– Фацио! – позвал Монтальбано. – Слушаю, комиссар. – Томмазео приехал? – Нет, комиссар, он звонил и сказал, что приедет через час, не раньше. – Знаешь, что я тебе скажу? – Не-а. – Съезжу-ка я поем, а потом вернусь. Сдается мне, что это надолго. Проходя через гостиную, он увидел Каллару, который так и лежал на диване. Ему стало жаль беднягу. – Пойдемте, я подброшу вас до Вигаты. Я сам расскажу Томмазео, как было дело. – Спасибо! Спасибо! – воскликнул Каллара, возвращая ему плед. Он высадил синьора Каллару у дверей уже закрытого агентства. – Только, ради бога, не говорите никому про этот труп. – Дорогой комиссар, я весь горю, температура под сорок. Дышать и то тяжко, куда уж там говорить! Поход к Энцо отнял бы слишком много времени, поэтому Монтальбано направился в Маринеллу. В холодильнике отыскалось внушительных размеров блюдо с овощным рагу, знаменитой капонатой, и большой кусок рагузанского качокавалло. Про свежий хлеб Аделина тоже не забыла. Есть хотелось до рези в глазах. Добрый час ушел на то, чтобы прикончить снедь, запив ее полбутылкой вина. Потом он умылся, сел в машину и отправился в Пиццо. Не успел он подъехать, как навстречу выскочил прокурор Томмазео, вышедший прохладиться. – Похоже на преступление на сексуальной почве! Глаза так и горят, голос чуть ли не ликующий. Такой уж он, прокурор Томмазео: кого бы ни почикали от похоти или из ревности, любое преступление с альковной подоплекой ему как бальзам на душу. Монтальбано давно убедился, что это чистейшей воды маньяк, пусть даже до дела у него так и не дошло. Перед любой допрашиваемой красоткой он истекал слюной, как улитка слизью, однако ни в связях, ни даже в дружбе с женщинами замечен не был. – Доктор Паскуано еще там? – Да. На нижнем этаже было не продохнуть. Очень уж много народу ходило туда-сюда, очень уж сильно жарили два прожектора, повешенные тут криминалистами. И без того спертый воздух стал еще более спертым, только провонял вдобавок по́том, и теперь уже нос без труда улавливал трупный запах. Что и неудивительно, поскольку труп извлекли из сундука и с горем пополам распаковали: кое-где на коже так и остались куски пленки, видимо, спаявшиеся с ней воедино. Голый, как есть, труп переложили на носилки, и доктор Паскуано, чертыхаясь, заканчивал осмотр. Монтальбано понял, что для вопросов момент неподходящий. – Позовите мне прокурора! – скомандовал внезапно доктор. Явился Томмазео. – Послушайте, я не могу тут дальше продолжать – слишком жарко, он на глазах разлагается. Можем мы его увезти? Томмазео посмотрел вопросительно на шефа криминалистов. – Не возражаю, – сказал Аркуа. Ванни Аркуа и Монтальбано друг друга категорически не переваривали. Они даже не здоровались, а разговаривали лишь в случае суровой необходимости. – Тогда уносите труп и опечатайте окно, – распорядился Томмазео. Паскуано взглянул на Монтальбано. Комиссар, не сказав ни слова, вернулся наверх, достал из холодильника еще бутылку пива из запасов Гвидо и расположился на террасе все в том же шезлонге. Слышно было, как отъезжали машины. Через какое-то время появился доктор Паскуано и уселся на прежнее место. – Раз уж вы тут так освоились, можно и мне пивка? По дороге на кухню он наткнулся на Фацио и Галлуццо. – Комиссар, мы уже можем ехать? – Конечно. Вот, держи бумажку. Это номер телефона некоего подрядчика Микеле Спиталери. Позвони ему прямо сейчас, разыщи обязательно и скажи, что завтра утром, ровно в девять, я его жду в отделении. Спокойной ночи. Он отнес Паскуано холодного пива и рассказал, как и откуда этот дом ему знаком. Потом добавил: – Доктор, вечер уж слишком хорош, чтобы стоять у вас над душой. Скажите сами, ответите вы мне на несколько вопросов или нет. – На четыре-пять, не больше. – Вам удалось установить возраст? – Да. Лет пятнадцать или шестнадцать. Это раз. – Томмазео сказал, что убийство совершено на сексуальной почве. – Томмазео – похотливый козел. Это два. – Как два?! Это был не вопрос! Не передергивайте! Второго вопроса пока не было! – Ну ладно. – Второй вопрос: ее изнасиловали? – Не могу пока сказать. Возможно, не скажу и после вскрытия. Но предполагаю, что да. – Третий: как ее убили? – Перерезали горло. – Четвертый: насколько давно? – Лет пять-шесть назад. Тело хорошо сохранилось, потому что его хорошо упаковали. – Пятый: по вашему мнению, ее убили тут, внизу, или в другом месте? – Это вопрос к криминалистам. Как бы там ни было, Аркуа нашел на полу обширные кровяные пятна. – Шестой… – Ну нет! Время вышло, и пиво кончилось! Спокойной ночи. Он встал и вышел. Встал и Монтальбано, но вместо того, чтобы уйти, пошел на кухню и взял еще пива. Не было никакой охоты покидать террасу в такую чудную ночь. Внезапно его пронзила тоска по Ливии. Еще вчера вечером они сидели на этом самом месте в любви и согласии… И ночь вдруг показалась ему холодной. В восемь утра Фацио был уже в отделении, а через полчаса подъехал и Монтальбано. – Комиссар, вы уж меня простите, но что-то мне не верится. – Во что тебе не верится? – В то, как обнаружили труп. – А что тут такого, Фацио? Синьор Каллара случайно увидел сундук, открыл крышку и… – Комиссар, по-моему, вы нарочно подстроили, чтобы Каллара его обнаружил. – И зачем мне это делать? – Потому что вы нашли этот труп накануне, когда вытаскивали мальца. Вы ж ищейка хоть куда! Чтобы вы да не открыли сундук?! Но только сразу ничего не сказали, чтобы не нервировать друзей перед отъездом. Он все понял правильно. И хоть было не совсем так, в общем и целом Фацио угадал.