Пол сник. У меня в голове мгновенно зажужжал калькулятор: 700 дирхамов – это 80 долларов, в два раза больше той суммы, на которую сторговался Пол. – Но номер, который я забронировал, стоит триста пятьдесят, – указал Пол. – Но ведь подтверждения у вас нет, так? – уточнил месье Пикар. – А поскольку ваша бронь у нас нигде не зафиксирована, но мы пытаемся вас разместить… – Я забронировал номер на месяц по триста пятьдесят дирхамов за ночь, – подчеркнул Пол сердитым, возбужденным тоном. – Monsieur, если доказательств нет, это все только слова. А слова… – Да вы философ, черт возьми! – вспылил Пол. Я положила ладонь на левую руку мужа, пытаясь его успокоить. – Он не хотел вас оскорбить, – сказала я месье Пикару. – Мы оба ужасно устали и… – Нечего перед ним оправдываться! Он же нас разводит. Месье Пикар улыбнулся одними губами: – Вы ведете себя так, будто сделаете мне одолжение, если поселитесь здесь. Вас никто не держит. Ищите другую гостиницу, где так же чисто и комфортно и можно снять на месяц столь же просторный номер. Выход там. Bonne chance[29]. Он повернулся и пошел наверх. – Покажите нам номер, пожалуйста, – крикнула я ему вдогонку. – Как вам будет угодно. Я тоже стала подниматься по лестнице, следуя за месье Пикаром. Пол, хмурый, кипя от злости, медлил у стойки. – Идешь? – спросила я. – Похоже, теперь ты у нас босс. – Ладно. Я продолжала путь наверх. Когда мы дошли до первой лестничной площадки, месье Пикар повернулся ко мне и сказал: – Ваш муж не похож на счастливого человека. – А вам что за дело? – огрызнулась я. Он вздрогнул от моего резкого тона: – Я не хотел вас обидеть. – Хотели. Коридоры верхних этажей были узкие, но вполне прилично покрашенные; дверные проемы по периметру облицованы синими изразцами. Мы поднялись на несколько лестничных пролетов, на которых с трудом мог бы развернуться человек средней упитанности. – Восхитительно спокойное, уединенное место, – сказал Пикар, когда мы подошли к деревянной двери с резным решетчатым орнаментом. Он открыл номер. – Après vous, madame[30]. Я вошла. Пикар включил лампу на пристенном столике. «Боже, до чего крохотный», – подумалось мне в первую секунду. Мы находились в узкой комнатке с резными деревянными столиками, диваном, обитым тяжелой красной парчой, и небольшим креслом. В лучиках света, сочившегося сквозь щели в ставнях, роились пылинки. Почувствовав, что я разочарована, Пикар сказал: – Это еще не все. Он распахнул еще одну дверь, и мы оказались в комнате с высоким сводчатым потолком, который благодаря деревянным балкам казался выше. Ее главной достопримечательностью являлась большая двуспальная кровать с огромными круглыми подушками в чехлах из потертого красного бархата, приставленными к резному деревянному изголовью. Здесь все было из темного массивного дерева и темно-бордовых тканей: покрывало, большой стол с резным стулом из одного гарнитура, большой комод, тронное кресло в комплекте со скамеечкой для ног. Каменные стены. Ванная вполне удовлетворительная, чистая, с душевой кабинкой, расписанной замысловатым орнаментом. Я повернула краны: напор тоже был сносный. Возвратившись в спальню, я обалдела. Пикар распахнул все ставни, впустив свет. Теперь прежде сумрачную комнату заливало искрящееся солнце. Я вышла на балкон, на воздух, все еще жгуче жаркий, раскаленный. Сам балкон был не очень большой – метра три в длину и метр в ширину, – но панорама с него открывалась потрясающая. Глянешь направо, и прямо перед тобой обнесенная стеной крепость Эс-Сувейра. Со своей неприступной точки обзора я почти с картографической ясностью наблюдала всю необузданную неповторимость города – средневековые укрепления, хитросплетения улочек и переулков, льнущие друг к другу строения и людские потоки. Потом, когда глянешь налево, взор упирается в бескрайние просторы Атлантики. А разве есть более умиротворяющее зрелище, чем необъятная водная ширь? Особенно если эта водная ширь – связующее звено с домом? На балконе стояли два сложенных шезлонга и небольшой столик. Я сразу представила здесь Пола. Перед ним разложены альбомы, карандаши, уголь. Он увлеченно работает, запечатлевая небо, море, зубчатые крыши, необычную живописную мешанину, простирающуюся прямо под нами. Я сидела бы рядом в другом шезлонге, склонившись над учебником французского, разбиралась бы в непростых тонкостях сослагательного наклонения после утреннего занятия с репетитором. – Неплохо, да? – произнес Пикар, теперь уже более дипломатичным тоном, после того как я нагрубила ему несколько минут назад. – Ничего. Я вернулась в спальню. Никогда не обсуждайте цену, любуясь бесподобными красотами. Пикар вошел следом. – Я видела подтверждение, которое мой муж получил от вас, – сказала я. – Непосредственно от меня он ничего не получал. – Значит, от вашего работника, занимающегося бронированием. – Мадам, у нас не отмечено… – Но я видела ваше подтверждение. И знаю, что вы согласились сдать нам на месяц номер с балконом и видом на море за триста пятьдесят дирхамов в сутки. – Не этот полулюкс. А на данный момент это единственный свободный номер… – Будьте же благоразумны. – Вы считаете меня дураком? – спросил Пикар, снова переходя на надменный тон. – Я начинаю подумывать о том, чтобы связаться со своим заместителем, который сейчас управляет моей бухгалтерской фирмой в Штатах, и попросить, чтобы она нашла ваше подтверждение и отправила его мне. Потом я найду местное ведомство по туризму и сообщу про ваши махинации с ценами. – Я вынужден попросить вас удалиться. – Жаль. Неплохой номер… и вы могли бы сдать его нам на месяц. Но… решать вам, сэр. С этими словами я повернулась и направилась к выходу. Не успела я дойти до двери, как он сказал: – Я готов поселить вас здесь за шестьсот дирхамов в сутки. – Четыреста, – бросила я, не оборачиваясь. – Пятьсот пятьдесят. – Пятьсот, включая завтрак и стирку. – Вы хотите, чтобы мы стирали вашу одежду каждый день? – Два раза в неделю. У нас с собой мало вещей. Молчание. Пикар большим пальцем потирал указательный – верный признак волнения. – И вы останетесь здесь на целый месяц? – уточнил он. – Могу показать вам наши обратные билеты. – Учитывая оговоренный тариф, я попросил бы сразу внести всю сумму. Теперь, я чувствовала, чаша весов перевесилась в его сторону. Но, обведя взглядом номер, лучезарную синеву североафриканского неба, придающую ясность всему, что есть вокруг, я поняла, что надо принимать решение. С учетом завтраков и стирки, а также скидки на двести дирхамов за ночь, в целом я сэкономила нам тысячу долларов. Я также догадывалась, что отныне Пикар будет вести себя относительно цивилизованно. – Хорошо, сэр, – сказала я. – Договорились… но я хочу получить письменное подтверждение нашего соглашения о цене, прежде чем я вручу вам свою кредитную карту. Он снова поджал губы: – Très bien, madame[31]. – Кстати, вы не знаете кого-нибудь, кто согласился бы ежедневно давать мне уроки французского? Хотелось бы усовершенствовать свои знания языка, научиться говорить на нем более бегло. – Конечно, кого-нибудь найдем. Мы спустились вниз. Пикар зашел за стойку регистрации. На листке почтовой бумаги с логотипом гостиницы он указал продолжительность нашего пребывания в отеле и стоимость номера в сутки – 500 дирхамов. Поставив свою подпись, он отдал мне подтверждение. Я вручила ему свою «Визу», наблюдая, как он оформляет согласованный платеж. Договор был заключен, и мы обменялись рукопожатием. Потом я отыскала глазами Пола. Он сидел за столиком у входа в гостиницу и, потягивая мятный чай, смотрел на улицу за окном. – Пожалуйста, распорядитесь, чтобы наш багаж подняли наверх, – попросила я Пикара. – Très bien, madame. Он знаком велел портье отнести наши вещи в номер. Пол вскочил на ноги, с изумлением глядя на меня. – Не говори, что мы остаемся, – произнес он.