Герцог Томор Домбрийский. Вдовец, его жена умерла, оставив мужчину с маленькой дочерью на руках… Потрясающее сходство ситуаций, правда? Как тут не воспользоваться! Тем более что Лорена неосмотрительно оказалась в постели у короля, ее величество этого резко не одобрила и дала ясно понять выскочке, что ей надо спасать свою шкурку. Лорена предупреждению не вняла, за что и поплатилась. Королева в некоторых вопросах излишним милосердием не страдала. Схватить наглую выскочку на улице? Спокойно! Отвезти к повитухе и вытравить плод? То же самое. И кричи, не кричи, кидайся в ноги королю, не кидайся… повитуху еще найти надо, как и похитителей, а попытка возвести напраслину на королеву может дорого тебе обойтись, деточка. Лоран быстро разъяснил это сестренке, и Лорена прониклась. И принялась охмурять герцога. Получилось это неожиданно легко. Она вышла замуж, и все было хорошо, правильно и приятно. Большие деньги, роскошный замок и даже молодые любовники… было все! До сегодняшнего дня. Герцог Домбрийский умирал, его дочка в монастыре, и у них даже есть еще пара лет, но что потом? Потом эта монастырская крыса унаследует все, а их выкинет на улицу. С условиями завещания Лорена была ознакомлена супругом очень давно, и они не поменялись ни на йоту. А то, что завещание хранится в столице, в канцелярии короля, лишало последней надежды. Это не местный нотариус, мэтр Сюре, который готов был есть с рук у красавицы герцогини, это – столица. И там таких, как Лорена… Ах, наедине с зеркалом можно и признаться себе – красота уходит. И ты видишь морщинки в уголках глаз и возле рта, ах, эти неумолимые морщинки, и лоб уже не так бел и гладок, и пудра, пока спасающая положение, скоро не поможет, и приходится все больше времени уделять своей внешности… И даже – выдергивать из золотой гривы седые волоски. Пусть они там не слишком заметны, пусть. Но ведь они есть! Молодость ушла, а где то, на что она ее променяла? Где деньги? ГДЕ?! Крик души был засчитан братцем, который валялся на диване и курил кальян. Сквозь облака зеленоватого дыма Лоран наблюдал за сестренкой, которая металась по комнате, а потом пожал плечами: – Не вижу проблем, малышка. – Ах, ты не видишь проблем?! – повторно завелась Лорена, но брат заставил ее замолчать движением руки. Из них двоих он всегда был взрослее, опытнее, умнее… Может, он и правда что-то придумал? – До совершеннолетия девчонки два года. – Да! Этого мало, мало! И мы не можем ничем распоряжаться! – Деньгами – не можем. Нам их будут выделять. Тебе – вдовью долю, потом еще на содержание Донэра, твою дочь тоже не забыли… я один, неприкаянный… Лоран едва слезу не пустил от жалости к себе. Никто его не любит, никому-то он не нужен… Эх-х-х… – Прекрати паясничать! – рявкнула Лорена. – Ну?! – И будут выделяться деньги на Марию-Элену. До ее совершеннолетия или замужества. – Еще замуж ее выдать не хватало! – Еще как хватало, сестренка! Еще как хватало, – ухмыльнулся Лоран. – Она не сможет выйти замуж без твоего согласия, а ты можешь дать это согласие на брак только в случае, если жених – я. – Что?! Лорена без сил опустилась на узорчатый диван рядом с братцем, вдохнула зеленоватый дым, закашлялась… – Гадость какая! Что ты куришь? – Это трава хашеля[5], смешанная с медом и толченым жемчугом. Очень дорогая смесь, кстати говоря. Не хочешь попробовать? – Нет! Кха! Ты с ума сошел? – А почему нет, сестренка? Мне давно пора жениться, а монастырская воспитанница станет достойной супругой. На пару-тройку лет. Потом, наверное, она умрет при родах, когда надоест мне, но оставит нам наследника всего состояния. И Домбрийского, и нашего… и я с радостью побуду его опекуном до совершеннолетия… еще лет двадцать. Лорена подумала пару минут, а потом бросилась братцу на шею. – Лоран, ты самый умный мужчина на свете! – Разумеется. А что – кто-то в этом сомневался? Судьба Марии-Элены Домбрийской была решена. Его высочество принц Найджел – Мой принц, вы были великолепны! Никого лучше вас я не встречала, ах, я едва дышу от восторга… Леди Френсис разливалась соловьем. Найджел поморщился и отвернулся… пожалуй, второй встречи не будет. Леди старалась, очень старалась, но вот это «мой принц»… Знали бы вы, как это раздражает! Юный принц встретил прекрасную принцессу, они полюбили друг друга, поженились, у них родились дети… Красивая сказка? Замечательная! А как насчет того, что принцу Остеону было семнадцать лет, а вот его отцу, королю Аррелю, деду Найджела, хорошо за сорок? И проправил тот еще десять лет с хвостиком! Считайте! Дед умер в пятьдесят семь, и умер, кстати, не переставая девок в постель таскать. На одной из них и помер, горячая, видно, стерва оказалась! Отец взошел на престол в двадцать семь! А его сыну, то есть Найджелу, было тогда уже почти десять лет! Сейчас отцу сорок пять, а Найджелу-то двадцать восемь! И править отец будет еще лет десять, а то и больше! У них род крепкий, порода хорошая, что там! Отец до сих пор мужчина! Матери уж лет пять как нет, а он в спальню фавориток таскает! И по свидетельству слуг, недовольными дамы не остаются… И когда сам Найджел взойдет на трон? В сорок? А то и позднее? А не хочется позднее… Хочется сейчас царствовать и править самому! Возложить на голову древний венец, властвовать в жизни и смерти людей… хочется. Власть – такая отрава… Только вот никто ему престол уступать не станет, отец еще крепок… Принц вздохнул, отпил из поднесенного любовницей кубка и сгреб в охапку леди Френсис. Хоть так-то забыться… Он и не заметил, как блеснули опасными искрами зеленые глаза леди Френсис Сорийской. Принц хотел править… Найдутся люди, которые оценят это желание. И помогут. Просто в лоб, сразу, такие вещи не говорятся и не делаются, надо постепенно, полегоньку… И после следующего сеанса утех леди вздохнет: «Ах, каким королем вы могли бы стать, ваше высочество… как несправедлива жизнь». И может быть, принц взглянет на нее с большим интересом? Кто знает? Рид, маркиз Торнейский Охота на кабана – прекрасное и благородное занятие. Особенно когда ты выходишь на зверя один на один, с мечом и собаками… Кабан опасен, это один из самых лютых зверей, и если ты попадешь к нему на клыки, умирать будешь долго. Но Рид отродясь ничего не боялся. Шаг вперед. Второй… Не подвела бы искалеченная некогда нога… впрочем, нет, не подведет! К своей хромоте Рид уже привык, сжился с ней, как другие сживаются с любовницами, и двигался вполне уверенно.