20 сентября 1755 года. Порт-ля-Жуа, заведение мадам Констанс Томас Робинсон, якобы клиент – Я сейчас позову всех девушек, мсье, и вы себе выберете ту, которая вам больше всего понравится, – обворожительно, как ей показалось, осклабилась мадам Констанс. На самом деле она мне напомнила надувшуюся лягушку-быка, которой изобилуют водоёмы в моей родной Вирджинии. Но я лишь улыбнулся в ответ: – Мне очень понравилась та, которую я видел в окне. Знаете, рыжеволосая, веснушчатая, и вот… – и я очертил руками в воздухе огромную грудь. – Хотелось бы её. – Она, – и мадам Констанс посмотрела на немецкие напольные часы, стоявшие в углу салона. – Она пока… не готова. Может, хотите другую? У нас есть весьма завидные девушки, ничуть не хуже Селест. – Мне понравилась именно она. А долго придётся… ждать? – Около четверти часа, каждый… сеанс у нас длится полчаса. Кстати, она предлагает и… другие услуги. Если вы, конечно, любите делать это… по-иному. Но тогда за дополнительную плату. – Да нет, мне нравится так, как предназначено природой. Вот только я хотел бы её сразу на час. – Отличный выбор! Это вам будет стоить один экю. Я улыбнулся и выложил монету на стол. Мадам Констанс чуть поклонилась и засунула монетку в кошель, который она достала из своего декольте, после чего вернула его на место. Затем предложила: – Если хотите, могу налить вам вина, пока вы ждёте. Всего за каких-то два су. – Да нет, спасибо. Предпочитаю на трезвую голову. Для полноты ощущений, знаете ли… Да, «для полноты ощущений». Сегодня Аристид неожиданно вернулся и рассказал нам о бывшей невесте Жана, на что Леонид предположил, что дама сия, вполне возможно, шпионка. И подумал, что неплохо бы её расколоть. Вот только кому? Аристида она уже видела, и, вполне возможно, знает, что он – «лесной бегун». Русские наши не знают французского. – Так что, брат мой Томми, кроме тебя, никто не подходит. – Но я… женат, и жене изменять не намерен. И надо же, что в тот самый момент открылась дверь, и в комнату вошла Дженни – она тоже занималась нашим делом, но среди женщин. Ведь часто информацию проще почерпнуть в сугубо женской компании, а Дженни успела обзавестись кучей знакомств. – Что ты тут про измену говорил, милый? – улыбнулась она не самой приветливой улыбкой. Но, когда Леонид рассказал ей о ситуации, посерьёзнела и сказала: – Леонид, мне кажется, ты прав. Я полностью доверяю своему Томми – хотя, я надеюсь, спать он с ней не будет. – Не буду. – А я в тебе и не сомневалась. Вот только сходи сегодня же. Как говорят наши русские друзья, нужно ковать железо, пока горячо. Так я и оказался в приёмной мадам Констанс – а минут через двадцать я уже стучался в дверь бывшей невесты Жана. Та оказалась ещё хуже, чем я подозревал. Жирная, с бюстом, которому позавидовала бы любая корова, а ещё и пахло от неё немытым телом – и недавним половым контактом. Хотя подмывочный тазик – с довольно-таки грязной водой – присутствовал. На её недовольном лице промелькнуло подобие улыбки, и она проблеяла: – Добро пожаловать! Меня зовут мадемуазель Селест. И одним движением скинула с себя грязный балахон, под которым ничего не оказалось. – Ну что вы стоите? Раздевайтесь. – А я тебя на час заказал. – С… особыми пожеланиями? – Да. – И лицо её омрачилось. – Но не такими, как обычно. Хочу поговорить. – О чём? – О том, как ты дошла до жизни такой, Анн-Мари. И как ты сюда попала. – Откуда вы знаете, как меня зовут? Да и вообще, вы что, священник? Не похожи. Да и акцент у вас слишком уж правильный… вы, наверное, англичанин? – Теперь русский. Так вот, Анн-Мари, расскажи для начала, почему ты перебралась из Лоуренса сюда. – Можно мне… отлучиться? Очень хочется, – И она натянула вновь тот же балахон. – Я скажу мадам Констанс, что я… до ветру. Она продлит ваше время. – Вон же у тебя горшок, – показал я на предмет, виднеющийся под кроватью. – Я стесняюсь при вас… хотя бы выйдите на минутку, ладно? Я вышел и прислушался – никакого журчания я не услышал, толкнул дверь и успел схватить Селест, каким-то чудом практически выбравшуюся из узкого окна, за толстые ляжки, и втащить её обратно. – А теперь рассказывай. К моему удивлению, мадемуазель сообразила, что единственная её надежда – некоторая откровенность. Несколько раз она запутывалась во вранье, но потихоньку я узнал и про Пишона, и про Реми, и про Леонара Дидье, шпиона в ополчении. – Он только что ушёл, мсье, как раз до вас. – А почему я его не увидел? – Выход – через заднюю дверь, это чтобы клиенты друг друга не видели. Я хотела бежать именно через неё, если бы вы меня пустили – тем более что сортир там же, за выходом. Да я его вам опишу – низенький, чёрные кудри, длинный нос. Но, главное, у него заячья губа, он, наверное, один такой. – Понятно. А теперь про этого твоего Реми. – Это очень опасный человек, мсье. И подозреваю, что содомит – он ни разу меня не… употребил по назначению, только так. – Опиши нам его так, чтобы мы смогли его узнать. – Мсье, если он даже заподозрит, что я что-либо разболтала, то он меня убьёт. – Если ты будешь с нами откровенна и поможешь нам, то я могу тебе пообещать – ничего с тобой не будет. Более того, ты сможешь… сменить профессию. – Знаете, я уже как-то привыкла, да и все уже знают, чем я занималась. Может, я смогу открыть свой… салон? – Ну это уже тебе решать. Бежать, как ты хотела – не альтернатива. Если народ узнает, чем ты занималась, тебе конец по всей Новой Франции. Да и англичанам ты без надобности – тем более если они заподозрят, что ты нам «что-либо разболтала». Анн-Мари склонила голову, затем решительным движением стащила обратно балахон, добавив: – Если придёт мадам Констанс, и я буду одета, то она вполне может сообразить, что вы здесь не ради моего тела. Вы тоже разденьтесь хотя бы частично. Я кивнул и стащил с себя всё, кроме панталон. – Вы красавец, мсье. Вы уверены, что не хотите заняться… тем, за что заплатили? Ради вас я готова даже на то, за что обычно берут… дополнительные деньги. – Да нет, спасибо, видишь ли, я женат. – И, кривя душой, добавил: – Ты мне очень нравишься, ты не подумай. Вообще-то, даже будь она красавицей, я бы побрезговал— я никогда не занимался любовью за деньги. Конечно, первый свой опыт я получил с индианками, но это было по обоюдному желанию – хотя, конечно, я их потом одарил, как мог. Но Анн-Мари лишь покачала головой. – Женат! Да половина из тех, кто ко мне ходит, женаты. Впрочем, я вас уважаю. Эх, не будь я такой дурой, сама вышла бы замуж – пусть за человека, за чью голову назначили награду, но человека достойного. Но достаточно было один раз свернуть на кривую дорожку… Ладно, расскажите лучше, чем именно мне нужно будет заниматься. – Во-первых, ты мне расскажешь всё, что тебе рассказал этот твой… Леопард или как там его… Я умышленно исказил его имя, но Анн-Мари меня поправила: – Леонар. Леонар Дидье. – Или так. И то же про Реми – нам хотелось бы узнать, что именно его интересовало. Во-вторых, опишешь его так, чтобы мы могли его по возможности узнать. И, в-третьих, не факт, что мы этого Реми сразу же отловим, поэтому мы тебе расскажем, что именно ты должна будешь ему доложить. Но для этого я навещу тебя ещё раз – например, завтра. – Согласна. – И она начала своё повествование, на сей раз подробно и без обиняков. Она только-только успела закончить, как в дверь постучали. Я открыл её, там стояла мадам Констанс. – Ваш час прошёл, мсье. Одевайтесь! Или вы хотите… продлить ваше время? Всего лишь пол-экю за полчаса. – Да нет, спасибо. Но девушка – прямо огонь! Я её завтра, наверное, ещё раз навещу. – Рада стараться, мсье, – кокетливо потупила глаза мадам, хотя старалась явно не она. 24 сентября 1755 года. Остров Святого Иоанна Майор Андраник Саркисян, позывной «Урал»