– Замечательно! И ее светлость принялась приводить себя в порядок. Вдох-выдох, чтобы кровь отхлынула от лица, а дыхание успокоилось, посмотреться в зеркало, убрать разводы от туши под глазами, здесь не цирк с очковыми медведями, волосы пригладить и заново стянуть в хвост… Вот так. И к двери кабинета подходит уже не взмыленная соплюшка, нет. В дверь кабинета властно постучала наследница рода Домбрийских. Как это много значит! Осанка, поворот головы, выражение лица, движения тонких рук… Не столь важно, во что ты одета, дворяне и в лохмотьях оставались дворянами. Но внутреннее достоинство, которое заставляет тебя расправлять плечи… Я – Домбрийская. И улыбка. Легкая, вежливая, чуточку надменная… Я оказываю вам любезность, придя сюда. И мы все об этом осведомлены. А потому – держитесь в рамках, господа! Мария Домашкина сидела у стола Семена Семеновича и выглядела откровенно жалко и гадко. Нищенская одежда, плаксивое выражение лица, какие-то бумаги, разбросанные на столе, толстые пальцы с коротко обрезанными ногтями, вцепившиеся в сумку и неприятно шевелящиеся, словно опарыши… Матильда выглядела гораздо лучше. Но внешность ведь не главное, главное – карты? Карте место! – Добрый день, Семен Семенович, Мария Ивановна. – Мотенька! – возопила означенная Мария Ивановна. – Попрошу без эмоций! – рявкнул Семен Семенович, догадываясь, что ничего толкового он не услышит. – Матильда Германовна, присаживайтесь. – Благодарю. Аристократы не разваливаются на стуле всем организмом. Они присаживаются с выпрямленной спиной, примерно на половину сиденья. Сумка занимает свое место на спинке стула, руки спокойно лежат на коленях, голова чуть склонена набок, на лице внимание и сосредоточенность. – На вас тут заявление поступило. Молчание. Только молчание. – Мария Ивановна Домашкина жалуется, что вы ее не пускаете домой… Малена молчала. Пусть выговорятся. – На жилплощадь, которая после смерти ее матери должна принадлежать ей. И еще не поздно вступить в наследство. Вы можете что-то сказать по этому поводу? – Разумеется, Семен Семенович. На момент смерти у моей бабушки не было никакого имущества, соответственно, ее дочь ничего не наследует. Более того, я не понимаю, что нужно этой женщине на моей жилплощади. – Как – не было?! – возмущенно возопила Мария Ивановна. – Да у мамы всю жизнь была квартира, вот эта самая! И дача у нее была, и гараж… Малена слушала с выражением вежливого интереса. Потом протянула руку за сумкой. – Прошу приобщить к делу. И выложила на стол документы. – Дарственные. На все вышеперечисленное. Договор ренты. Это копии, но заверенные. Семен Семенович пробежал глазами документы. Мария Ивановна глотала воздух, как будто он внезапно закончился в кабинете. Или – не внезапно? «Не дай бог, я в нее пойду», – вздохнула Матильда. «Ты – уже не пойдешь, – утешила подругу Малена. – Молись за детей». Матильда представила, что ее ребенок станет вот таким… и девушку реально затрясло. «Ни за что! Сама пришибу! И будет это ударом милосердия!» Малена ответить не успела. Читал Семен Семенович быстро. – Ну, что я могу сказать? Мария Ивановна, судя по документам, претендовать вы ни на что не можете. Ваша мать, Майя Алексеевна Домашкина, подарила все своей внучке. Можно, конечно, подавать в суд, дело ваше… – Как – подарила?! Толстые пальцы выхватили бумаги, тетка – девушка органически не могла воспринимать ее матерью – вчиталась, нещадно мусоля указательный палец… «Обязательно оставлю это здесь, – поморщилась Малена. – Коробит». «Да уж. Хорошо, копии есть, а то я бы оригиналы хлоркой протирала, – поддакнула Матильда. – Ишь ты, гадина, приперлась она из своего Помойкина! За наследством и любовью! А не дождется!» До Марии доходило минут на пять дольше, чем до участкового, но все же… – Н-но… как же так? Мама не могла так поступить! Она была не в себе… – Там есть и заключение врачей. – Малена не собиралась никого щадить. – Бабушка была абсолютно нормальна. – Это ты ее настроила! Ты!!! – Против дочери, которую она пятнадцать лет не видела? – Я маму любила!!! Малена посмотрела на участкового. С ее точки зрения, дискуссии здесь были неуместны. – Семен Семенович, я вам еще нужна? У вас есть еще какие-то невыясненные вопросы? Участковый покачал головой и ухмыльнулся. Весело и ехидно, так, чтобы Мария не заметила. Та и не заметила, сидела, вертела бумаги и обтекала, иначе не скажешь. Стремление за наживой ей обкромсали по самые уши. – Нет, Матильда Германовна. Вы можете идти. До свидания. – До свидания. Подняться, попрощаться со всеми присутствующими вежливым наклоном головы и выйти, пока не разразилось. И уже из-за двери. – Ах ты… И голос участкового. – Мария Ивановна, послушайте меня. Все права у Матильды Германовны… Дальше Малена подслушивать не стала. И медленно пошла вниз по лестнице. – Какая ж бабуля молодец! – Она тебя защитила, – грустно вздохнула Малена. Без зависти, близким не завидуют, но с тоской. И Матильда поспешила ее утешить: – А тебя защитил отец. Насколько смог. – Женившись на этой суке! – Судя по завещанию, он потом пожалел. Иначе назначил бы ее твоей опекуншей. Малену аж передернуло от такой мысли. Но… – Он меня отправил в монастырь. – А думаешь, Лорена бы тебя пощадила? Или отравила, или еще чего… – Вполне вероятно. Интересно, что она сейчас делает? – Судя по времени – спит. – А что будет делать, когда проснется? – Малена решила отвлекать подругу и дальше.