– Клянусь копытами Кобылицы. Эту клятву – именем своей богини – степняки не нарушали. За спиной Рида выдохнул Ансуан Вельский. А маркиз даже бровью не шевельнул. Да, его невеста. И что дальше? Он ее даже в глаза не видел никогда, на улице не узнает, мимо пройдет. – Что ты хочешь за ее жизнь и свободу? Хурмах прищурился. – Жизнь за жизнь. Это ведь твоя невеста, тебе ее и выкупать. Рид медленно покачал головой: – Нет. – Мне бросить ее голову к стенам крепости перед штурмом? Рид хмыкнул. – Твое право. Только голову или по частям девушку нарежешь? Взгляд Хурмаха замаслился, и Рид облегченно выдохнул, правда, про себя. Ничего Шарлиз не угрожает. Каган жесток, но женщин, которые побывали у него в постели, сразу на расправу не выдаст, сначала удостоверится, что те не понесли. С этой стороны Шарлиз ничего не угрожает. – Могу и по частям. Тебе левую ручку, правую? – Любую, – махнул рукой Рид. – Я сдаваться не стану и крепость не сдам. Еще предложения есть? – Ты можешь стать моим кал-раном. Ты достоин. Хурмах понимал, что Торнейский не согласится. Но не использовать этот шанс? Предательство – или смерть? Для кагана выбор был очевиден, для Торнейского тоже. Меткий плевок зашипел в жаровне. – Ты оскорбляешь мою кровь, каган, – с угрозой произнес Торнейский. – Если на то будет воля богов, ты заплатишь кровью. За такое святотатство маркиза стоило бы разорвать лошадьми, но здесь и сейчас молчали даже жрецы. Черный волк был в своем праве. Кагану не стоило такое предлагать. – Мы посмотрим на волю богов – завтра. – Хурмах был уверен в своей победе. – Посмотрим. Ты все сказал? Хурмах медленно опустил веки, показывая, что да, все. – Тогда слушай мое слово. Или вы уйдете, или мы разобьем ваше войско, освободим пленников, а тебя я лично повешу на воротах, живого или мертвого. Лицо кагана отвердело. – Это твое последнее слово, Волк? – Да. – Тогда умри здесь. Рид фыркнул. Его не удивило бы, решись каган ударить здесь и сейчас, но – нет. Хурмах просто поднялся со шкуры, развернулся и направился к своим. Рид поступил так же. Час они друг друга не тронут, и этот час почти закончился. Интересно, Хурмах сегодня пойдет на штурм? Или даст своим войскам отдохнуть? Рид посмотрел на солнце, которое клонилось к горизонту. Выспаться бы. Еще хоть одну ночку… * * * Хурмах с удовольствием пошел бы на приступ сразу же. Увы. Степняки – не регулярные войска. Им надо остановиться на ночлег, отдохнуть, позаботиться о конях, выспаться и поесть. А на штурм можно и с утра. Хурмах это отлично понимал, а потому позвал к себе Шарлиз Ролейнскую. Он тоже использует эту ночь с толком. И – нет, вовсе не для любви. Принцесса прилетела словно на крыльях, поклонилась… Хурмах кивнул ей на подушку, на которую и опустилась девушка. – У меня к тебе есть разговор. – Мой повелитель… – Молчи. Шарлиз поглядела на Хурмаха, который расхаживал по шатру, на его лицо – и замолчала. Ей памятна была первая ночь с каганом. Сейчас она такого не выдержит, просто не сможет. Если будет кровотечение, выкидыш… умирать ей решительно не хотелось, а потому помолчим, как приказано. Наконец Хурмах медленно заговорил: – Ты принцесса, ты должна понять. Завтра мы с Торнейским сойдемся в бою. Воля богов мне неизвестна, победим мы или проиграем, останусь я жив или моя душа поскачет к звездам… Шарлиз молчала. А что, ей же приказано, вот и молчит. Да и все восклицания будут выглядеть безумно фальшиво. Сейчас это не к месту. – Ты – моя жена. Твой ребенок может удержать Степь. Хурмах не хотел думать о смерти, но… Если завтра его не станет, что начнется в Степи? Да привычная грызня за власть! И кому это надо? Точно не ему, он больше двадцати лет потратил, объединяя всех в один кулак. Если завтра он выиграет – он пойдет вперед. Если проиграет… лучше ему погибнуть в бою, все равно убьют, только более медленно и мучительно. И что ему остается? Бросить кости самостоятельно, так-то. К примеру, отдать этой женщине бумаги об их браке и несколько символов. Нагрудный знак, церемониальный скипетр, сделанный из конской кости и оправленный в золото, такой же церемониальный кубок… А еще приставить к ней людей. Надежных, тех, кто поможет сберечь его сына. Почему Шарлиз и ее дитя? Не кто-то из тех, что ждет в Степи? Потому что этого ребенка признают все остальные страны. Это важно. Хурмах снял со стола ларец и поставил перед Шарлиз. – Здесь коронационные регалии. Кубок, скипетр, знак. Их получает каган Степи. Ты должна будешь вручить их нашему сыну. Тут, в ларце, двойное дно, там мое завещание. К нашему сыну перейдет мой престол. – А если родится девочка? – Передаст по крови. Внуку, – отмахнулся Хурмах. – Но для этого ты должна будешь доносить и вырастить ребенка. Вот тут Шарлиз была полностью согласна и закивала. – Бурсай ты знаешь. Оставь ее при себе. И Рохсай тоже. Эти старухи большие знатоки ядов.