– Все мое состояние, Донэр, земли, деньги – все, что у меня есть, отходит моей дочери, Марии-Элене Домбрийской с тем, чтобы она вышла замуж до достижения двадцати пяти лет. Далее либо ее муж берет фамилию Домбрийских, либо ее второй сын должен принять мой титул и ответственность за Донэр на свои плечи. Разумеется, по достижении им совершеннолетия. До той поры его опекунами будут отец и мать. Кивнули все. Ничего нового. Если Мария-Элена выйдет замуж за наследника титула, дети будут распределяться по очереди. Старший – наследует отцу, второй – матери… это нормально. Это бывало. До двадцати пяти лет девчонке еще семь лет жить, успеет остепениться. – До совершеннолетия моей дочери еще два года и два месяца. Поэтому ее опекунами назначаются ее мачеха, Лорена Домбрийская… Герцогиня поднесла к глазам совершенно сухой платочек, но восклицать нечто пошлое, вроде: «Дорогой муж, вы еще сто лет проживете!» не стала. Хорошие актрисы не переигрывают даже в любительских спектаклях. – …и лично его величество. А вот это был удар. Да какой! Лорена даже задохнулась. На миг стены комнаты дрогнули, поплыли вокруг женщины в медленном танце… Его величество! То есть – на брак надо согласие обоих опекунов. А даст ли его король? Только в том случае, если умолять его будут все. Лорена, Лоран и беременная от Рисойского Мария-Элена. Желательно – влюбленная по уши. В противном случае… Алаверой тут не отделаешься, могут и голову с плеч снести. Остеон суров… Ничего, этот вопрос решаем. Что, брат не сможет обаять какую-то соплюшку? Да Лоран с десятком таких справится! С возрастом он не облысел и не растолстел, обаяния у него на шестерых хватит, а опыта – и на десятерых девчонок. Можно подумать, она не видит, как на него Силанта смотрит! Не был бы Лоран ей дядей, точно бы на шею прыгнула… – Опись своего имущества, земель, доходов, драгоценностей, вкладов в государственные облигации и различные дела я прилагаю. Копия останется здесь, две копии отправятся в столицу. Лорена поглядела на свиток волчицей, у которой кусок из глотки вырывают. Да, если все это будет у короля – не покрутишься. Тальфер – это вам не мэтр Сюре, это у местного стряпчего могли пропасть несколько строчек из описи, но не у этого волка! Какой там колобок? Тигра! – Моей жене, в благодарность за ее любовь и нежность, я назначаю пожизненное содержание. Пятьсот монет золотом в год и доходы от поместья Шанэр. Стряпчий писал. Лорена покривилась. Пятьсот монет золотом! Громадная, непредставимая сумма для простонародья. Да Домбрия в год дает не меньше двадцати тысяч! Конечно, приходится вкладываться то в одно, то в другое… муж вообще обожает разбрасывать деньги на нужды всякой черни, как будто та сама не справится, мельницы какие-то строит, дороги… пффф! Но остается не меньше десяти-пятнадцати тысяч золотом. Этого хватило бы, чтобы блистать при дворе… – Моей падчерице, Силанте Колойской, я завещаю единовременно сумму в десять тысяч золотом, чтобы она пошла в ее приданое. До той поры распоряжаться всей суммой она не может, но брать проценты – вполне. Лорена быстро подсчитала в уме. Десять тысяч золотом – это хорошее приданое. На него можно купить небольшое поместье. А два процента в год, которые дает помещенный в надежное место капитал, в королевские бумаги, это двести монет золотом. Хватит на скромную жизнь в столице. Для сравнения – дом можно снять за пятьдесят монет золотом на год, и неплохой дом, но остальное… Да некоторые платья Лорены стоят дороже двухсот золотых! А про украшения и говорить не приходится… Вспомнив о том, что все украшения Домбрийских теперь отходят к этой сучке, Марии-Элене, Лорена покривилась. Личных украшений у нее было не так много, да и класс пониже… Впрочем, если они с Силантой поедут в столицу… Шанэр дает где-то монет триста в год, плюс ее деньги, плюс дочкины… Тысяча золотом. Очень неплохо, но не для Лорены Домбрийской. Ей уже не нужна была часть, ей нужно было – все! А муж продолжал диктовать. Он перечислил верных слуг, оставив каждому небольшую сумму в золоте, в том числе и дворецкому – две сотни золотых, и заставив мужчину вытирать слезы искренней радости. Перечислил соседей, которым оставлял на память небольшие сувениры – скакового жеребца, книгу, оружие… Мэтр Тальфер уверенно писал, Лорена слушала без особого интереса, обдумывая свои планы. Пожалуй, их стоит поменять. Раньше она полагала, что Лоран быстренько соблазнит, обрюхатит и потащит под венец эту идиотку, Марию-Элену, после чего они втроем отбудут в столицу, а падчерица останется в поместье. Должен же кто-то и за делами приглядывать? А то слуги вконец распустятся. Лоран будет наезжать к ней пару раз в год, забирать деньги и делать детей, и все будет отлично. Теперь планы приходилось пересматривать. Марию-Элену надо будет везти с собой в столицу, а там уже выдавать замуж за Лорана. И демонстрировать ее хотя бы годик, чтобы его величество не заподозрил неладного… Ну ничего, она умная, она решит этот вопрос ко всеобщему, то есть собственному, удовольствию. И Лорена принялась внимать кашляющему и задыхающемуся супругу. Мария-Элена Домбрийская Чем плохи пироги? Да тем, что их надо запивать. А потом жидкость себе ищет дырочку… До обеда было еще далеко, но кустики девушке требовались просто позарез. Не помогали ни молитва, ни стискивание зубов… Кучер никак не отозвался на стук. Может, стучать надо было громче? Малена робко отдернула штору. Сначала внутреннюю, шелковую, а потом и наружную, из плотной кожи, и поглядела вокруг. Словно мышь, которая выглянула из норки и готова спрятаться обратно при первом же шуме. Капитана не было видно. Зато неподалеку от кареты на буланой лошади ехал гвардеец в цветах Домбрийских. Девушка кашлянула, пытаясь привлечь к себе внимание. Безрезультатно. – Простите, – шепнула она. Горло перехватило. Не общалась она в монастыре с мужчинами, вот и смотрела на всех с тихим ужасом… Тоже не помогло. Отряд никогда не передвигается тихо. Скрипит карета, переговаривается эскорт, цокают копытами по камням лошади, побрякивает сбруя, это если еще кто на нее не нашивает колокольчики или бубенцы, чтобы привлечь к себе внимание… А сейчас вдобавок и кучер распевал во весь голос, нещадно фальшивя: – Ах, моя дорогая Линда… Куда уж ему было что-то услышать? В шуме и гаме голосок девушки тонул, словно камень в воде. Мелкий такой камушек, почти песчинка. Мария-Элена пискнула еще пару раз, но на нее даже головы не повернули. «Вот козлы, – решительно вмешался внутренний голос. – Да разве это так делается?» «А как?» – Мария-Элена в данный момент готова была прислушаться хоть к внутреннему голосу, хоть к внешнему… да хоть к кому! В кустики! НАДО! А то карета необратимо пострадает! В следующий момент у девушки появилось странное ощущение. Вроде бы кто-то весело ухмыльнулся: «Подвинься?» Мария-Элена сама не поняла, как ее руки достали из корзины печеное земляное яблоко. Потом она высунулась из кареты, прицелилась… Ну и попала, куда хотела. Лошадь, пораженная в морду печеной картофелиной, встала на дыбы, не ожидающий подвоха всадник едва не полетел на землю. По счастью, вовремя схватился за поводья и успокоил мерина… Естественно, кортеж замедлил продвижение, кучер от удивления заткнулся, и внимание нескольких гвардейцев обратилось на карету. Неодобрительное такое… Мария-Элена и сама не поняла, как рявкнула. Не командирским тоном, конечно, но и не писком раздавленной мышки: – Остановить карету! Немедленно!