— Ерофей Павлович, — нисколько не удивился Хабаров Алексей Ильич. — Пётр Сергеевич знал, что в случае нештатной ситуации к делу подключат нашу группу. Уговор был именно такой. — Следовательно, в этой книге есть нечто адресованное нам. Расшифровкой планирую заняться сегодня. — Возможно, это займёт время, — подала голос Джахан. — Наверняка шифр нетривиальный. — Или очень простой, — возразил Макс. — Этот ваш Пётр Сергеевич был оригинал. — Наш, — поправил Хабаров, Макс промолчал. Джахан подала ему кофе и вновь с ногами забралась в кресло. — Поверхностный осмотр библиотеки ничего не дал, — сказал Хабаров. — Я там ещё покопаюсь. Но по всей видимости, меня вели, и достаточно профессионально, я ничего не заметил. Вряд ли из Москвы, скорее всего, приняли уже здесь, в Тамбове. — С чего ты взял?… Хабаров достал из кармана пулю и аккуратно положил на стол рядом с расписной пиалой. — Выстрелов было два. Стрелял человек на мотоцикле. Даша двумя пальцами взяла пулю, изучила со всех сторон и передала Максу. — Пуля как пуля, — сказала она, и Хабаров усмехнулся. — Получается, они всё ещё здесь. — Макс вернул пулю на стол. — Что это может значить? Не нашли то, что искали? Продолжают искать? — В библиотеке полно гражданских, — подала голос Джахан. — Я знаю. — Наш противник может туда вернуться. Особенно если ты продолжишь там работать. — Что ты предлагаешь? Они все помолчали, обдумывая информацию. — Характеристика пули, — проговорила Даша задумчиво. — И ещё мотоцикл. Немцы на байках путешествуют на юг России, живут в этой гостинице. Я поняла и ускорюсь, Лёш. — Вот именно. Хабаров допил чай и посидел немного, проверяя себя. Кажется, всё?.. Больше говорить не о чем?.. Как ему хотелось… ещё побыть с ними!.. Посмотреть на Джахан. Послушать Дашкины рассказы. Сыграть с Максом в шахматы — когда-то они играли в шахматы! Он поднялся и забрал со стола пулю. — Штатно встречаемся вечером, — сказал сухо. — На экстренный случай связь как обычно. Вышел и неслышно прикрыл за собой дверь. Оставшиеся помолчали. — Я не поняла, он изменился? — спросила Даша наконец. — Или не изменился? — Если за ним следили из Москвы, дело плохо, — сказал Макс Шейнерман. — Мы не успеем. — Не болтай, — отрезала Джахан. — У нас есть дело, мы должны его сделать. — Ну конечно, — пробормотал Макс. — Ты же святее папы Римского, как это я забыл!.. Он подобрал с пола свой рюкзак, закинул за плечо и на прощание улыбнулся Даше. Она прищурилась на солнце, посмотрела по сторонам — улица была неспешная, купеческая, тамбовская и очень ей нравилась, — нацепила на нос тёмные очки и полезла в рюкзак. — Всё выше, и выше, и выше, — напевала она себе под нос, — стремим мы полёт наших птиц… — Вам помочь? — спросили откуда-то сбоку, и на неё легла тень. Даша задрала голову и посмотрела. Рядом стоял гостиничный администратор Никита, маленький милый зайчик, и вид у него был сконфуженный. — Здра-асти, — протянула Даша. — Сколько сейчас времени в Токио? Зайчик немного дрогнул. — Почему вы слоняетесь по улице без дела? Разве вы не должны гореть на работе? — продолжала Даша. — Сегодня не моя смена, — буркнул Никита. Дёрнул его чёрт подойти! Знал же, что добром не кончится, и всё-таки полез!.. Даша вытащила из рюкзака непонятный металлический рельс и сунула Никите в руки — довольно тяжёлый. За рельсом последовала узкая платформа на колёсиках, странная штука!.. Красавица застегнула опустевший рюкзак и пристроила его на плечо. — Держите!.. Крепче держите! Сухой щелчок, рывок, рельса прилажена к платформе, открыты резиновые уши, и — оп-ля! — получился самокат! Даша в разные стороны повела головой так, чтобы разметавшиеся платиновые волосы уж точно весь день не давали бы покоя маленькому славному зайчику, вскочила на самокат и покатила. Никита — будь оно всё проклято! — припустился следом за ней. Даша отталкивалась ножкой и слегка повиливала передним колесом. Волосы развевались. — Прикольная штука, — говорила Даша на ходу. — Кул! Мы все вскоре бросим наши «Мерседесы» и станем передвигаться только на великах и самокатах! — Все — это кто? — пропыхтел рядом Никита. Он старался не отставать. — Москвичи! Ты что, не в теме? У нас теперь сплошные велосипедные дорожки и ограничения движения! Мне нравится! Да всем нравится, кто в центре живёт! Замкадыши бузят, и всякие тёти Маши из Бирюлёва, которые на «Логанах» паршивых в центр прутся, а нам по приколу!.. Даша соскочила с самоката и деловито подёргала резиновые ручки-уши. — Немного заедают, — объяснила она, оглядела взмокшего Никиту и спросила: — А ты на велике или на байке? Никита, счастливый обладатель новенькой «Лады-Приоры», купленной в кредит, не нашёлся что ответить. — Не, ну байк тоже клёво, но где на нём ездить? По «трёшке» или по МКАДу себе дороже! И по трассе тоже не в кайф, то дождь, то пылища! Хотя у нас в компании есть чел, тру байкер, без дураков. Он по Европе катается! Полицейским прикурить даёт! — У нас в отеле тоже байкеры живут, — сообщил доверчивый маленький зайчик, обрадовавшись, что может столичный разговор поддержать, — из Германии на Чёрное море едут. Вот у них агрегаты!.. — Да наверняка старьё какое-нибудь!.. Они теперь в Европе все бедные, кризис же. Никита подумал, что не отказался бы от такой бедности, как у этих немцев, путешествующих на байках к Чёрному морю!.. От их мотоциклов, курток, ботинок и комнат в лучшем отеле города! Он даже слегка обиделся за них. — Ничего они не бедные, — сказал он и насупился. — Неделю с лишним живут и съезжать не собираются!.. Механик при них на «минивэне»! Байки на мойку гонял, на сервис!.. — Ты так говоришь, как будто их сто, этих байков! — фыркнула Даша. — Или десять! — Два, но я тебе говорю — крутые! — Может, дадут покататься? Или сами покатают? Тебе-то точно дадут, подумал Никита, и покатают, и ещё с собой на море пригласят, а мне-то ничего не светит!.. «Минивэн», подумала Даша, живут больше недели. Интересно. — А чего они так долго тут торчат, в вашем Тамбове? Где Тамбов, а где море? — Может, им нравится. Даша обидно засмеялась, опять повела волосами и распорядилась: — Ты меня с ними познакомишь. Йес? Или ты работаешь сутки через восемь? — Завтра я работаю, — пробурчал Никита и поклялся себе, что ни с кем столичную штучку-сучку знакомить не станет и вообще больше в её сторону не взглянет никогда. Даша вскочила на самокат, сделала вокруг Никиты круг, сказала: — Покедос! — помахала ручкой и покатила. На брусчатке самокат слегка потряхивало, тряска отдавала в локоть. …После ранения этот локоть в лубках она ненавидела. Лубки означали, что она больше не сможет работать — никогда. Почему-то совсем скверно становилось часов в двенадцать дня. Она неотступно думала, что сослуживцы «в поле» на работе, а она здесь, в больнице — из-за какого-то проклятого локтя!.. От ненависти она выла, зубами грызла и рвала гипс, и однажды военврач, застав Дашу, заорал, что комиссует её за психопатство. Всё обошлось, она осталась на службе, но локоть, который в любой момент может подвести, и его нужно уговаривать, чтоб не подвёл, время от времени напоминал ей о собственном слабодушии — как сейчас, — и она покатила ещё быстрее, чтобы в который раз доказать себе, что ей наплевать и она может не обращать на такие мелочи, как боль, никакого внимания.