— Сорок семь минут. Организм в порядке, надо только почистить и кое-что поправить. — Хорошо. Я здесь подожду. Я сел в кресло и стал ждать. Да, встреча какая-то скомканная получилась. Он все никак не мог поверить, что я жив и здоров. Да тут я еще со своими космическими кораблями, что бороздят просторы Большого театра. Вот парень и поплыл. А я его еще и на корабль притащил. Но вроде с психикой у него раньше все нормально было, свихнуться не должен. А вот как родителям обо всем рассказывать? Хотя что им рассказывать? Для них главное, что я жив, а остальное вторично. Когда брат вылез из капсулы, он уже не был таким пришибленным. — Одевайся. Ну что, оклемался? — Говорил я с ним на атланском. — Значит, это все правда, — констатировал он. — А где это я лежал? — В медкапсуле. Я тебя подлечил немного. Не волнуйся, ты был здоров, просто надо было почистить организм. Он весь разной химией был пропитан. Ну и заодно языкам тебя подучил. — Здорово. И какие языки я теперь знаю? — Ну, сейчас мы с тобой говорим на атланском. Еще ты теперь знаешь язык Содружества. Помнишь, я тебе о нем рассказывал? Ну, что, на дачу к родителям полетим? — А долго отсюда к ним лететь? — Столько же, сколько мы летели сюда. Минут через двадцать будем на даче. — Полетели. Отец с мамой поздно ложатся. Да и с соседями не встретимся. — Это правильно. Ни соседям, ни кому другому о моем возвращении знать не надо. — Почему? — А зачем? Лишние разговоры, разборки с властями. Оно мне надо? Я вообще-то за вами, и общаться с кем-то еще мне не хочется. Вот как нам родителей уговорить? О тебе-то я не волнуюсь. — И правильно делаешь. Я с тобой. А родителей уговорим. Мы подошли к боту и загрузились в него. Мишка уже спокойно прошел за мной в кабину. — Я такой кораблик водить смогу? — Это не кораблик, а разведывательный бот. А водить ты такой сможешь очень скоро. Помнишь, я тебе рассказывал о ментоактивности? Так вот, у тебя был уровень три и две десятых. — Почему был? — Потому что я тебе установил симбионт, и теперь у тебя четыре и шесть. — Слушай, я и не чувствую, что у меня в голове что-то лишнее. — Лишнее у тебя — только твои мысли. А симбионт как раз не лишнее. Совсем не лишнее. — А у тебя такой же? — Нет, у меня экспериментальный. — Это как? — Да вот сидит в башке какая-то бестия и все время ехидно комментирует мои действия таким противным женским голосом. — А почему женским? — Ну, можно, конечно, поменять на мужской, но как представлю себе, что у меня в голове какой-то мужик… Брр. Нет, раз уж он там поселился, то пусть будет женский. Тем более что она иногда дает совсем неплохие советы. — Как это? — А я знаю? Говорит, что это не она, а мое подсознание. — Знаешь, Коль, тебя послушаешь — и кажется, что говоришь с полным психом. А с другой стороны, мы летим в космическом аппарате в космосе. И я только что был на космическом корабле. Может, я свихнулся? — Миш, ты подожди с ума сходить, у меня на тебя большие планы, а псих мне не нужен. — Ладно, уговорил. А у меня в голове тоже голос будет? — Нет, не волнуйся, твой симбионт молчун. Он тебе молча помогать будет. — В чем? — Во всем. Пройдет немного времени — и будешь удивляться, как ты мог раньше без него обходиться. — И когда это будет? — Точно не знаю, но до завтра симбионт должен развернуться. — Ладно, подожду. Коль, ты только при родителях про голос в голове не ляпни — не поймут. Так болтая мы и прилетели. Слава богу, что Мишка не стал возмущаться тем, что я ему установил симбионт. Нет, необходимость этого я ему в конце концов объяснил бы, но сколько времени потратил бы. А так как упрямства в нем побольше, чем во мне, то трудновато бы мне пришлось. — Миш, где приземлимся? Нужна небольшая площадка, где-то пять на десять. Можно и без площадки, но тогда бот зависнет на высоте, и придется спускаться по длинному трапу. В принципе бот так и так земли не касается, остается зазор между днищем и землей сантиметров в десять, но можно обойтись без трапа. — Давай за домом. Там полно пустого места. — Там же грядки с картошкой. Мама по башке надает. — Да какие уж теперь грядки. — А, ну да. Теперь уже я торможу. Бот завис над площадкой, и мы выскочили из него. Он тут же поднялся на высоту в пятьдесят метров. Мы подошли ко входу в дом. Внутри было два человека. Я тут же их просканировал. Да, совсем они сдали. Особенно папа. Я тут же подправил ему сердечную мышцу. А вот с сосудами беда. Чистить их долго и муторно. Так что подождем до медкапсулы. Да, вовремя я прилетел. Еще год-два — и мы бы уже не встретились. Ну, теперь все будет хорошо. — Так, Миш, иди в дом и подготовь их ко встрече со мной. — Как я их буду готовить? — Откуда мне знать? Ты же с ними жил последнее время, не я. Иди. Потом меня позовешь. Мишка ушел, а я присел на лавку у крыльца. Домик у нас был неплохой. Правда, каркасно-деревянный, но жили мы в нем только летом, так что нас все устраивало. Да и печь в доме была, всегда можно подтопить, если что. На первом этаже гостиная, кабинет, кухня и санузел. На втором — спальни. Построили мы его еще в конце восьмидесятых. И участок неплохой — девять соток. Маловат, конечно, но, учитывая, что вокруг у всех участки по шесть соток, очень даже неплохо. Мама им очень гордилась. Именно она выбила его. А получилось довольно интересно. Отец с мамой работали на одном заводе, но в разных отделах. Когда стали выделять дачные участки, им было положено два, но в профкоме решили, что два участка на одну семью слишком жирно. Мама с ними долго боролась, и в конце концов они пришли к компромиссу — нам выделили участок в девять соток. Как говорится, ни вашим, ни нашим. И участок у нас всегда был обихожен. Грядки как по линейке. Деревья подрезаны и побелены. Зато и фруктов-овощей у нас было хоть завались. А подвал забит различными закрутками. Чего там только не было! Как мама со всем этим расстанется? А вот ни отец, ни я, ни Мишка на участке возиться не любили. Приходилось, конечно, куда же денешься, но без всякого удовольствия. Наконец вышел Мишка. — Все в порядке. Пойдем. Мы с ним зашли в дом. Отец с мамой стояли у стола. Мама как увидела меня, так и упала без чувств. Отец с круглыми глазами свалился на стул и пытался продышаться. Мы с Мишкой бросились к маме. Подняли ее и положили на диван. Мишка схватил графин с водой и стал брызгать на маму, наливая воду в ладонь. Наконец она открыла глаза. — Обормот, ты же сказал, что подготовил их, — набросился я на Мишку. — Конечно, подготовил. Я предупредил, что их ожидает сюрприз и что сейчас они встретятся с долгожданным человеком. — Мы думали, что он наконец решил познакомить нас со своей девушкой, — с усилием сказал отец. — Ну и как тебя после этого можно назвать? — Да ладно вам. Все же нормально. Все живы-здоровы и наконец встретились. Мама лежала на диване и не отрываясь смотрела на меня. Я присел рядом. Она схватила мою руку и стала ее ощупывать, как будто проверяя, настоящий я или какой фантом. — Колька, и где ты все это время пропадал? — наконец пришел в себя отец. — Давайте сядем за стол, Мишка нам чайку нальет, и я вам все расскажу. Мы все уселись за стол. Ну, отец и так уже сидел за столом, а маму мы с Мишкой усадили. Потом мы с братом расставили чашки, я достал из серванта вазу с конфетами, а Мишка принес чайник. Надо же, столько времени прошло, а я все помню и достаю все просто автоматически, не задумываясь. Что интересно, родители меня признали сразу, ни грана сомнений я в них не заметил. Мишка — и тот сначала смотрел на меня с недоверием. И пофиг, что я выгляжу на двадцать лет. Да, видно, и в самом деле родители смотрят на своих детей не глазами, а сердцем. Я принялся рассказывать. Рассказ получился еще короче, чем прошлый раз. Все-таки Мишке можно было рассказать то, чего родителям рассказывать ну никак невозможно. Но главное они уяснили — я прилетел за ними. Тут же начались стенания — как же квартира, дача, машина? И как же это все бросить? — Мам, да ничего бросать не надо. Мы с Мишкой уже все продумали. Говорить о том, что я объявился, все равно никому нельзя. Это вы, надеюсь, понимаете. — Они в унисон кивнули. — Скажем, что я твой двоюродный племянник… ну, например, из Иркутска. Приехал к вам в гости и предложил хорошую высокооплачиваемую работу Мишке у себя в городе в семейной компании. С предоставлением жилья. Мишка едет туда жить и работать. Ну а вы вместе с ним, посмотреть, что там и как, и помочь первое время. За дачей попросить присмотреть соседей. И за квартирой тоже. Или вообще попросить соседей, чтобы они ее сдавали. Коммуналку пусть оплачивают из вырученных денег, а остальное берут себе. А машину загоним в сарай — и пусть там стоит до лучших времен. Все равно мы сюда будем прилетать, благо тут лететь-то всего меньше трех недель от нашей планеты. — Ничего себе, целых три недели. — Да ладно. Три недели — это пустяк. Привыкайте к тому, что вы теперь долгожители. И три недели для вас — все равно что три дня. Тем более что все это время вы будете проводить не в безделье, а с пользой. Да и вообще вся наша жизнь в основном проходит в космосе, а на планетах мы отдыхаем. Конечно, существует множество профессий, потребных именно на планетах, но в основном вся активная жизнь проходит именно в космосе. — Так в космических кораблях и живете? — спросил отец. — Нет, конечно. В основном на космических станциях. Огромных станциях. Некоторые размером с нашу Луну. Это огромные города, со своими улицами и площадями, парками и садами, реками и озерами.