– Вот именно. У нас тогда с полгода, наверное, спать по ночам никто не мог. От каждого шороха вздрагиваешь, а ну как и к тебе придут? Из-за пенсии твоей несчастной или похоронных жизни лишат. – Деньги надо хранить в сберегательной кассе, – изрек дед. Бабки взглянули на него так, точно намеревались испепелить, но дед был подслеповат и к взглядам не чувствителен, широко улыбнулся зубными протезами и затих. – А Кириллов сбежал, – заявила Любовь Васильевна, поворачиваясь ко мне. – Так что никто не сомневался, чьих рук дело. – Сбежал? – переспросила я. – Ну да. Дружка его, Кольку Шмыгина, забрали, а Олег сбежал… Хотя теперь выходит, что нет, коли труп нашли. Бабки переглянулись и задумались, зато ожил участковый: – А в каком доме Гавриловы жили? – Не помню точно. Второй или четвертый. Два дома стояли там, где сейчас пустырь. В доме на первом этаже была часовая мастерская. Гаврилов в ней как раз и работал, хороший мастер был, что хочешь починит… Я однажды… – По делу давай, – перебила подругу тетя Маша. Та вздохнула и продолжила: – Значит, внизу мастерская, а на втором этаже квартира была, то есть две, но совсем крохотные. Домишко-то маленький. Гаврилов обе квартиры купил и сделал одну, большую. Вот и решили, что у него денег куры не клюют. А я точно знаю – купил за плевые деньги, дом-то ветхий совсем, одни щели. А у них в Алма-Ате была квартира большая, в самом центре. Все деньги от продажи ушли на переезд да на обустройство здесь. Гаврилов мне жаловался, что, мол, ничего получше не купишь, а наш район, сами знаете… зато дешево. О чем это я? – внезапно спросила Любовь Васильевна. – О Гавриловых, – подсказала я. – А что Гавриловы? Жили себе люди, дочку замуж выдали. Все хорошо. Зять задумал дом строить, квартира у него была где-то в центре. Они когда засиживались, Таисия их не отпускала – боялась, район-то неспокойный. И в тот раз не отпустила, а душегубы, которые к ним в дом влезли, наверняка не ждали, что в квартире будут не двое, а четверо. И всех перестреляли. Таисию еще и пытали. Всю семью на кладбище снесли, квартиру покупать никто не хотел после такого-то… Хотя нашлись какие-то родственники и продать пытались. Но уехали ни с чем. Тут соседский дом загорелся, бомжи в нем жили, брошенный был, огонь на гавриловский дом перекинулся, ну и все… Мастерская переехала на Конногвардейскую, а вместо домов теперь пустырь. Говорят, там многоэтажку хотят строить? – Вопрос адресовался участковому. Егор пожал плечами. – Значит, в убийстве заподозрили Кириллова с дружками? – спросил он. – Точно. Кольку арестовали, Олег и еще двое сбежали. Этих я по именам не помню. Шатались тут, шпана проклятая. – А мог Кириллов прятаться в седьмом доме? – прикидывая и так, и эдак, спросила я. – Там в то время кто-нибудь жил? – Нет, – покачала головой Мария Семеновна. – Дом первый раз горел пятнадцать лет назад. Это совершенно точно. Супруг мой помер в августе, а дом сгорел вскоре после этого. Мужик, что по пьяни дом спалил, Суслов его фамилия, на кладбище рядом с моим лежит. Уж точной даты не скажу, но если рядом, значит, не больше недели. – То есть дом к моменту убийства был не жилой? – Конечно. После того как второй раз пожар случился, все двери-окна заколотили. Но это уже позже было. Когда точно – не скажу. – Сегодня я возле седьмого дома девушку встретила. Она сторожа расспрашивала… Красивая девушка… Бабки переглянулись. – Может, Юлька? – неуверенно предположила Мария Семеновна. – Вряд ли… чего ей здесь делать? – Кто такая Юлька? – насторожилась я. – Девчонка на нашей улице жила. Олег как-то под ее окнами свечками слова выложил «я тебя люблю». Свечки маленькие такие. Дождался темноты, выложил и зажег. Весь двор любовался. Юльку отец потом месяц из дома не выпускал. Строгий был. – Кириллов был влюблен в Юлю? Я правильно поняла? – Про их любовь вся округа знала. Они с детского сада за ручку ходили. Юлька красавицей выросла, да и Олег парень хоть куда. Но ее отцу он, само собой, был как кость в горле. – Почему? – Потому что не о таком зяте мечтал. У Олега мать пьющая, отец из тюрьмы больше чем на полгода не появлялся. Почто ему такая родня? Он тут богатеем считался. Дочка красавица, училась хорошо, знал, что она себе получше найдет. А Олег мог ей жизнь испортить. Вот и запрещал им видеться. В другую школу ее перевел. Из дома не выпускал. Да все без толку. Разве молодых удержишь? Одно слово – любовь. – И что было дальше? – поторопила я. – Ничего, – дружно пожали старушки плечами. – Олег пропал, а Демидовы вскоре уехали. Квартиру купили в новом районе. Больше их здесь не видели. – Ну, хватит разговоры разговаривать, – поднимаясь со скамьи, улыбнулась Мария Семеновна. – Идемте чай пить. Участковый от чая отказался, а я решила беседу продолжить, напомнив Егору: – Выясни, чья машина, – и вслед за бабками и воодушевленным дедом вошла в подъезд. Чаепитие растянулось надолго, но ничего существенного узнать не удалось. Правда, Мария Семеновна нашла старую фотографию, на ней были она сама и ее семилетний внук, а за их спинами дом, в котором некогда жили Гавриловы. Номер дома был отчетливо виден, но вряд ли это особенно поможет в розыске убийцы. Бабули увлеклись и в исторические события углубились основательно. Любовь Васильевна поведала о встрече с покойным мужем, а Мария Семеновна о том, как приехала сюда пятьдесят пять лет назад совсем еще юной девушкой и устроилась на фабрику. Я поняла, что пора сматываться, тут, весьма кстати, позвонил папа, напомнил об обеде и сообщил, что ждет меня в ресторане «Чайковский». Я простилась с бабками и поспешила к своей машине, оставленной возле офиса. Вообще-то народ здесь свою собственность старался без присмотра не оставлять. Запросто колеса свистнут. И это еще не самое худшее. Однако местная шпана моей машины сторонилась, в чем не было ни капли моей заслуги, а исключительно демонстрация большого уважения Владану. Я ведь уже говорила: он здесь герой. Впрочем, почему здесь? Просто герой. Папа облачился в новый костюм, благоухал туалетной водой известной фирмы (мой подарок) и выглядел лет на десять моложе своего возраста. Женщины в ресторане поглядывали на него с интересом. Многих он знал: время ланча, а «Чайковский» давно облюбовали бизнесмены. – Прекрасно выглядишь, – сказал папа, поднимаясь мне навстречу, и меня поцеловал. По залу прошел шепоток, но быстро стих. Должно быть, решили, что у отца появилась любовница, однако сведущие люди быстро внесли поправку. Насчет личной жизни отца я ничегошеньки не знала. Догадывалась, что женщина у него есть, но он не считал, что нам следует познакомиться. А жаль. Я была бы рада, реши отец жениться. После смерти мамы прошло много лет, но он до сих пор один. – Я заказал тебе утку по-пекински. Не возражаешь? – спросил он. А я вздохнула: – Если честно, есть совсем не хочется. Я была в гостях у знакомой старушки и выпила три литра чая с пирожными. – Пирожные – это не еда. А что за старушка? – Живет неподалеку от нашего офиса. Слышал вчера в новостях? На месте предполагаемого строительства бизнес-центра нашли труп. – Меня интересуют биржевые новости, а не трупы, – поморщился отец. – У вас что, появился клиент? – Нет, к сожалению. Убитый оказался сиротой. – Но ты все равно решила заняться расследованием? – Отец покачал головой в досаде, но тут же улыбнулся: – Поехали в Лондон. Вернется твой Владан, и будете искать преступников в свое удовольствие. Если честно, меня беспокоит, что ты одна и… – Я не одна, я с участковым. А потом, убийство произошло много лет назад, вряд ли нам особо повезет. – Слабое утешение… обещай, что будешь осторожна. – Конечно, папа. – А что за участковый? Пришлось рассказать о Егоре. Папа слушал, чуть приподняв бровь. Наверное, решил, что теперь я буду влюбляться во всех своих напарников, и гадал, стоит ли считать большой удачей, что на смену Владану явился какой-то участковый. Владан, с его точки зрения, был для меня неподходящей парой, но в этом смысле участковый вряд ли ему нравился больше. Мы довольно весело провели время, я нашла-таки место в желудке для пекинского деликатеса, от десерта категорически отказавшись. Потом мы немного прогулялись в соседнем парке. У папы еще было время, и расставаться не хотелось. Ближе к четырем мы простились, и я отправилась на улицу Красина, где в полуподвале дома номер двадцать четыре находился кабинет участкового. Егора Михайловича я застала на рабочем месте. Он сидел, уткнувшись взглядом в монитор старенького компьютера, и печатал что-то одним пальцем. – Как успехи? – спросила я, садясь на свободный стул рядом. – Отчет надо напечатать, – проворчал он. – Вижу, что надо. Кто владелец машины, узнал? – Угу, – буркнул он, – только мне сейчас не до этого. Не сдам отчет и… – Так ты его до ночи печатать будешь. Хочешь, помогу? Егор взглянул с сомнением, но тут же уступил место возле компьютера. С отчетом справились быстро, и участковый, страшно довольный, тут же поведал: – Хозяйка – Демидова Юлия Андреевна. Кстати, у ее отца несколько автосервисов в области. – Пошел в гору, – кивнула я. – Есть ее адрес? – Есть. Но ты ведь… – Почему бы не навестить девушку? – улыбнулась я, давая понять, что возможные возражения Егора вряд ли будут услышаны. – Не обижайся, но я с тобой не пойду. В полиции не любят, когда кто-то в расследование вмешивается. Одно дело бабок поспрашивать, а другое… – На Юлю они могут выйти не скоро. Но я, конечно, не в обиде. Неплохо бы покопаться в том деле об убийстве семьи… – Можно попробовать, – подумав, пожал Егор плечами.