Брезент, ничем не удерживаемый, хлопал от ветра. Элеонор на ватных ногах спустилась в канаву. Надо вызвать полицию. Дрожащими руками она достала телефон, но тут же уронила его. Телефон упал в заросли сорняков. Элеонор нагнулась за ним — и увидела, как Йенни отбивается ногами, а водитель крепко держит ее, подняв над землей. Элеонор выбежала на дорогу и бросилась к фуре; загудела какая-то машина. В солнечном свете сверкнули зеркальные очки водителя. Он вытер окровавленную руку о джинсы, поднялся в кабину, захлопнул дверцу, включил скорость и тронул машину с места, причем одно колесо так и катилось по пешеходной дорожке. Над сухой травой взвилась пыль; фура с грохотом выехала на дорогу и набрала скорость. Элеонор остановилась, хватая ртом воздух. Йенни Линд нигде не было. На земле валялись затоптанная сигарета и рюкзак с учебниками. Над пустой дорогой летела пыль, тучи пыли неслись через поля и изгороди. Ветер будет дуть над землей вечно. 2 Йенни лежала в просмоленной лодочке где-то на темном озере. Лодка поскрипывала, в борта плескали волны. Очнулась Йенни от того, что ее сильно тошнило. Пол ходил ходуном. Болели плечи, запястья саднило. Йенни поняла, что лежит на полу фуры. Она связана, рот заклеен скотчем. Сама лежит на полу, а руки скованы над головой. И не видно ничего — глаза как будто еще не проснулись. Сквозь брезент просачивался рассеянный свет. Йенни сморгнула, и перед глазами все смешалось. Ее мучила ужасная дурнота, в голове пульсировала боль. Где-то внизу гулко катились по асфальту огромные шины. Йенни поняла, что руки у нее стянуты пластиковым ремешком и прицеплены к стальному каркасу тента. Что же происходит? Ее ударили, повалили на землю и прижали ко рту и носу холодную тряпку. Накатила волна ужаса. Опустив глаза, Йенни увидела, что платье задралось до пояса, но колготки на месте. Водитель гнал фуру вперед, не сворачивая, мотор работал на ровных оборотах. Йенни отчаянно пыталась найти разумное объяснение происходящему. Но объяснение было одно: с ней происходит то, чего люди боятся больше всего на свете. Что показывают в фильмах ужасов и чего в реальности не должно происходить. Бросив велосипед у школы, она пошла пешком, делая вид, будто не замечает, что Элеонор тащится следом. Внезапно у нее за спиной свернула, выехав на пешеходную дорожку, тяжелая фура. Удар в лицо оказался таким неожиданным, что Йенни не успела среагировать; прежде чем ей удалось подняться, к лицу прижали мокрую тряпку. Йенни понятия не имела, сколько времени пролежала без сознания. Затекшие руки похолодели. Голова кружилась, глаза на миг перестали видеть, но потом зрение вернулось. Йенни лежала, прижавшись щекой к полу. Она старалась дышать спокойно. Нельзя, чтобы ее вырвало, пока у нее заклеен рот. В щели у борта прицепа застряла засохшая рыбья голова. В воздухе стояла густая сладковатая вонь. Йенни снова подняла голову, моргнула и заметила в передней части прицепа железный шкаф с висячим замком и двумя большими пластиковыми поддонами. Поддоны удерживались на месте широкими ремнями, пол вокруг них был мокрым. Йенни пыталась припомнить рассказы женщин, оставшихся в живых после нападения маньяка. Что делать? Сопротивляться или завести разговор о хризантемах, чтобы установить доверительные отношения? Кричать сквозь скотч бессмысленно, ее никто не услышит — кроме, может быть, водителя. Лучше вести себя тихо. Пусть водитель не догадывается, что она пришла в себя. Извиваясь, Йенни поползла, напряглась всем телом, потянулась головой к рукам. Прицеп повернул, и ее замутило. Рот наполнился рвотой. Мышцы дрожали. Стяжка врезалась в кожу. Онемевшими пальцами Йенни подцепила краешек скотча и сорвала его. Она сплюнула все, что скопилось во рту, легла на бок и попробовала тихо откашляться. Из-за дряни, которой была пропитана тряпка, у Йенни что-то творилось со зрением. Когда она смотрела на каркас, то видела его словно сквозь брезентовый тент. Основания каркаса тянулись вверх, изгибались под углом в девяносто градусов, удерживали тент и опускались к противоположному борту. Как балки, соединенные горизонтальными планками. Йенни моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд. Оказывается, на противоположном борту этих планок нет — только брезент, натянутый на пять горизонтальных досок. Это для того, поняла Йенни, чтобы сдвинуть брезент, когда прицеп загружают. Если она сумеет со связанными руками пробраться вдоль опоры под потолком и спуститься у другого борта, то можно попробовать отогнуть брезент и позвать на помощь или хотя бы привлечь внимание какого-нибудь водителя. Йенни попыталась поднять стяжку по опоре, но тут же застряла. Острый пластик больно врезался в кожу. Фура поменяла полосу, Йенни мотнуло в сторону, и она ударилась об опору виском. Снова села, проглотила комок, вспомнила сегодняшнее утро и завтрак — подсушенный хлеб с мармеладом. Мама рассказывала, что тетке вчера вставили четыре стента в коронарную артерию. Телефон Йенни лежал на столе рядом с чашкой. Звук она отключила, но поглядывала на экран всякий раз, как высвечивались новые уведомления. Отец рассердился. Решил, что раз дочь за столом смотрит в телефон, значит, ей наплевать на остальных. Йенни ужасно взбесила такая несправедливость. — Чего ты все время ко мне цепляешься? Что я тебе сделала? Вечно всем недоволен! — И она выскочила из кухни. Пол накренился, фура замедлила ход: дорога пошла в гору. Солнце пробилось сквозь брезент и осветило грязный пол. Перед Йенни среди комков засохшей грязи и почерневших листьев лежал передний зуб. Адреналин хлынул в кровь, Йенни заозиралась. Всего в метре от нее валялись два сломанных ногтя, покрытых красным лаком. На опоре залохла кровь, под обшивкой застрял волос. — Господи, что же это, — забормотала Йенни, поднимаясь на колени. Постояв, она сдвинула стяжку, чтобы не так резало запястья. Кровообращение начало восстанавливаться, в пальцы воткнулись тысячи иголок. Дрожа всем телом, Йенни снова попыталась подтянуться, но стяжка опять застряла. — Все нормально, — прошептала Йенни. Надо сосредоточиться, нельзя поддаваться панике.