На шее у девушки была проволока. Платье на груди пропиталось кровью. Мокрые светлые волосы свисают вдоль щек, глаза распахнуты, посиневшие губы раскрыты. Ноги девушки болтались в метре от земли, а то и больше. Черные кроссовки валялись под повешенной. Трейси поставила сумочку на землю и стала искать телефон, чтобы вызвать полицию. Вдруг она увидела, что девушка пошевелилась. У нее подергивались ноги. Трейси ахнула и кинулась к повешенной. Поскользнулась в грязи, добежала до девушки и увидела, что проволока тянется от ее шеи через самую высокую точку лазалки и опускается с другой стороны. — Я тебе помогу! — прокричала Трейси и побежала вокруг снаряда. Проволочный трос тянулся из лебедки, прикрученной к одной из деревянных опор лазалки. Трейси схватилась за рукоятку, но та оказалась закреплена. Трейси рванула ручку и зашарила в поисках защелки. — Помогите! — изо всех сил закричала она. Трейси попыталась снять защитный футляр, поскользнулась, ободрала костяшки и дернула за ручку в попытке сорвать лебедку с опоры, но лебедка сидела крепко. Какая-то бездомная в меховой шапке остановилась поодаль и уставилась на Трейси пустым взглядом. Плечи она обернула черными пластиковыми пакетами, с шеи свисал на шнурке белый крысиный череп. Трейси обежала лазалку и схватила девушку за ноги; приподняв ее, она почувствовала, что икры повешенной конвульсивно подергиваются. — Помогите! Мне нужна помощь! — пронзительно прокричала Трейси бездомной. Наступив на сброшенные кроссовки, она попыталась пристроить ноги девушки себе на плечи, чтобы та смогла растянуть проволоку на шее. Но девушка, безжизненная, застывшая, соскользнула у Трейси с плеч и качнулась в сторону. Перила наверху лестницы скрипнули. Трейси снова приподняла девушку и стояла под дождем, в темноте, пока девушка не прекратила дергаться. Из ее тела ушло последнее тепло. Наконец силы у Трейси иссякли, и она, рыдая, опустилась на землю. Девушка умерла. 13 Полиция оцепила приличный участок парковки при Обсерватории, и патрульные не пускали журналистов и любопытных к месту страшной находки. Йона отвез Валерию в аэропорт и приехал к месту преступления. Машину он оставил у церкви Адольфа-Фредрика. Еще когда он подходил к ленте оцепления на Сальтмэтаргатан, к нему протолкался журналист с седыми усами и морщинистым лицом. — Я вас узнал. Вы из уголовной полиции, да? — с улыбкой спросил он. — Что здесь произошло? — Поговорите, пожалуйста, с пресс-секретарем. — Йона не стал останавливаться. — Но существует ли опасность для горожан или… Йона предъявил патрульному удостоверение; его пропустили. Ночью шел дождь, и земля еще не просохла. — Позвольте один-единственный вопрос? — прокричал журналист ему в спину. Йона подошел к внутреннему оцеплению — ленте, натянутой вокруг детской площадки за Школой экономики. Над лазалкой уже натянули тент, чтобы оградить место преступления. За белым пластиком двигались тени криминалистов. К Йоне подошел мужчина лет двадцати пяти, с густыми бровями, подстриженной бородкой и в бордовой рубашке. — Арон Бек, полиция Норрмальма, — представился он. — Я веду предварительное расследование. Они пожали друг другу руки, пролезли под лентой и направились к площадке. — Мне самому не терпится начать, — говорил по дороге Арон, — но Ольга велела ничего не трогать, пока вы не осмотрите жертву. Они подошли к молодой рыжей женщине с веснушчатым лицом и белесыми бровями. На женщине были плащ в узкую белую полоску и черные ботинки. — Знакомьтесь, Ольга Берг. — Йона Линна. — Йона пожал Ольге руку. — Мы все утро пытались сохранить следы и другие улики, но погода, к сожалению, не на нашей стороне. Бóльшая часть улик потеряна. Но такова уж наша работа. — Один мой друг, Самуэль Мендель, говаривал: сумеешь представить себе то, чего нет, — сумеешь изменить правила игры. Ольга посмотрела на него и коротко улыбнулась. — Правду говорили насчет ваших глаз, — заметила она и повела их с Беком к палатке. Центр площадки окружала целая система тропинок из защитных пластин, которые позволяли не затаптывать место преступления. Пока все трое стояли перед шлюзом, Ольга успела рассказать, как криминалисты опустошили все урны далеко за пределами оцепления, спустились в метро, добрались до самой Уденплан. На месте преступления они фотографировали, снимали отпечатки пальцев, следы подошв на грязной дорожке и на краю площадки. — Не нашли ничего, что можно связать с жертвой или преступником? — спросил Йона. — Нет. Ни водительских прав, ни телефона, — ответил Арон. — Прошлой ночью поступило с десяток заявлений об исчезновении девушек, но большинство «пропавших», как всегда, объявятся, как только зарядят мобильные телефоны. — По всей вероятности, — согласился Йона. — Мы как раз допросили женщину, которая обнаружила жертву. Чуть-чуть опоздала, не успела спасти. У нее шок… она говорила о какой-то бездомной… но свидетелей самого преступления у нас пока нет. — Я бы хотел взглянуть на жертву, — сказал Йона. Ольга зашла в просторную палатку и попросила коллег прерваться. Техники в белых комбинезонах потянулись наружу. — Прошу, — сказала Ольга. — Спасибо. — Не стану рассказывать о своих выводах, — заметил Арон. — Кому же хочется услышать, что ты наделал ошибок. Йона отвернул пластиковый полог, шагнул в палатку и остановился. Все, что было на площадке, проступило под ярким светом прожекторов, будто в аквариуме с соленой водой. С лазалки свисала молодая девушка. Голова повешенной склонилась вперед, пряди волос закрывали лицо. Йона набрал в грудь воздуха и заставил себя снова взглянуть на покойницу. Чуть моложе его дочери, одета в черную кожаную куртку, фиолетовое платье и плотные черные колготки. Грязные кроссовки валяются под ней, на земле. Платье потемнело от крови, струившейся из того места, где петля глубже всего врезалась в кожу. Йона обошел лазалку по плиткам и стал рассматривать лебедку, прикрученную к одной из опор. Вероятно, преступник орудовал шуруповертом — винты не были поцарапаны отверткой, которая бы постоянно срывалась. Защелка согнута щипцами так, чтобы ее нельзя было открыть. Это не просто убийство. Это расправа. Демонстрация силы. Человек, совершивший убийство, прикрутил лебедку к опоре, перекинул трос и с помощью крюка соорудил петлю. Йона снова обошел снаряд и остановился перед повешенной. Светлые волосы мокры, но не спутаны, ногти ухоженные, лицо без косметики. Йона поднял глаза. Тонкий трос соскользнул и повредил поперечную перекладину. Наверное, девушка была еще жива, когда ей на шею накинули петлю. Преступник подошел к лебедке и повернул рукоять. Крупная зубчатая передача вращала колеса поменьше, и преступник почти не почувствовал веса девушки.