорим еще.» Осечка при стрельбе из миномета — такое иногда случается, причины могут быть самые разные. Либо капсюль-воспламенитель бракованный попался, либо мина в стволе зависла, либо... фиг его знает почему. Все минометчики попрятались, и один из них длинной палкой пытается толкнуть ствол. Толкает несколько раз, но результата нет. Над головой опять свистят мины, попадания в площадку есть, но далеко от нас и от машин. Экстрим продолжается — палка в руках сменяется кувалдой, и минометчик несколько раз долбит ей по казенной части ствола (на случай, если капсюль в хвосте мины не сработал, что ли?), встав позади трубы. Миномет не реагирует, выстрела нет. Парень с кувалдой поворачивается в сторону заныкавшихся остальных членов расчета и что-то кричит им. Из укрытия выбирается еще один человек, и они начинают вместе мудрить что-то со своим «чудо-оружием». Один отсоединил двуногую опору, второй крутит ствол, отсоединяет его от плиты, затем потихоньку начинает подымать его казенником вверх. Второй встает сбоку от ствола и руками практически «душит» ствол на самом срезе предохранительного устройства. Мне отсюда не видно мелких деталей, но заметно, что «душитель» схватил мину и вытащил ее из ствола, как рыбу из сачка под жабры. Он что-то крикнул остальным, и те, быстро подбежав к позиции, тут же стали возвращать миномет в пригодное для стрельбы состояние. Опять несколько ударов кувалдой, и в наушнике раздается голос сержанта-артиллериста: «- Труба к стрельбе готова!» «- Данные еще не забыл?» «- Заново давайте!» «- Азимут сто девяносто, дальность два триста.» «- Даю пристрелку.» Разрыв поднялся практически рядом с краем овражка. «- Можешь чуть-чуть дальше, совсем немного?» «- Даю!» Следующий разрыв был не виден, мина разорвалась прямо в овраге. «- Отлично, давай серию влево и вправо на той же дальности!» Следующие мины легли в овраг «веером», и сразу же там к-а-а-к ДОЛБАНУЛО! Причем в паре мест, даже отсюда в бинокль было заметно, что вверх полетели какие-то ошметки разной величины. У меня вырвалось: - Песец котятам!.. - ...Гадить не будут! - продолжила Наталья. Мы переглянулись и разразились нервным смехом, но очень долго смеяться нам не пришлось: в наш окоп неожиданно ввалился один из егерей, с болтающимся на шее биноклем. Ударившись ногами о земляное дно, он неожиданно приглушенно матерится, теперь уже понятно почему - правая нога у него наспех замотана поверх штанины сползающим, порядочно запылившимся бинтом. Я спрашиваю у него: - Корректировщик? - Да... осколком задело, поэтому задержался. Обращаюсь к Наталье: - Крови боишься, нет, можешь повязку наложить нормальную? - Учили, попробую... - Ты не пробуй, бинтуй давай! Потом врач нормально перевяжет, если что. Вот нож, штанину разрежешь, - я протягиваю ей свой складник. Хорошо, что окоп выкопан с некоторым запасом, поэтому мы вполне помещаемся в нем втроем, иначе делать перевязку было бы трудновато. У егеря в запасе оказывается еще один бинт, поэтому некоторое время они оба заняты: Наталья более-менее ровно наматывает бинт ему на ногу, а разведчик старается не материться слишком громко. Я продолжаю смотреть в бинокль — какая-то суета вдали продолжается, но минометы с той стороны больше не стреляют, и это очень радует. Перевязка окончена, и мы встаем к брустверу практически вплотную, «плечом к плечу», как говорится. Егерь привалился к стенке окопа, но стоит нормально, разве чуть бледноват. Бросаю короткий взгляд на Наталью — она вцепилась в автомат так, что побелели пальцы. - Ты пальцы пока расслабь, а то устанут, как потом стрелять будешь-то? - она немного успокаивается. - Видишь, на нас пока никто в атаку не бежит? Разведчик молча осматривает окрестности в бинокль, водя им из стороны в сторону. Неожиданно медленное движение прекращается, и он замирает неподвижно. Проследив за направлением его взгляда, смотрю в ту же сторону. - Наблюдаю движение у ориентира пять, влево тридцать, что-то устанавливают, говорю я. - Подтверждаю, - отвечает егерь и начинает быстро говорить в микрофон своей радиостанции, - Труба, ориентир пять, влево тридцать, дальше два, пулеметный расчет, уничтожить! Но тут над головой раздается жужжание пролетающих пуль крупного калибра, мы втроем быстро ныряем на дно окопа, и следующая очередь ложится чуть ли не в наш бруствер, на голову сыплются мелкие камешки, в воздухе пыль такая, что не продохнешь — видимо, наши дорогие гости очень сильно обиделись за свои поломанные игрушки. Пулемет продолжает «обрабатывать» гребень холма, высунуться практически невозможно. Теперь я примерно знаю, как чувствуют себя термиты, когда до них хочет докопаться муравьед (надо же, какая хрень лезет в голову!..) Наш миномет начинает пристрелку, но без корректировщика пока неудачно — крупнокалиберный пулемет продолжает обстреливать наши позиции. То ли в ушах стало «двоиться», то ли... Нет, пулеметов действительно уже два, бьют с разных позиций. Так, скорее всего под их прикрытием сейчас и полезут... Очередь опять «проходится» по гребню, такое впечатление, что от насыпанного впереди бруствера уже ничего не осталось, сверху сыплются куски разорванной маскировочной сети. В наушнике раздается: «- Всем внимание, сейчас пойдут!» Ну что ж, пусть идут, встретить есть чем... Слева и справа раздаются несколько винтовочных выстрелов — это работают наши снайперы, пулеметы замолкают. Осторожно приподнимаем головы — точно, со стороны оврагов к нам уже достаточно близко подобрались долгожданные гости. Они волокут с собой еще что-то непонятное, но скорее всего очень опасное. В наушнике слышу: «- Огонь по готовности!» Передаю команду Наталье, егерь и так все сам услышал по своей радиостанции: - Открываем огонь по готовности, когда четко видим цели, лучше одиночными. Наталья и егерь начинают двигать стволами, выискивая неосторожно высунувшиеся темные личности. Начинается стрельба по всему гребню холма, длинными очередями никто не стреляет, все люди опытные. У нас стрелять первым начинает разведчик, попал он в кого или нет — не знаю, смотрю в прицел своей винтовки, и почему-то начинаю охрипшим голосом тихо напевать: Чёрный ворон, чёрный ворон, Что ты вьёшься надо мной? Ты добычи не добьёшься, Чёрный ворон, я не твой... Краем глаза замечаю, как после выстрела Натальи заваливается один из «духов», тут же слышу ее радостный возглас, но осаживаю ее: - Голову высоко не поднимай! Как бы в подтверждение этих слов, над нами вжикают пули, несколько их втыкается перед нами, поднимая пыль. Кто там у них такой меткий?.. Дальность около трехсот... Все, отстрелялся бородатый — после моего выстрела куда-то завалился и его больше не видно. Громко говорю разведчику (не толкать же его под руку!): - Смотри справа, что-то вытаскивают на бугорок! Он тут же хватает бинокль, и почти сразу начинает говорить в микрофон: - Ориентир пять, вправо двадцать, дальность тысяча, гранатомет, уничтожить! Минометчики успевают дать пристрелочный выстрел, но станковый гранатомет уже начал стрельбу, и нам «прилетает», хотя и не точно в окоп, но достаточно близко, приходится спрятаться и ждать, пока огонь перенесут на соседние позиции. Разрывы сместились в сторону, мы осторожно приподнимаемся со дна окопа и снова начинаем стрельбу. Горло пересохло еще сильнее, поэтому звуки получаются в основном шипящие, как в одном из диалектов немецкого, и песня звучит на манер солиста «Рамштайна»: Что ты когти распускаи-и-шь Над моею головой? Иль добычу себе чаи-и-шь, Черный ворон, я не твой...