— То есть потом ты просто дезертируешь. — Ну ни фига себе заявочки! Да мне вкалывать придется больше всех! — Да успокойся ты. Шучу я. — Шутник, блин. — Сейчас хоть отправишься вместе со всеми? — Придется. Надо будет помочь ребятам активировать спасдома. Ничего сложного там нет, но я-то это уже проделывал не раз, а из наших никто этим еще не занимался. Да и осмотреться надо будет. А потом возьму кого-нибудь и прилечу обратно на корабль. Надо засеять систему автоматическими зондами, чтобы искин артплатформы мониторил все пространство вокруг. Мало ли кто пожалует. — Ты думаешь, кто-то сюда может прилететь? — Вряд ли. Но, как говорится, береженого Бог бережет… Жаль, мы не сообразили прихватить ретрансляторы гиперсвязи. На обратном пути можно было бы установить их по пути следования, и у нас была бы связь с искином опорного пункта, и мы бы всегда знали, что делается в системе и на планете. Ну, это уже мой косяк. — Да ладно тебе, всего не предусмотришь. — Согласен. Но зато теперь это все ляжет на ваши плечи. Хоть зло будет на ком сорвать. — Ну ты и жук! — А ты думал. Тут со мной связался Олег: — Ник, долго вы там с Серегой будете телиться? Все уже собрались давно. — Иду. Распределяй пока по ботам первую партию. В каждый бот помещалось по двенадцать человек, так как боты были небольшими, разведывательными. Как раз на отделение разведчиков или диверсантов. Другую летательную технику мы использовать не могли, чтобы не засветиться перед землянами. Эти боты были невидимыми даже для сканеров Джоре, не то что для земных РЛС. А вот другую технику могли и засечь. Правда, Гэл, помнится, шарился по Земле на обычном практически боте, со слабенькой системой маскировки, и никто его не заметил. У нас вся техника обладала такой системой, даже лучше, но рисковать не хотелось. Так что пришлось обходиться нашими двумя разведботами. ГЛАВА 5 После высадки на остров занялся распаковкой спасдомов. Решил активировать десять штук, чтобы не ютиться в тесноте. Раз уж решили отдохнуть, будем это делать с шиком. Взял с собой пару человек, у которых были выучены базы операторов строительных комплексов. Были и такие. Не всем понравилось учить базы военного направления. Кстати, оба были парнями. Девчонки почему-то выбирали больше профессии с уклоном в милитаризацию. А вот парни хотели иметь мирные профессии, не считая бывших военных, конечно. Ну, у тех, видно, милитаризм в крови. Пока устанавливали дома, прилетел бот с остальными отпускниками и моими девчонками. Второй бот улетел с Мишкой к родителям. Маринку он все-таки прихватил с собой, неслух. Ну, ему же хуже. Теперь мама его затерроризирует вопросами. Ладно, пора уже и самому отдохнуть. Оставив доделывать работу новоявленным строителям, присоединился к своим на пляже. Лагуну просканировали еще на подлете, ничего опасного в ней не было, так что народ отрывался вовсю. К вечеру наловили рыбы. Правда, делали это варварски — плавали по лагуне на плотике и глушили понравившуюся рыбу станерами. Вода в лагуне была настолько прозрачной, что видно было даже дно на большой глубине. Я в этом безобразии участия не принимал — не интересно. Еще бы ментально ее глушили. Это разве рыбалка? Но поел запеченной рыбки с удовольствием. Ухи, правда, не получилось — не было нужных ингредиентов. А то, что предоставил кухонный синтезатор, было все-таки не то. Хотя и такую уху все съели с удовольствием. После ужина устроили танцы. Я тоже потоптался немного босиком по песку. А потом мы отошли подальше от веселящегося народа и просто сидели у костерка и слушали плеск волн. Утром проснулись поздно. Наверное, позже всех. Решил и этот день провести на острове, на радость моим девчонкам. Но тут со мной на связь вышел Мишка. Доложил о проделанной родителями работе. Они провели предварительные переговоры с двадцатью восемью кандидатами. Все инвалиды. Двадцать три — после войн в Чечне и Афгане. Ничего конкретного им, конечно, не обещали. Так, небольшие намеки. Но все они были не против изменить свою жизнь. Маловато, конечно, на миллионный город, но эти были самые адекватные. Те, что продолжали бороться за свою жизнь, несмотря ни на что. В основном люди, потерявшие конечности. Был даже паренек, побывавший в плену и потерявший и руки, и ноги, и вдобавок с выколотыми глазами. Но все равно не сломался. Жил. С трудом, но жил. Правда, на ту пенсию, что платило ему государство, прожить было невозможно, но благодаря матери, работавшей сразу на двух работах, он жил и не отчаивался. Его с матерью Мишка собирался забрать с планеты в первую очередь, уже сегодня. Еще он планировал сегодня же забрать парализованного паренька. Тот на велосипеде умудрился выскочить на проезжую часть дороги и угодил под грузовик. В принципе сам виноват, но от этого не легче ни ему, ни его родителям. А они были хорошими знакомыми матери. Ради единственного сына готовы на все. Придется забирать всех троих. Ну что ж, Мишка и без меня неплохо справляется, так что я, как и планировал, проведу пару дней на острове. Связался с дежурным медиком и дал команду уложить всех пятерых в капсулы. Четверых на сутки, а самого покалеченного — как получится, до полного выздоровления. Придется к выходу этой четверки из капсул слетать на корабль, чтобы принять у них присягу. Весь день провели на пляже. Народ уже немного успокоился и проводил время в приятном ничегонеделанье. Только самые неугомонные бродили по острову, исследуя его. Что они тут хотели найти? Клад, что ли? Ну, это их дело, пусть бродят. А я просто валялся на песке под ласковым солнышком. Поиграл в волейбол, поплавал наперегонки по лагуне. В общем, время провел здорово. Вечером так же сидели у небольшого костра. К нам присоединились и все мои замы. Я этим был не очень доволен, но не гнать же их. Правда, видя, что решать какие-то вопросы я не намерен, ко мне особо и не приставали. Так, болтали лениво о том о сем. Единственно, Олег предложил не задействовать всех наших в сборе добровольцев, а выделить для этого наиболее подготовленную группу. Вернее, две группы, по количеству ботов. Согласился с ним, что так будет и безопасней и продуктивней. Потом просто сидели болтали. Опять зашел разговор о наших возможностях. В частности, о том, что неплохо бы помочь чем-то нашей родине. Кто-то стал сетовать на то, что она бедная и несчастная и что ей почему-то все время не везет. Ну вот, опять двадцать пять. — Да почему вы считаете Россию бедной и несчастной? Что за глупость такая? Вы посмотрите на это более отстраненно, без предвзятости. Россия, как государство, существует уже больше тысячи лет. Если считать от Новгородской Руси, о которой известно с девятого века, то уже тысячу двести лет. Какое-нибудь государство просуществовало такой срок? И Римская империя, и Византия продлились меньше. А Британия, как «империя, над которой не заходит солнце», прожила лет двести-триста. А Россия живет и помирать не собирается. Да, были в ее истории и взлеты и падения, но она всегда справлялась со всеми трудностями. Сейчас она не в лучшем состоянии, но и это она переживет. У нее очень большой запас прочности. С чем это связано, не знаю. Но были в ее истории эпизоды намного тяжелее нынешнего — и ничего, она опять поднималась и становилась еще сильнее и краше. И в этот раз будет так же. И вообще я считаю, что Российский проект — это самый удачный проект в мировой истории. Да, для тех, кто живет в ней сейчас, время трудное и неблагодарное. Им тяжело, но они наверняка справятся. Вот им, людям, неплохо бы помочь. Именно людям, а не государству. Государство и без нашей помощи справится с любыми трудностями. К сожалению, часто это происходило как раз за счет людей. Это очень грустно, но что мы можем сделать, чем помочь? Я не представляю. Знаете, я когда-то был врачом, а у врачей есть принцип: не навреди. Вот и я боюсь нашим вмешательством, даже минимальным, навредить. Если что-то будет в наших силах, мы, конечно, поможем. А пока давайте заниматься тем, чем и собирались. Да, мы поможем очень немногим, но ведь поможем. Это будет мизер, но хоть что-то. Я поднялся и пошел к себе. Вот взрослые же люди, некоторые чуть ли не в три раза старше меня, а размышляют как дети. Вот хочется им, и все. Вынь да положь. А к чему это все может привести, не задумываются. Ладно, спать пора. Хотя спать мне, конечно, не дадут. Да я и не против. Но ведь опять будут ненавязчиво подводить меня к тому, что пора бы мне представить своих будущих жен своим родителям. Как будто я против. Я бы их уже сегодня отвез к родителям, но, честно говоря, боязно. Как бы мама не взбрыкнула. Все-таки воспитание у родителей довольно патриархальное, а тут сразу две жены. Как бы чего не вышло. Ладно мне скалкой достанется, но как бы и девчонкам не перепало. Но, надеюсь, когда они с отцом пройдут процесс омоложения, гонять ей меня будет уже неудобно. Вот тогда я их и познакомлю. Утром, еще до рассвета, меня разбудил Мишка. Ночью он отвез на корабль не только пятерых добровольцев, но и еще троих прихватил (вот ведь стахановец) и теперь, освободившись, вылетал за мной. Ничего не поделаешь, придется вставать. А я и не спал практически. Ничего себе отдых! Здесь жены спать не дают, а там по ночам придется людей на корабль таскать. И когда спать? В принципе Мишка и без меня справляется неплохо, так что пусть этим сам и занимается, а я лучше зонды по системе развезу. Вот там и отдохну. Никто ведь не заставляет меня сделать это за один день. Можно и два-три дня провозиться. А можно и четыре. Ладно, там видно будет. Попытался аккуратно выбраться из постели, но не получилось. Инга-то не проснулась, а вот Кини сразу встрепенулась. И кто из них псион? Она тут же разбудила Ингу. Объяснил им, что за мной бот летит, и посоветовал поспать еще немного. Но они конечно же вскочили. Ладно, хоть позавтракаем вместе. Только Мишку дождемся. Мишка прибыл через полчаса. Мы как раз успели привести себя в порядок. Но завтракать он отказался, а утащил меня в бот. В общем-то правильно. Пока раннее утро, а в России еще и светать не начало, надо лететь. Вряд ли наш бот кто заметит, но подстраховаться надо. Меньше чем за час мы уже были на нашем дачном участке. Не успел зайти в дом, как тут же попал в объятия мамы. Подошел отец. Охи, ахи, поцелуи. Ну и слезы, конечно. Со второго этажа спустилась Марина, в мамином домашнем халатике. Ничего себе, она уже чувствует себя законной женой. Наконец все успокоились и прошли в гостиную. — А где мои будущие невестки? — спросила мама. Я от неожиданности растерялся. Стоял и хлопал глазами. Об этом же никто вроде не знает. Я же никому об изменении своего семейного статуса не говорил. Вот ведь болтушки, уже растрепали. И ведь все молчали, никто ни слова, ни полслова. Я укоризненно посмотрел на Марину. — А чего такого? — вскинулась она. — Все равно все знают. Я только головой покачал. Да и что толку скандалить. Ну растрепалась и растрепалась. Я так и так собирался обо всем рассказать родителям. Так даже лучше, мама уже перегорела, и мне поменьше достанется. Представляю, что пришлось выдержать Мишке, за то, что он не уберег старшего брата от сразу двух хищниц. Я маму знаю, для нее все мои девушки хищницы. А вот те, кого она мне рекомендует, те хорошие и порядочные девушки, с которыми я обязательно буду счастлив. Выбирай любую, из сонма дочек ее подруг, все просто идеальные. Хотя, если бы остался на Земле, так бы и получилось, именно из их числа бы и выбрал и, думаю, в самом деле был бы с ней счастлив. Мать своему сыну плохого не пожелает. Но сейчас получилось так, как получилось. Правда, я до сих пор не уверен, что поступаю верно, но изменить ничего уже нельзя. Тем более что своих девчонок я, наверное, и в самом деле люблю. — Мам, я собирался сделать вам сюрприз, поэтому и не взял их с собой. Я же не думал, что тут у некоторых недержание языка. Маринка только фыркнула, развернулась и ушла. Я посмотрел на Мишку. — А что я? Я молчал. — Смотри, Мишка, сядет она тебе на шею. — Да, Коленька, сделал ты нам сюрприз. И как ты с ними свою жизнь представляешь? Как они тебя делить-то будут? — Ну, делили же как-то до сих пор. Да не волнуйся, мам, все будет хорошо. Познакомишься, потом увидишь, что девчонки замечательные. Незлобивые, покладистые и добрые. Правда, болтают много, но с этим я разберусь. Потом пришлось еще раз позавтракать. Отказаться от завтрака — себе дороже. Заодно услышал о себе много всякого разного. От «кобеля» до «безответственного и безголового мальчишки». Оправдываться смысла не было. Но в конце концов был прощен. И начался более конкретный допрос. Тупо сбежал. Сели с Мишкой в машину и рванули в город. Делать там в такую рань было в общем-то нечего, но уж лучше так. Не заезжая в город, мы проехали к реке. Купаться в ней было, конечно, нельзя, но вот просто поваляться на берегу на травке очень даже можно. Что мы и сделали. Когда-то мы сюда с друзьями ездили на шашлыки. Ну, это так называлось. Нет, шашлыки тоже жарили, но главное, конечно, не в них. Споры, песни под гитару. Девчонки, естественно. Здорово было. Жаль, что ничего этого уже не будет. Слишком я изменился. И прошло-то всего лет десять, а кажется, что целая жизнь. И не пойму, лучше я стал того, прежнего, или хуже? Наверное, все-таки хуже. Тогда я был, конечно, жутко наивным, и хоть в стране и творилось черт-те что, казалось, что это временно, все восстановится. Да и какая в общем-то разница, ведь рядом друзья, а впереди целая жизнь, и только от меня зависит, какой она будет. Впрочем, а что изменилось? Впереди и в самом деле целая жизнь, неимоверно длинная жизнь. Рядом друзья и не только. Еще и родственники, и любимые женщины. И возможностей у меня намного больше. Настолько больше, что и сравнить не с чем. Но вот сам я и в самом деле изменился. Из наивного и доверчивого парня превратился в прожженного циника. Никому не доверяющего и ко всем относящегося с подозрением. И не потому что считаю всех вокруг потенциальными предателями. Нет, конечно. Многие меня искренне любят, но по незнанию или даже из лучших побуждений, как они считают, могут такого натворить, что не расхлебаешь потом и ценой жизни. И приходится все время что-то скрывать, недоговаривать. И понимаю, что это в общем-то не есть тут, но поделать с собой ничего не могу. Жизнь научила. А все из-за этих самых неимоверных возможностей. Вот ведь вляпался. И не изменить теперь ничего. Ладно, хватит уж себя жалеть, пора ехать. Мы решили объехать несколько адресов. С людьми родители предварительные переговоры уже провели, правда, довольно давно. Но люди ждали. Во всяком случае, я на это надеялся. Мишка созвонился с двумя бывшими военнослужащими, потерявшими конечности в чеченской войне, и одним офицером, инвалидом еще с афганской кампании. Решили перевезти их пока на дачу, а ночью уже на корабль. Сначала отправились к афганцу. Жил он на первом этаже старой хрущёвки, в однокомнатной квартирке. Когда мы вошли в квартиру, думал, что попал в обувную мастерскую. И запах и антураж. За столом сидел в инвалидной коляске седой мужик и возился с женским сапогом. Выдающийся нос говорил о примеси кавказской крови, скорее всего армянской. Ну а когда он заговорил и широко улыбнулся, все сомнения отпали. Он сначала принял нас за клиентов, но когда узнал, зачем мы приехали, сразу стал серьезным. Надо же, и акцент сразу пропал. — Ребята, присаживайтесь. Ваш отец говорил со мной, когда приносил сапоги вашей мамы в починку. Я ему не очень-то поверил, да и не понял я ничего толком. Но если и в самом деле есть возможность помочь мне с ногами, то я согласен хоть в ад отправиться. Сами видите — из бравого капитана-десантника превратился в безногого сапожника. Говорите, что надо делать. — Не боитесь обмана? — спросил я. — А чего мне бояться-то? Взять с меня нечего. Квартира и то не моя, а сестры. А денег на ремонте обуви много не заработаешь. Хотя грех жаловаться, на жизнь хватает. Спасибо дяде по матери, научил. Вот кто был настоящим мастером. Жаль, умер. — Хорошо. Собирайтесь, поедем пока на дачу к родителям. Там поговорим более конкретно. Он тут же снял с себя фартук и, не беря с собой ничего, покатился к выходу. Усадили его на переднее сиденье, а коляску, сложив, засунули в багажник. Пока ехали, разговорились, и он рассказал о себе. Не то чтобы он был таким доверчивым, но я постоянно транслировал эмпатически ему доброжелательносгь, и это, думаю, все и решило. Ничего в общем-то особенного. Был ранен при проводке конвоя, комиссовали. Вернулся в родной город. Ни жилья, ни денег, ни профессии. Хорошо родственники помогли. В квартире умерших родителей жил старший брат с семьей. У мужа сестры от бабушки осталась квартирка, вот в нее его и поселили. Отец у него был русский, а мать армянка. Вот ее брат, хороший сапожник, и обучил его ремеслу. Так и жил до того времени, как к нему зашел по делу незнакомый человек. После того как он отремонтировал принесенный сапог, этот человек поговорил с ним. С того момента он жил надеждой. Звали его Валера Евдокимов. Хотя какой он Евдокимов — копия Фрунзика Мкртчяна. Еще раз глянув на него, я рассмеялся. — Ага, наконец вспомнил, на кого я похож? А я все думаю: когда догадаешься, — заулыбался Валера. — Меня все путают. Жаль, умер, такой хороший артист был. А все эта водка проклятая. Я как узнал про него, так сразу пить бросил. Хотя и раньше не любитель был. — Да, жаль. Артист, конечно, феноменальный. Да и человек, говорят, был неплохой. Помолчали. А потом уже и приехали. Оставили его на попечение родителям, поехали обратно в город. Слишком уж кровожадный взгляд был у мамы. В этот раз поехали тоже к офицеру-десантнику, но пострадавшему в чеченскую войну. Поднявшись на третий этаж к квартире, просканировал ее и заметил, что там находится четыре человека. А должен быть только один. Интересно, кто нас там ждет? Силовики или бандиты? Странно вообще-то. Родители всех характеризовали только с положительной стороны. А что тогда тут происходит? Ну что ж, будем разбираться. Активировал комбинезон диверсанта и нажал на кнопку звонка. Мишке знаком показал, чтобы спустился немного вниз. Как только открылась дверь, лишил сознания всех находящихся в квартире. Открывший нам дверь бугай рухнул в коридоре. Вполне возможно, что лишние люди — это родственники инвалида, но в любом случае подстраховаться надо. Ни к чему о нас знать даже его родственникам. Пройдя в квартиру, понял, что это вряд ли родственники. В комнате, в кресле, сидел господин средних лет. Даже сейчас, находясь без сознания, он внушал уважение и опасение. Лицо выражало властность и непоколебимую уверенность в себе. Да, серьезный дядя. На кухне за столом сидели еще двое, инвалид без одной руки и вполне здоровый мужик. Просканировал мужчину в кресле. Никаких электронных девайсов, кроме мобильного телефона. Значит, не из спецслужб. Но и на бандита он похож не был. Ну что ж, поговорим. Мы с Мишкой уселись на диван, напротив кресла с мужчиной, и я привел его в себя. Надо отдать ему должное — владел он собой великолепно. Буря эмоций, а на лице не дрогнул ни один мускул. Спокойно сидел и разглядывал нас. Я приступил к допросу. Поговорили мы минут двадцать. Скрывать что-то он перестал после того, как я пару раз ментально надавил на нервные узлы, при этом заблокировав его голосовые связки. Говорил, конечно, не все, что-то пытался утаить, но все это я тут же считывал в верхних слоях его мыслей. Образами, конечно, но и это давало очень много. Так что я узнал даже то, что он пытался от меня скрыть. Хотя зачем мне это все? Ничего интересного. Счета мне его не нужны, активы тоже. Да, господин оказался простым олигархом местного разлива. Инвалид, к которому мы приехали, служил когда-то с начальником службы безопасности олигарха, и они поддерживали отношения друг с другом. Вот он и позвонил своему другу после того, как Мишка с ним утром связался. Нет, он и раньше, после встречи с родителями, обо всем ему рассказывал, а тот докладывал своему хозяину-олигарху. Но раньше они к этому всему относились с недоверием и только посмеивались. А вот сегодня после звонка олигарх решил съездить и сам со всем разобраться. Он мог, конечно, послать своих людей, но у него возникло окно, вот и приехал сам. Он ничего не опасался, да чего опасаться-то — не двух же пенсионеров. А тут вдруг мы заявились. — И что ты собираешься с ним делать? — спросил Мишка. — Ничего. Пусть идет. — Говорили мы на атланском, так что понять он нас не мог. Правда, мужик молодец, сидел спокойно и не дергался. — Что, просто так отпустить? Он же собирался нас захватить и поспрашивать как следует. И вообще кровосос он. — Ну не захватил же. А то, что он кровосос, — это не наше дело. Да, конечно, он порядочная сволочь, но трупов на нем нет. — Да, может, он врал тебе? — Нет. Ложь я чувствую. — Это как? — Эмоции считываю. — Не говорить же Мишке, что верхний слой мыслей — для меня при желании открытая книга. Боюсь, ему это не понравится. Мне бы точно не понравилось. — Да и что мы можем ему сделать? Не убивать же его. И с собой его не возьмешь — на фига он нам? Хотя да, такой бы нам не помешал. — Шутишь? — Нет. Он и в самом деле человек довольно мерзкий, и главное в его жизни — это получение прибыли. Прибыль — это его бог. И подлостей наделал в жизни наверняка много. Но ведь управленец от бога. И вкалывает он чуть ли не сутками. Трудоголик. Подправить бы ему мозги немного — цены бы ему не было. Жаль, не могу. — Ни фига себе, ты его еще и хвалишь. — Ну а что? Ты посмотри, завод он свой купил полуразрушенным. Восстановил, теперь он работает. А на нем трудятся несколько тысяч человек. В нашем городе, кстати. И получают неплохую зарплату. Построил несколько консервных заводиков. В нашей области и в соседних. С нуля. Строит дома. Дома неплохие, добротные. Дольщиков не кидает. Вкладывает деньги в сельское хозяйство. И со всех своих предприятий платит налоги. Ну, может, и не со всех и не в полном объеме, но ведь платит. Правда, власть в области он под себя уже подмял, и без его воли никто и чихнуть не может, но это даже хорошо. Воруют меньше. А самое главное — будущее свое он видит не в Лондоне и не в Нью-Йорке, а в России. И дети его учатся в Москве, а не за границей. Нет, определенно очень полезный для страны кадр. А то, что сволочь? Ну, как говорится, у каждого свои недостатки. Да и не становятся миллионерами порядочные люди. Невозможно это. Так что пусть живет и трудится дальше. Я даже подлечил его слегка. Как смог, конечно. — Ну, в чем-то ты прав. Но как подумаю, что вместо нас сюда могли прийти родители, так сразу врезать ему хочется. — Ну, так врежь. Если хочется. — Ну его. — Вот и ладно. Я посмотрел на хозяина нашего города. Молодец. Уже полностью пришел в себя. В голове, правда, эмоциональная буря — понять, о чем думает, просто невозможно, но внешне совершенно спокоен.