– У меня есть место, – поджала губы Берта. – Но попрошу без пьянок и девок, ваша светлость. Малена поглядела на капитана: – Господин Сетон, вы всё поняли? Капитан понял. Счастья он не испытывал, но требование было законным. Ладно, найдут они где расслабиться. По очереди. А где живешь – там не гадь, это не зря сказано. Берта Ливейс тем временем зашагала по дороге к дому, и Малена последовала за ней. Под ногами мягко похрустывал ракушечник. По обе стороны от дорожки цвел шиповник, выполняющий две, а то и три функции сразу. Красиво – раз. Плоды – два. Шипы, чтобы кто не надо не шлялся где ни попадя, – три. А неплохо придумано? Мария-Элена согласилась с Матильдой, что неплохо. – Надо бы с ней поговорить, есть ли в городе швеи… – Вот ты и попробуй! – Я? – А что такого страшного? Она точно не мужчина, вы в комнате будете одни – мямли, не хочу! – Я… боюсь… она так на матушку-настоятельницу похожа… – И что? Ты теперь от каждой вяленой воблы шарахаться будешь? – Я не боюсь рыбу! – И этих бояться не надо. Давай, действуй! Мария-Элена сглотнула. Госпожа Ливейс как раз демонстрировала герцогессе ее покои. Небольшие, всего три комнаты. Гостиная, побольше, чтобы в ней разместились письменный стол, несколько диванчиков и большой шкаф. Спальня, поменьше, в ней хватило места на кровать с балдахином, большое зеркало и таз для умывания с кувшином. И гардеробная. Туда Малене было пока нечего вешать, и Мотя мгновенно подкинула идейку, хорошенько при этом подтолкнув подругу зловещим шипением. Так, что Малена решилась… – Госпожа Ливейс, меня все устраивает. Если с моим капитаном у вас возникнут какие-то разногласия, будьте любезны сообщить мне. – Да, ваша светлость. Согласие чуть успокоило девушку. – Далее. У меня практически нет одежды. То, что есть, требуется перешить и подогнать по фигуре. Возможно, в вашем городе есть женщины, которые смогут выполнить эту работу быстро и аккуратно? – Да, ваша светлость. Если мне будет позволено рекомендовать вам госпожу Ашлот? У нее своя швейная мастерская, и неплохая… – Позволено. Пошлите к ней, пусть приходит через три часа. – Да, ваша светлость. – И пришлите слуг. Мне нужно вымыться, пусть они немного переставят мебель. – Ваша светлость? – искренне удивилась госпожа Ливейс. Малена едва не дрогнула, но Матильда продолжала шипеть, очень выразительно, и девушка улыбнулась, скрывая неловкость и стеснение. – В гардеробную надо переставить кувшин и тазик для умывания, ночной горшок и добавить ванну. Это называется ванная комната. Купаться там же, где и спишь, выплескивать воду на пол… да еще и нюхать эти миазмы? – тонкий пальчик указал на ночной горшок. – Я к такому не привыкла. И верно. В монастыре такого не было, там приходилось бежать на двор, в любое время суток. Страшно тебе, не страшно, тепло, холодно… добежишь быстрее! Госпожа Ливейс почтительно поклонилась. – Как прикажете, ваша светлость. – Прикажите нагреть воды и принести мой багаж. Благодарю вас. – Малена улыбнулась еще раз, дождалась поклона и отпустила женщину почти царственным жестом. И отвернулась к окну. Берта Ливейс вышла, тихо прикрыв за собой дверь, и некому было увидеть, как расслабились неестественно прямые плечи, как задрожали пальцы, сжимающие тонкий платочек, и как Малена прислонилась лбом к стене, надеясь хоть чуть-чуть охладиться. – Фу-у-у-у-у… – Малечка, ты умница! Молодец! Я тобой горжусь! Ты была великолепна! Настоящая аристократка… – Мотя не скупилась на похвалу. И постепенно девушка успокаивалась. – Мне было так страшно… – Но ты справилась! Ты ее сделала! Ты чудо! В данный момент Малена себя чудом не ощущала. Но было все равно приятно. * * * Госпожа Ашлот оказалась совершенно не похожа на госпожу Ливейс. На две головы ниже и в четыре раза шире, она была похожа на подвижный тараторящий колобок. Веселый, неунывающий и достаточно льстивый. Впрочем, умело и умеренно. Так, что Малена не чувствовала себя дурочкой… Увидев сундуки с материнскими платьями, госпожа Ашлот только всплеснула руками: – Конечно-конечно! Подгоним, укоротим, сделаем по фигуре… И началась примерка. Не все цвета подходили Малене, все же мать была шатенкой, а дочь получилась русоволосой и сероглазой, но большая их часть… Голубой, зеленый, коричневый, и даже одно платье темно-красного, винного оттенка. Бархат и шелк… Отставлены в сторону были платья ярко-синего тона и насыщенного зеленого, хвойного – в них Малена казалась себе призраком. Пришлось попрощаться и с черным платьем, и с серым, и даже с фиолетовым… Да и белый плоховато смотрелся. Впрочем, оставшихся было более чем достаточно. На герцогиню Анну-Элизабет Домбрийскую денег не жалели, и подходящих платьев было четырнадцать штук. Теперь начиналось самое сложное. Спороть отделку, кое-где пришить новую, изменить форму выреза… Матильда вообще не любила все рюшечки-бантики, Малена считала, что ее такие вещи не украсят, так что тут девушки совпали. А вот по отделке… Тут они разговаривали долго, почти до темноты. Наконец мастерица ушла, а Малена поужинала, отметив несомненное мастерство кухарки госпожи Ливейс, и забралась в кровать. Хорошо… Лорена, герцогиня Домбрийская Герцогов хоронят пышно и с почестями. Даже если покойник довел тебя при жизни, нагадил посмертно и очень хочется вытащить труп из гроба и поглумиться над ним – нельзя. Надо пригласить соседей, надо устроить церемонию прощания, надо… Нельзя сказать, что соседей много, но они – есть. И с ними приходится считаться. Самый страшный враг – это слухи и сплетни. Скажет кто-то: «Лорена недолжным образом проводила мужа», а потом пойдет: «И не любила она его вовсе», а то и «Она его и в могилу-то свела!». Очень даже легко. А потому – все как положено. И по соседям разосланы извещения, перевязанные серыми траурными лентами. Хотя соседей тех и немного, всего-то человек пятнадцать. Но приходят все, кто сейчас у себя в имении.