– Это не телефон Дженет, – холодно отвечает Глэдис. – Это мой. Я сомневаюсь, что Дженет Кростуэйт умеет пользоваться подобными телефонами, если у нее вообще какой-нибудь есть. – Дженет… Кростуэйт? Глэдис снова начинает говорить громко и медленно. На этот раз все намного хуже, чем со звонками из-за границы. – Дженет Кростуэйт. Мы с ней работали вместе на швейной фабрике. Я думала, что вы должны быть посообразительнее, раз вы космонавт. А почему вы вообще звоните сюда и спрашиваете про Дженет Кростуэйт? – О боже! Этот номер принадлежал моей жене. Моей бывшей жене. Дженет Мейджор. Или Изон, полагаю, если она вернула себе свою девичью фамилию. Так, значит, вы вовсе не знаете ее? – Она не работала воспитательницей, переводившей детей через дорогу, в начальной школе Святого Михаила? – Нет. – Томас вздыхает. – Она адвокат. С какой стати ей переводить этих чертовых детей через дорогу? – Что ж, я знала только этих двух Дженет, так что, думаю, с вашей я незнакома. Нет, определенно, чашка чая сейчас не помешает. – А, – говорит Томас. – Ну ладно. И… думаю, мне стоит извиниться, что побеспокоил вас. – Я тоже так думаю. Знаете, вы весьма бесцеремонный тип. А вы действительно звоните из космоса? То есть правда-правда? Или это очередная ваша лапша? – Да, – отвечает Томас. – Я звоню из космоса. – И как там? – Что? – Как там, в космосе? – Холодно. Безжизненно. Темно. Примерно так, как вы себе и представляете. – Звучит так, словно это про Моркам, – фыркает Глэдис. – Ладно, – говорит Томас. – Спасибо вам. И могу я попросить вас, чтобы вы никому об этом не рассказывали? А то, возможно, у меня возникнут какие-нибудь неприятности. Хотя если подумать, то по большому счету они вряд ли что-то могут мне сейчас сделать. – Этот секрет останется при мне, – обещает Глэдис. – Буду держать рот на замке. Кстати, а что вы такого сделали? – Сделал? Что вы имеете в виду? – Для того, чтобы она вас оставила. Из-за чего вы развелись. С той вашей Дженет. Мужчины всегда что-то делают. Это было вранье? Или просто грубость? Шипящая тишина длится так долго, что Глэдис начинает уже думать, что Томас положил трубку. Но в конце концов он произносит: – Думаю, это, скорее, было из-за того, чего я не делал. – Что ж, зато теперь вы кое-что сделали, – говорит Глэдис. – Вы полетели в космос. – Она направляет пульт на телевизор. – Ладно, тут скоро начнется шоу «Свободные женщины». Счастливого вам пути! Она нажимает кнопку на телефоне, чтобы отключиться, после чего задумчиво разглядывает свое овсяное печенье. Да, на этот раз было нечто совершенно ни на что не похожее. Нужно сказать Элли, чтобы она не покупала больше печенье в темном шоколаде. 9 #ВызываюмайораТома Через два дня после трагической смерти Теренса Брэдли, командира авиакрыла в прошлом, у всех на устах было имя Томаса Мейджора. Директор Бауман думал о том, насколько проще была бы жизнь, если бы все вышло наоборот: если бы это Томас Мейджор скончался от внезапной остановки сердца из-за невыявленной врожденной патологии (и Бауман сурово требовал бы ответа от начальника медицинской службы – человека с квадратной челюстью и фашистской выправкой учителя физкультуры, сидевшего в этот момент рядом с ним за овальным столом в зале совещаний, – почему врожденное заболевание сердца оказалось не обнаружено), а Теренса Брэдли чествовали бы как первого человека, отправляющегося на Марс. Дождь барабанит в окна, а директор Бауман сидит во главе стола в ЗДЭСТУПе. На самом деле эта комната обычно носит более прозаическое название «Зал совещаний А» и выглядит примерно так же, как и все другие залы совещаний: синяя ковровая плитка, белый подвесной потолок с непременным следом подтека, широкие окна с открывающимся видом на парковки, круговые перекрестки и газоны вдоль дорог. Однако это не обычный зал совещаний, потому что директор Бауман некоторое время назад решил превратить его в комнату заседаний по особым случаям и придумал для него название ЗДЭСТУП, что означает «Зал для экстренных совещаний только уполномоченных представителей». Сокращение, правда, получилось весьма неуклюжее, и после того как Бауман разослал всем по электронной почте письма с распоряжением явиться в этот день на специальное заседание в ЗДЭСТУП, ему пришлось отвечать на телефонные звонки и объяснять каждому, что такое ЗДЭСТУП. Впрочем, директор Бауман уверен, что сотрудники привыкнут к этому названию, а оно, несомненно, придает особый вес – и да, надо признать, некий таинственный шарм в духе Джеймса Бонда – всему их проекту. А сейчас Бауман сидит и смотрит поочередно на всех руководителей отделов БриСпА, всех этих людей, находящихся под его началом и ответственных за работу Британского космического агентства. Все эти головы, по отдельности или вместе, должны найти решение, которое поможет вытащить БриСпА – и самого директора Бауман – из той задницы, где они оказались. – Что ж, давайте проведем быструю перекличку. Это поможет нам освоиться с новыми названиями ваших должностей, которые я представил вам в прошлом месяце. Клаудия из пиар-отдела с обреченным видом закатывает глаза. – Инспектор по рекрутингу персонала? Некогда просто начальник кадровой службы, маленькая полная женщина со стальным взглядом молча кивает. – Руководитель мультиплатформенного обеспечения безопасности? Некогда просто начальник службы безопасности, коротко стриженный здоровяк смотрит на Баумана. – Служба обеспечения спутниковой связи? Бородатый мужчина, охотно оставшийся бы просто Ай-Ти-специалистом, машет рукой. – Руководитель проекта «Покорение Марса? Все хихикают, а кудрявая женщина, двадцать пять лет упорно трудившаяся ради того, чтобы быть на переднем рубеже британских исследований космоса, хмурится, слыша это наименование, отдающее дешевой комедией. Бауман поднимает глаза. «И наконец…». Клаудия вскидывает руку: – Руководитель пиар-отдела. Я не могу даже запомнить тот безумный набор слов, которым вы обозвали мою должность, но не будем об этом. Я руководитель пиар-отдела. И я здесь. – Итак, – произносит Бауман с максимальным энтузиазмом, на какой он только способен. – Мы плывем вверх по реке дерьма, но весла еще не изобретены. Какие будут идеи? Начальник Ай-Ти-отдела нерешительно поднимает руку. Его отдел размещается в цокольном этаже и, как кажется, представляет собой сборище заросших волосами мужчин, постоянно носящих крошки от сэндвичей и пирогов в своих бородах (и никто, кроме директора Баумана, не называет их Службой обеспечения спутниковой связи). Бауман кивает: – Да. Вы. – Строго говоря, разве мы могли бы плыть вверх по реке, если бы у нас не было весла? Скорее мы плыли бы вниз по течению. – Исчезните, – говорит Бауман. Мужчина продолжает сидеть на своем месте, с недоумением озираясь. Бауман вздыхает: – Ладно, впрочем, оставайтесь, только помалкивайте. У кого-нибудь есть какие-либо конструктивные предложения по решению проблемы с Томасом Мейджором? Руководитель мультиплатформенного обеспечения безопасности проводит рукой по своей коротко стриженной голове и поднимает бровь. У него поросячьи глазки и внушительное прошлое в правоохранительных органах и армии. Его зовут Крэйг. Бауман не уверен, имя это или фамилия, но именно так все его называют. Бауман предоставляет ему слово, и Крэйг, внимательно посмотрев каждому из присутствующих в глаза, произносит: – Несчастный случай. Может произойти. Бауман округляет глаза. – Вы предлагаете, чтобы мы… что? Убрали с дороги Томаса Мейджора? – он неистово машет молодому человеку, ведущему протокол заседания. – Ради бога, не записывайте этого. Поросячьи глазки прищуриваются. – Нет, я сказал «несчастный случай». Бауман щиплет себя за нос большим и указательным пальцем. – Клаудия. Уж вы-то можете высказать какое-то разумное предложение. – Безусловно, – говорит Клаудия, откидывая волосы и проводя пальцами по своему айпаду. – Слава богу, – восклицает Бауман. – И что вы предлагаете? Клаудия улыбается. – Мы его выпроводим. Бауман широко открывает один глаз. – Мы уволим Томаса Мейджора? Мы можем это сделать? Но на каком основании?