Хотя уже больше двух месяцев стояло лето, окружающий ландшафт казался пустынным и безжизненным. Скукоженные листья больных деревьев из последних сил пытались впитать скудный свет, просачивающийся сквозь полог низких свинцовых туч. Безмолвный лес страдальчески трещал сухими ветвями. Ни пения птиц, ни других живых звуков. Лишь шуршание скользких змеиных тел в высокой траве. Порой Марии чудилось, что небеса затянуты не свинцом, а кровью. Кровью, сквозь которую просвечивают колючие синие звёзды. Но пока ей удавалось отгонять наваждение. Лошадь недовольно фыркала. Мария тщетно пыталась успокоить скакуна: ездовые животные боялись змей. Тяжелее всего приходилось там, где дорога сужалась и заросли травы почти смыкались. В таких местах Яну или Марии приходилось вести лошадь за поводья. Но животное могло оказаться незаменимым в том случае, если Ром будет в настолько плохом состоянии, что не сможет идти. Лошадь из конюшни Бюргенверта, низкорослая кобыла серой масти, измученное и нервное создание, жалобно ржало. — Что с природой, Мария? — горько воскликнул Ян. — Почему лес увядает? С каждым годом урожаи всё хуже, деревья умирают, цветы не распускаются. Птиц совсем не осталось, вороны и те вымирают. Девушка закусила губу и промолчала. — Что мы сотворили, Мария? — побледнев, спросил он. — Я не знаю, почему лес умирает, друг мой, — покачала она головой. — Я начала понимать, почему люди становятся зверями и почему Лоуренс не желает остановить кошмар. Но что за зло убивает природу, я не знаю. Не думаю, что тут виновата копоть от города. В самой сути призванных Церковью сил есть нечто пагубное, разлагающее. — Мария, может быть, стоит порвать со всем этим? — неестественно беззаботно предложил учёный. — Вытащим Ром, возьмём запас еды и воды на несколько дней — и уезжаем так далеко, как сможем! Поедем в обход основных дорог. Нас не поймают. — Давай, Ян. Ты прав. Боюсь, что от общего рока не скрыться — но так вы самое меньшее выиграете время для себя, — поддержала его бывшая охотница. — Почему «вы»? — недовольно нахмурился Ян. — Ты должна уйти с нами. Я не хочу, чтобы ты умерла в этом проклятом городе. — Здесь ещё есть люди, которым я нужна, — Мария поправила треуголку. — И нужно разобраться в некоторых вещах. — Одумайся! — горячо произнёс учёный, отодвигая ногой упавшую на дорогу ветку. — Если останешься, пропадёшь! Ярнам можно было спасти, но Церковь делает всё для его гибели. Мы должны спасти себя. Спасайся кто может — вот девиз наших дней. Наши знания могут понадобиться людям — если зараза пойдёт дальше. Бывшая охотница не хотела рассказывать Яну о разговоре с Лоуренсом и о собственных выводах. Её друг ещё не оставил надежды на спасение себя и тех, кто ему дорог. Рассказ может лишить его последнего упования. — Ян, ответь мне на один вопрос, — девушка коснулась плеча учёного. — Ты принимал церковную кровь? — Я принимал изготовленные в Бюргенверте препараты, — ответил он. — У нас не любят что-либо церковное. Но сейчас трудно сказать. Вполне возможно. Хотя бы раз — вероятно. Пусть окажется так, чтобы Ян никогда её не принимал и права была она, а не Лоуренс, мысленно просила Мария неизвестно у кого. Никто не откликнется. Никто не поможет, знала она. Наконец, лесная дорога резко повернула и вышла к Бюргенверту. Старый университет стоял печальный и обезлюдевший. Ни весёлой болтовни оставшихся на летнюю практику студентов, ни степенных речей преподавателей. Время шло к вечеру. Облака разошлись, обнажив восходящую луну. Лучи заходящего солнца подсвечивали золотом клубящиеся на западе облака. У ворот друзей встретил привратник. Облачённый в балахон мужчина с ружьём отпер ворота и привязал лошадь к фонарю, объяснив это тем, что не хочет открывать конюшню ради посетителей, что собираются вскоре уехать. Несмотря на спешку, Мария заметила неподалеку от ворот телегу с гробом. На бегу Ян вкратце рассказал печальную историю. Габриэль Вебер, занимавшийся классификацией кровавых самоцветов, скончался от остановки сердца в своём кабинете. Но из-за творящейся в университете неразберихи труп обнаружили лишь тогда, когда тело старика начало гнить. На первом этаже лабораторного корпуса явственно пахло мертвечиной. Из-за этого ныне немногочисленные студенты и преподаватели старались проводить больше времени во дворе. В лаборатории, где ещё недавно работала Ром, хозяйки не оказалось. Только неказистый мужичок в форме лаборанта бродил вокруг стола. Увидев гостей, он попятился и побледнел. — Где Ром? — скупо и сурово потребовала ответа Мария, сразу догадавшись о причине его испуга. — Мастер Виллем велел, — мужичок вытер вспотевшие ладони о брюки и сглотнул. — Велел не пускать… — Где Ром? — повторила девушка, чувствуя, как гнев завладевает разумом. Как же она ненавидела в тот момент старый университет! — Пошли в учебную операционную, — коротко бросил Ян. — Если её нет в собственной лаборатории, значит, бедняжку уже готовят к этому поганому делу. Ян оказался прав. Дверь в операционную сторожили двое рослых студентов. — Уходите, здесь идёт важнейший опыт, — выпятив нижнюю челюсть, сказал правый. Ян удивил. Обычно миролюбивый и выдержанный, учёный выхватил пистолет и нацелил его на студентов. — С дороги, оба. Иначе убью обоих, — процедил он. Не на шутку испугавшись, студенты расступились. Заглянув им в глаза, Мария поняла: это не те противники, которых стоит опасаться. Они слишком боятся смерти, чтобы рискнуть жизнью в таком положении. — Убирайтесь вон, — повелела девушка. Студенты охотно повиновались. С замиранием сердца Мария подёргала ручку двери. Заперто. Мысленно прокляв мастера Виллема, бывшая охотница со всей силы ударила ногой по замку. С оглушительным треском дверь распахнулась, открыв глазам друзей ужасающую картину. Ром лежала без сознания, привязанная к операционному столу. Девушке выбрили голову и сделали в черепе множество отверстий, куда поместили склизкие чёрные шарики. В вену вонзалась игла, трубка от которой шла к флакону с иссиня-чёрной жидкостью. Вокруг стола стояли трое человек. Двое незнакомых Марии врачей и ученица Ром, Юри. Мастер Виллем расположился в кресле в углу операционной. Глаза учёного скрывала плотная повязка, а из горбатой спины торчали странные светящиеся отростки. — Отошли от неё! Живо! — заорал Ян и наставил пистолет на мучителей Ром. — Она хотела стать Великой, — презрительно сощурив по-восточному узкие глаза, презрительно выплюнула Юри. — Опусти пистолетик, дурачок. — Она не знала, на что идёт! — Учёный заметил, как один из подручных Виллема потянулся к дверце шкафа. — Стой, убью! Врач распахнул дверцу и вынул зловещего вида клинок, выточенный из кости. Лезвие покрывал засохший ликвор гнилого зелёного цвета. Ян нажал на спусковой крючок. Труп подручного Виллема повалился на пол. В закрытом помещении выстрел прозвучал оглушительно. Схватив с полки бутылку с обеззараживающим раствором, Мария ударила второго врача по голове. Но Юри с поразительной быстротой схватила выпавший из мёртвой руки костяной кинжал и полоснула Яна по лицу, оставив на щеке длинный глубокий порез. Учёный выстрелил снова. Пуля попала Юри в грудь. Скрючившись от боли, девушка завалилась назад и затихла. Освободив Ром от пут и капельницы, Мария и Ян взяли несчастную на руки. Девушка также заткнула за пояс костяной клинок. Виллем, по-прежнему неподвижно сидевший в кресле, издал неопределённое мычание. Но друзьям сейчас не было дела до ректора. Мария поняла, что Юри жива, несмотря на рану. — Несём Ром в лабораторию! — поторопил Ян. — Завалим дверь и удалим то, что в неё внедрили! — Там нет инструментов! — возразила девушка. — Вынесем всех этих и будем работать здесь! Дверь задвинем шкафом. Бывшей охотнице очень не нравилась царапина на щеке храброго учёного. В порезе остались кусочки мерзкой субстанции с зловещего костяного кинжала. Ян торопливо протёр щеку куском бинта, размазав зелёную пакость. Положив несчастную обратно и торопливо вытащив в коридор соучастников Виллема, друзья совершенно бесцеремонно взяли сумасшедшего ректора под руки и оттащили в угол операционной, наскоро связав того бинтами. Виллем мог пригодиться, так как именно он придумал ужасную операцию. Ян морщился от отвращения, видя вблизи светящиеся выросты на спине бывшего руководителя и вдохновителя. Совершенно неожиданно Ром приподнялась на столе и открыла свои естественные глаза. Поднявшиеся веки открыли непроницаемую черноту, что темнее космической бездны. Внедрённые в голову глаза тоже зашевелились, бессмысленно и безумно шаря по сторонам. — Аааах, — прошелестела Ром. — Кос, Косм… твои глаза… я вижу океан, бессолнечные пучины… — Ром, это я, Ян! — крикнул учёный, потеряв самообладание от чувства собственного бессилия. — Мы поможем тебе! — Я… буду одной из Них, как и хотела. Я засомневалась, меня заставили. Правильно, — на мгновение на лице изуродованной девушки появилось осмысленное выражение. — Вопли и вихри. Ты знаешь, как поют тёмные звёзды? Древняя кровь. Слышишь? Обратная сторона отражения, бледная луна, я буду держаться до последнего. Ты согласна? Ян подбежал к жертве опыта и взял её за руку, умоляюще глядя в затянутые тьмой глаза. — Ром! Вернись ко мне! — отчаянно просил он. — Мне пора. Тебе тоже… скоро, — резко произнесла Ром, повернувшись к бывшей охотнице. В хриплом голосе учёной слышались жужжание мух, шёпот вод и вой ночного ветра. — Не паук. Гусеница, — внезапно подал голос Виллем. — Когда взойдёт красная луна, гусеница обратит время вспять. Серебряная гусеница озера.[20] Полумрак разорвала ослепительная вспышка. Раздался треск и хруст. Ян упал, зажимая голову руками. Мария испуганно отскочила назад, снеся столик с хирургическими инструментами. Неуклюже поднявшись на ноги, Ром заковыляла к двери, перешагнув через обломки шкафа. Не сумев встать, Ян пополз за ней на четвереньках. На Марию накатила дурнота. — Новое рождение. Из крови, — услышала она бесплотный голос в своей голове. Сердце билось, как бешеное. Кровь пыталась разорвать вены и сжечь тело. Комната потонула в кровавой дымке. Упав на колени, Мария пыталась прийти в себя и отдышаться, но жгучая боль терзала каждый клочок тела, сбивая мысли и смущая волю. Ужас от понимания смысла сказанного Ром сокрушал дух. * * * Собрав себя с пола, Ян побежал за неторопливо бредущей по коридору Ром. Или ему казалось, что побежал, потому что догнать еле плетущуюся девушку он не мог. В глазах двоилось. Порезанная щека онемела. Ставшие непослушными ноги подгибались и предательски дрожали. Коридор с рядами одинаковых дверей. Сжавшиеся в уголке студенты, ещё недавно скрутившие несчастную Ром. Холл. — Ром!!! — заорал Ян, вываливаясь на улицу. — Ром!!! Последний луч заходящего солнца блеснул в облаках прощальным салютом и погас. Похолодало. Не обращая внимания на окрики Яна, Ром добралась до обсерватории. Шатаясь, учёный ковылял за девушкой, с трудом разбирая дорогу.