Несмотря на ранний час, мальчик Вова оказался дома, а не в школе. На радость Владика, Любы и Вити, он прогуливал. — Это твоя фотография? — спросила его Люба. — Моя, — ответил толстый мальчик. — Да вы входите. — Ты Вова? — Вова. — Почему ты не в школе? — спросил Владик. — Мне мама утром сказала: «Пока всё вот это не будет съедено, из дома не выходить!» — Мальчик показал на две котлеты в тарелке, холодную яичницу на сковороде и большую кружку молока на столе. — Давай мы тебе поможем, — предложил Витя Верхотурцев. И в три минуты проблема с выходом из дома была решена: всё было съедено подчистую. Вова рассказал им, что фотограф Стенькин безжалостно эксплуатирует Жаб Жабыча и что его надо спасать. — А как? — спросил Владик. — Надо его похитить из сарая. На ночь фотограф запирает его на большой замок. — А где мы возьмём ключ? — спросила Люба. — У него в пиджаке. Он же снимает комнату у нас в квартире. А пиджак на вешалке висит. Несмотря на свою толстоту, этот мальчик был достаточно разумен. Глава шестнадцатая Жаб Жабыч работает фотомоделью, а милиционер пистолетов попадает в милицию Мощный милицейский интеллект инспектора Пистолетова подсказывал ему, что ребят найти в большом городе вовсе не просто. Проще отыскать Жаб Жабыча и сделать около него засаду. Ребята рано или поздно доберутся до Ялты и тоже выйдут на своего земноводного приятеля. Тут-то он их и схватит. Жаб Жабыча он отыскал очень легко. В Ялте его знал каждый. Первую половину дня Жаб Жабыч катал на массандровском пляже вдоль моря детей в тележке. Он полуплыл, полупрыгал. Жарило солнце. Море плевалось светом. Волны набегали на тележку. От Жаб Жабыча летели брызги. Дети радостно кричали. Фотограф Стенькин собирал деньги. — Граждане, прошу вас катать детей! Лучший в мире аттракцион — езда на суринамской пипе. Многие катались на лошадях, многие — на слонах и верблюдах, а на пипах не катался никто! К вечеру Стенькин с Жаб Жабычем перемещался на площадь около морского вокзала. Там в это время всегда толпилась толпа. Всем хотелось сфотографироваться в обнимку с говорящей лягушкой в панаме. А некоторые, особенно ретивые, просили, чтобы Жаб Жабыч их на фотографии целовал. — Граждане! — кричал фотограф Стенькин. — Прошу вас фотографироваться с говорящей суринамской пипой. Многие фотографировались с президентами, с товарищами Клинтоном и Черномырдиным, но с говорящей пипой не фотографировался никто! И люди валом валили к фотографу Стенькину. Инспектор Пистолетов за всем этим внимательно наблюдал. Он заметил, что Жаб Жабычу всё это не нравилось. Он заметил, что, едва фотограф Стенькин набирал некоторую сумму дохода, к нему подходил какой-то полубритый обалдуй в кожаной куртке и забирал часть денег. В общем, инспектор Иван Пистолетов прилип к фотографу и решил ни на шаг не отходить от него, пока не выловит детей. Он только отошёл от фотографа на пять минут, чтобы отправить в Москву телеграмму. В Ялтинском главпочтамте он взял телеграммный бланк и написал такой текст: Кое-кого нашёл, кое-кого ищу. Прошу срочно выслать деньги на приобретение четырёх билетов на самолёт. И. Пистолетов. Он написал адрес Владика Устинова и подал телеграмму в окошко. Из окошка ему радостно заулыбались. Когда инспектор Пистолетов выходил из здания главпочтамта, к нему сзади подошёл очень плотный человек в плаще, с руками в карманах, и тихо сказал: — Руки вверх! Вы арестованы. Бедного Пистолетова куда-то увели. Тем временем дети крутились возле сарая, в котором обычно жил Жаб Жабыч. Упитанный мальчик Вова раздобыл второй ключ, и ребята вошли внутрь. Люба Кукарекова открыла задвижки у окна, и теперь в любое время они свободно могли забраться в сарай. Вдобавок мальчик Вова вытащил из парадного пиджака жильца — фотографа Стенькина — паспорт Жаб Жабыча, и теперь в любое время они могли безболезненно покинуть Ялту. Приближался вечер. — Где мы будем ночевать? — спросил изнеженный Владик. — Только здесь, в сарае, — ответил Новиков Вова. — Больше негде. Я вам сюда одеяла принесу. Он действительно притащил одеяла и запас еды. — У нас в этом сарае в сезон десять студентов умещается. А зимой мы здесь козу держим. — А где коза сейчас? — На балконе, здесь холодно. Пуховая. Её Белка зовут. После небольшого совещания, проведённого под председательством Любы, выработан был такой образ действий. Ребята гуляют по Ялте дотемна. Когда фотограф Стенькин приведёт Жаб Жабыча в сарай, ребята забираются туда и договариваются с Жаб Жабычем о побеге. С первыми лучами солнца они грузят Жаб Жабыча на тележку, в которой он катает детей, и выезжают на трассу. Там они ловят самосвалы и автостопом добираются домой. — А сейчас вперёд, — сказал Во-ва Новиков. — Я покажу вам домик Чехова. Глава семнадцатая Большой побег из сарая и стычка в симферопольском аэропорту Поздно вечером фотограф Стенькин прикатил Жаб Жабыча на тележке к сараю. Он поставил перед ним миску с объедками из ресторана «Ливадия», потрепал его по голове и сказал: — Отдыхай, усталый друг мой. А я пойду ещё поработаю. Он запер сарай на большой висячий замок и ушёл ужинать и спать. Когда в его комнате погас свет, Владик тихонько открыл окошко в сарай и забрался туда. Уставший Жаб Жабыч дремал на сене с клешнёй краба во рту. В неярком свете луны блеснула яркая слеза у него на длинных ресницах. — Жаб Жабыч, — тихо позвал Владик. — Жабчик! Жаб Жабыч повернул к нему лицо и даже засветился весь целиком от радости. — Владик, — сказал он, — ты тоже здесь на «мерседес» зарабатываешь? — Нет, — ответил Владик. — Я приехал тебя спасать. Тут в окошко залезли другие ребята, в том числе Вова, и они провели с Жаб Жабычем агитационную беседу. Они рассказали ему, как фотограф Стенькин его эксплуатирует. Как он его обманывает и как плохо кормит. И впервые в жизни Жаб Жабыч почувствовал, что он сердится. В нём стал вскипать гнев. А так как Жаб Жабыч был практически хладнокровный, гнев в нём вскипал очень медленно. Примерно на два градуса в час.