Пролог Он неподвижно смотрел в белое ничто. Этим он занимался почти три года. Его никто не видел, и он никого не видел. За исключением тех моментов, когда дверь отворялась и выпускала ровно столько пара, что на секунду становился различим силуэт обнаженного мужчины, а потом дверь затворялась и все вновь окутывал туман. Баня уже закрывалась. Он остался один. Потуже затянув пояс банного халата, он поднялся с деревянной скамьи, вышел к пустому бассейну и направился в раздевалку. Ни плеска воды, льющейся из душа, ни разговоров на турецком, ни звука босых ног, шлепающих по плиткам пола. Он рассмотрел себя в зеркале и провел пальцем по все еще заметному шраму от последней операции. Немало времени потратил он на то, чтобы привыкнуть к новому лицу. Палец двигался дальше по горлу, по груди, к тому месту, где начиналась татуировка. Он открыл навесной замок на шкафчике в раздевалке, надел брюки, накинул пальто поверх влажного банного халата, зашнуровал ботинки. Еще раз убедившись, что, кроме него, здесь никого нет, он подошел к шкафчику с кодовым навесным замком, отмеченным пятнышком синей краски. Набрал цифры 0999, снял замок и открыл дверцу. Быстро оглядел лежащий внутри большой красивый револьвер, обмотал его красным шарфом и спрятал в карман пальто. Затем достал конверт и раскрыл его. Ключ. Адрес и детальная информация. В шкафчике лежала еще одна вещь. Выкрашенная черной краской, железная. Он взял ее одной рукой, поднес к свету и с восхищением начал рассматривать работу кузнеца. Придется вымыть и очистить эту вещь, но он уже чувствовал возбуждение при мысли, что будет ею пользоваться. Три года. Три года в белом ничто, в пустыне бессмысленных дней. Теперь время настало. Настало время испить жизнь. Время возвращаться. Харри проснулся оттого, что его кто-то тряс. Он уставился в полумрак спальни. Это снова был он, он вернулся, он здесь. – Кошмар, любимый? Голос, раздавшийся рядом, был спокойным и теплым. Харри повернулся к ней. Ее карие глаза изучали его. Призрак поблек и испарился. – Я здесь, – сказала Ракель. – А я здесь, – ответил он. – Кто на этот раз? – Никто, – соврал Харри и погладил ее по щеке. – Ну-ка, спи. Он закрыл глаза. Выждал достаточно времени, чтобы быть уверенным, что она сделала то же самое. Открыл глаза и всмотрелся в ее лицо. На этот раз Харри увидел его в лесу, в болотистой местности, погруженной в белый туман, который окутывал их обоих. Он поднял руку и направил что-то в сторону Харри. Харри смог разглядеть вытатуированное лицо демона на его обнаженной груди. А потом туман сгустился и он исчез. Снова исчез. – А я здесь, – шепотом повторил Харри Холе. Часть I Глава 1 Среда, вечер Бар «Ревность» был почти пуст, и все же дышалось здесь тяжело. Мехмет Калак разглядывал мужчину и женщину у стойки, наполняя их бокалы вином. Четверо посетителей. Третьим был мужчина, который сидел за столиком один и мелкими глотками потягивал пиво из полулитровой кружки, а четвертым – пара ковбойских сапог, торчащих из кабинки, темнота в которой периодически озарялась светом от дисплея мобильного телефона. Четверо посетителей в сентябрьский вечер в лучшем баре района Грюнерлёкка. Это никуда не годится, так не может продолжаться. Порой Мехмет задавал себе вопрос, почему он уволился с поста директора бара самого классного отеля города и стал единственным владельцем этого занюханного заведения с клиентами-алкашами. Может быть, потому, что думал: подняв цены, он сменит старую публику на тех, кого каждый хозяин рад видеть у себя, – на молодых людей, живущих по соседству, платежеспособных, не создающих проблем. А может, потому, что после расставания с девушкой ему было необходимо место, где он сможет работать до посинения. Или потому, что получил отказ от банка, после чего предложение акулы ростовщического бизнеса Даниала Бэнкса показалось привлекательным. Или просто-напросто потому, что это он решал, какую музыку ставить в баре «Ревность», а не чертов директор гостиницы, знавший всего одну мелодию – жужжание кассового аппарата. Выставить старых клиентов за дверь оказалось просто, теперь их пригрел дешевый бар в трех кварталах отсюда. Наверное, Мехмету стоит пересмотреть концепцию. Наверное, одного телевизионного экрана, по которому крутят только турецкий футбол, недостаточно для того, чтобы называться спортбаром. А что касается музыки, то, наверное, надо бы остановиться на классике: «U2» и Спрингстин для мужчин, «Coldplay» для женщин. – У меня нечасто бывали свидания с женщинами, с которыми я познакомился в «Тиндере»[1], – сказал Гейр и поставил свой бокал с белым вином на барную стойку. – Но я понял, что на этом сайте много странного. – Правда? – спросила женщина, пряча зевок. Блондинка, коротко стриженная. Стройная. Лет тридцати пяти, подумал Мехмет. Быстрые, немного суетливые движения. Усталые глаза. Слишком много работает и занимается спортом, так как надеется, что это создаст излишек энергии, которой ей всегда не хватает. Мехмет увидел, как Гейр поднял бокал, держа его тремя пальцами за ножку, так же как эта блондинка. На своих многочисленных свиданиях с женщинами из «Тиндера» он всегда заказывал то же, что и они, будь это виски или зеленый чай. Таким образом он хотел послать сигнал, что в этом отношении они тоже друг другу подходят. Гейр кашлянул. С того момента, как она вошла в бар, прошло шесть минут, и Мехмет знал, что сейчас Гейр бросится в атаку. – Ты красивее, чем на аватарке в «Тиндере», Элиса, – произнес он. – Ты уже говорил, но все равно спасибо. Мехмет протирал бокал и делал вид, что не слушает их разговора. – Так расскажи мне, Элиса, чего ты хочешь в этой жизни? Она вымученно улыбнулась: – Мужчину, который ищет не только внешность. – Не могу с тобой не согласиться, Элиса, лишь внутреннее содержание имеет значение. – Это была шутка. На аватарке я выгляжу лучше, да и ты тоже, Гейр, если честно. – Хе-хе, – произнес Гейр, застигнутый врасплох, и уставился в свой бокал. – Многие выбирают самую удачную фотку. Значит, тебе нужен мужчина. Какой именно? – Тот, что хочет не работать и сидеть дома с тремя детьми. – Она бросила взгляд на часы. – Хе-хе… Пот выступил не только на лбу, но и по всей большой, гладко выбритой голове Гейра. И скоро у него появятся круги пота под мышками на черной обтягивающей рубашке (странный выбор, ведь он не был ни особенно стройным, ни мускулистым). Гейр повертел бокал в руках. – Именно такое чувство юмора мне по вкусу, Элиса. Но моя семья – это моя собака, и мне этого пока достаточно. Ты любишь животных? «Tanrim[2], не пора ли выложить карты на стол?» – подумал Мехмет. – Если встречу нужного человека, я почувствую, что мы подходим друг другу здесь… – И здесь. – Он улыбнулся, понизил голос и указал на ширинку. – Но сначала надо выяснить, подходим ли мы друг другу здесь. Что скажешь, Элиса? Мехмет содрогнулся. Гейр ринулся в бой, и по его самоуверенности, скорее всего, будет нанесен удар. Женщина отодвинула в сторону свой бокал, наклонилась к Гейру, и Мехмету пришлось напрячься, чтобы услышать: – Можешь пообещать мне одну вещь, Гейр? – Конечно. – Его взгляд и голос были оживленными, как у щенка. – Обещай, что, после того как я сейчас выйду отсюда, ты никогда не попытаешься связаться со мной. – Конечно. Мехмет восхитился тем, что Гейр смог выдавить из себя улыбку. Женщина откинулась назад: – Это не потому, что ты похож на преследователя, Гейр, просто, видишь ли, у меня есть опыт нескольких неудачных свиданий. Один из парней начал меня преследовать. Он угрожал другим моим ухажерам. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь я стараюсь быть осторожной. – Понимаю. – Гейр поднял свой бокал и осушил его. – Да, мы уже говорили, что вокруг полно сумасшедших. Но не бойся, ты в безопасности. По статистике, шансов быть убитым у мужчины в четыре раза больше, чем у женщины. – Спасибо за вино, Гейр. – Если одному из нас троих… Мехмет быстро отвернулся, когда Гейр показал на него пальцем. – …предстоит быть убитым сегодня вечером, то шансы, что это будешь ты, составляют один к восьми. Или погоди-ка, надо разделить на…