Йона оторвался от фотографии: у него зазвонил телефон. Подойдя к столу, он взглянул на экран. Нолен. — Ты звонил уже несколько раз, — раздался в трубке скрипучий голос Нолена. — Хотел узнать, что там с Йенни Линд, — объяснил Йона и сел за стол. — Я не должен тебе этого говорить, но мы закончили… как только получим последние данные из лаборатории, я отправлю тебе отчет. — Есть что-нибудь, что мне надо знать уже сейчас? — Йона потянулся за бумагой и ручкой. — Ничего особенного, за исключением знака у нее на затылке. — Ее изнасиловали? — Физических признаков нет. — Можешь указать время смерти? — Безусловно. — Три часа десять минут — такое время нам сообщили криминалисты. — Я бы предположил, что она умерла в двадцать минут четвертого, — сказал Нолен. — Двадцать минут четвертого? — повторил Йона и положил ручку. — Да. — Когда ты говоришь «я бы предположил», это надо понимать как «я уверен». — Йона встал. — Да. — Я должен поговорить с Ароном, — сказал Йона и нажал «отбой». С этой минуты на свидетеля с записи следует смотреть как на подозреваемого. Надо объявить его в розыск, может быть, даже общегосударственный. В три часа восемнадцать минут мужчина отпустил поводок и вошел в слепую зону, по направлению к детской площадке. Так как Йенни Линд умерла две минуты спустя, у мужчины не было времени устанавливать лебедку на лазалке, но он успел бы подойти к ней, покрутить ручку — и в этом случае оказаться именно тем, кто убил девушку. 21 Памела взглянула на часы. Дело шло к вечеру, она осталась в архитектурном бюро одна. На улице стояла такая жара, что конденсат струйками стекал по прохладному оконному стеклу. Через минуту — созвон по скайпу с Мией. Памела допила остатки водки из стеклянной баночки, сунула в рот еще одну мятную конфету, села за компьютер и открыла программу. Экран потемнел, а потом Памела увидела немолодую женщину в больших очках — представительницу соцслужбы. Женщина вымученно улыбнулась Памеле и гулким в динамиках голосом стала рассказывать, как проходят такие беседы. Где-то на краю картинки маячила Мия. Розово-голубые волосы свисали вдоль бледных щек девочки. — Это чего, обязательно? — спросила Мия. — Садись, — распорядилась соцработница и встала. Мия со вздохом села на стул — так, что в камеру она попала только наполовину. — Здравствуй, Мия, — начала Памела и широко улыбнулась. — Здрасьте, — отозвалась Мия, глядя в сторону. — Ну, я вас покидаю, — сказала соцработница и вышла. Несколько секунд обе молчали, потом Памела заговорила: — Я знаю, ситуация довольно странная. Но смысл в том, чтобы мы поговорили, получше познакомились друг с другом — это часть процесса. — Whatever[3], — вздохнула Мия и сдула с глаз прядь волос. — Ну… как у тебя дела? — Нормально. — В Евле жара такая же, как в Стокгольме? Здесь просто парилка, работать сил нет, люди, чтобы выдержать, купаются в фонтанах. — Жизнь — боль, — проворчала Мия. — Я сейчас у себя в кабинете, — продолжала Памела. — Я уже говорила, что работаю архитектором? Мне сорок один год, пятнадцать лет я замужем за Мартином, мы живем на Карлавеген в Стокгольме. — Окей, — отозвалась Мия, не поднимая глаз. Памела кашлянула и откинулась на спинку стула. — Тебе стоит знать, что у Мартина душевное расстройство. Он хороший человек, но его мучают навязчивые мысли, у него обсессивно-компульсивное расстройство, из-за которого он очень неразговорчив, а иногда у него случаются панические атаки. Но он идет на поправку… Она замолчала и тяжело сглотнула. — Мы не идеальные люди, но любим друг друга и надеемся, что ты захочешь жить с нами. Во всяком случае, попробуешь — может, тебе понравится. Что скажешь? Мия пожала плечами. — У тебя будет своя комната… с красивым видом на крыши… — Памела почувствовала, что ее улыбка утратила искренность. — Ну а в остальном мы совершенно обычные люди, любим ходить в кино и кафе, любим путешествия и ходить по магазинам… А тебе что нравится? — Чтобы, когда я сплю, никто не пытался бы меня изнасиловать, вот что мне нравится… Ютуб, ну всякое такое. — А еда какая тебе нравится? — Мне пора, — сказала Мия и сделала движение встать. — У тебя есть друзья? — Парень, его зовут Понтус. — У вас с ним отношения? Прости, это не мое дело. — Нет, — сказала Мия. — Я просто немножко нервничаю, — призналась Памела. Мия снова села и сдула с лица прядь. — Ну а каким ты представляешь себе свое будущее? Кем хочешь работать? О чем мечтаешь? Мия утомленно покачала головой. — Извините, но у меня не получится… — Может, хочешь меня о чем-нибудь спросить? Или что-нибудь мне рассказать? Девочка подняла глаза и объяснила: — Со мной тяжело. Я отстойная девица, которую никто не любит. Памела сделала над собой усилие, чтобы не начать убеждать ее в обратном. — Скоро мне исполнится восемнадцать, и тогда обществу больше не надо будет делать вид, что ему на меня не наплевать. — Верно. Мия озадаченно посмотрела на Памелу, помолчала и спросила: — Почему вы хотите, чтобы я жила с вами? Вы архитекторша, богатая, живете в центре Стокгольма. Если вы не можете родить ребенка, могли бы удочерить какую-нибудь хорошенькую китаянку, правда? Памела моргнула и задержала дыхание. — Администратору из соцслужбы я этого не рассказывала, — заговорила она вполголоса. — Когда моей дочери было столько же лет, сколько тебе, я ее потеряла. Я не говорила об этом, потому что не хотела выглядеть странной, не хотела напугать тебя. Конечно, я не верю, что ты заменишь ее… я лишь думаю, что люди, которые многое потеряли, могут помочь друг другу, потому что друг друга понимают. Мия подалась вперед. — Как ее звали?