– Ты прав, – сказал он, взял пачку купюр, которую протягивал ему Мехмет, и снял с нее резинку. – Это покроет очередной взнос и колебание курса кроны, – уточнил Мехмет. – Ну давай уже пересчитывай. Звоночек. Совместимость в «Тиндере». Триумфальный звон телефона, когда кто-то, кого ты уже отправил направо, отправляет направо твою фотографию. В голове у Элисы зашумело, сердце понеслось галопом. Ей было знакомо хорошо известное воздействие звука поисковика совместимости в «Тиндере»: учащенное сердцебиение как следствие возбуждения. Этот звук высвобождал целый ряд гормонов счастья, от которых тоже может возникнуть зависимость. Но сердце ее застучало не поэтому. Дело в том, что этот звоночек издал не ее телефон. Но он звякнул в тот же миг, когда она перенесла фотографию вправо. Фотографию человека, который, по сведениям «Тиндера», находился от нее на расстоянии меньше километра. Элиса посмотрела на закрытую дверь в спальню и сглотнула. Должно быть, звук донесся из соседней квартиры. Здесь живет много одиноких людей, много потенциальных пользователей «Тиндера». А сейчас везде стояла полная тишина, даже этажом ниже, где у девчонок вечеринка была в полном разгаре, когда Элиса уходила из дому. Но существует всего один способ избавиться от воображаемых чудовищ – посмотреть им в лицо. Элиса поднялась с дивана и сделала четыре шага, отделявшие ее от двери в спальню. Она помедлила. В голове у нее пронеслась информация из нескольких дел о нападении, над которыми она работала. Потом она собралась и открыла дверь. Она стояла в дверях и судорожно ловила ртом воздух. Потому что воздуха не было. Во всяком случае, ей не удавалось его вдохнуть. Над кроватью горел свет, и первое, что она увидела, – подошвы ковбойских сапог, закинутых на спинку кровати, джинсы и пару длинных перекрещенных ног. Мужчина, лежавший на кровати, выглядел как на аватарке: в темноте, почти не в фокусе. Но он расстегнул на себе рубашку и обнажил грудь. А на груди было нарисовано или вытатуировано лицо. Именно оно приковало взгляд Элисы. Беззвучно кричащее лицо. Как будто оно застряло и пыталось вырваться наружу. Элиса тоже не смогла закричать. Когда человек, лежавший на кровати, поднял глаза, свет экрана мобильного телефона упал ему на лицо. – Вот мы и встретились снова, Элиса, – прошептал он. Услышав этот голос, она поняла, почему фотография профиля показалась ей знакомой. Цвет волос изменился. А лицо, должно быть, подверглось операции, на нем еще виднелись следы швов. Он поднял руку и положил что-то в рот. Элиса неотрывно смотрела на него, отступая назад. Потом она развернулась и втянула в легкие воздух, зная, что этот воздух надо потратить на бег, а не на крик. До входной двери было всего пять, максимум шесть шагов. Она услышала, как скрипнула кровать, но ему предстояло проделать более длинный путь. Если только ей удастся выскочить на лестницу, она закричит, и придет помощь. Очутившись в коридоре, у входной двери, она повернула ручку и толкнула дверь, но дверь не хотела открываться полностью. Цепочка. Элиса захлопнула дверь и взялась за цепочку, но слишком медленно, как в кошмарном сне, понимая, что уже слишком поздно. Что-то закрыло ей рот, и ее потащило назад. В отчаянии Элиса высунула руку через входную дверь над цепочкой, ухватилась за внешнюю фрамугу, попыталась закричать, но большая, пахнущая никотином рука слишком крепко зажимала ей рот. Потом ее оторвало от косяка, и дверь захлопнулась у нее перед носом. Над ухом раздался шепот: – Я тебе не понравился? Ты тоже не так хороша, как на фотографии с сайта, детка. Нам надо познакомиться получше, ведь в прошлый раз н-нам это не удалось. Голос. И почти незаметное заикание. Однажды она уже слышала его. Элиса стала брыкаться, пытаясь высвободиться, но ее как будто зажало в тиски. Он волок ее мимо зеркала, положив голову ей на плечо. – Не твоя вина, что меня осудили, Элиса, доказательств было предостаточно. Я здесь не поэтому. Поверишь ли ты, если я скажу, что это случайность? – Он улыбнулся. Элиса уставилась на его рот. Его зубные протезы из железа, выкрашенные в черный цвет и снабженные острыми клыками на верхней и нижней челюсти, напоминали лисьи капканы. Они тихо поскрипывали, когда он раскрывал рот, – наверное, были на пружинах. Теперь она вспомнила подробности того дела. Фотографии с места преступления. И поняла, что скоро умрет. Тогда он укусил. Элиса Хермансен попыталась заорать в его ладонь, увидев, как из ее шеи брызнула струя крови. Он снова поднял голову и посмотрел в зеркало. Ее кровь стекала по его бровям и челке на подбородок. – Вот это я называю с-совместимостью, детка, – прошептал он. И снова укусил. У Элисы закружилась голова. Сейчас он держал ее совсем не крепко. Мог и не держать, потому что парализующий холод и незнакомый мрак окутали пространство вокруг и внутри Элисы. Она высвободила руку и протянула ее к фотографии у зеркала. Попыталась коснуться карточки, но не смогла дотянуться кончиками пальцев. Глава 2 Четверг, первая половина дня Яркий утренний свет падал в окна гостиной и проникал в коридор. Следователь по особо важным делам Катрина Братт в молчаливой задумчивости стояла перед зеркалом и разглядывала фотографию, воткнутую в раму. На ней женщина и маленькая девочка сидели в обнимку на камнях. У обеих мокрые волосы, обе обмотаны большими полотенцами, словно только что искупались нежарким норвежским летом и пытаются согреться, прижимаясь друг к другу. Но теперь их кое-что разделяло. Их разделила струйка крови, сбежавшая по поверхности зеркала через фотографию, прямо между двумя улыбающимися лицами. У Катрины Братт не было детей. Возможно, однажды она захочет детей, но не сейчас. Сейчас она – недавно разведенная женщина, нацеленная на карьеру, и ей это нравится. Разве нет? Услышав тихое покашливание, Катрина подняла голову и встретилась взглядом с человеком, лицо которого было покрыто шрамами, а линия волос на выпуклом лбу начиналась на удивление высоко. Трульс Бернтсен. – В чем дело, инспектор? – спросила она. Его лицо скривилось после ее намеренного напоминания о том, что, несмотря на пятнадцать лет службы в полиции, он все еще оставался в низком чине инспектора первого класса и по этой причине – и ряду других причин – никогда не смог бы занять должность следователя в отделе по расследованию убийств. Если бы его не устроил туда друг детства, начальник полиции Микаэль Бельман. Бернтсен пожал плечами: – Да в общем, ни в чем. Это ведь вы ведете расследование. – Он посмотрел на нее холодным собачьим взглядом, покорным и злобным одновременно. – Опросите соседей, – сказала Братт. – Начните с тех, что живут этажом ниже. Нам особенно интересно знать, что они слышали и видели вчера и сегодня ночью. Но поскольку Элиса Хермансен жила одна, мы также хотим знать, с какими мужчинами она общалась. – То есть вы полагаете, что это сделал мужчина и что они были знакомы прежде? Только сейчас она заметила молодого человека, паренька, стоявшего рядом с Бернтсеном. Открытое лицо, светлые волосы. Красавчик. – Андерс Виллер, приступил к работе сегодня. Голос у него был высоким и звонким, глаза улыбались, и Катрина подумала, что он наверняка осознает силу своего очарования. Характеристика, написанная его бывшим начальником в Управлении полиции Тромсё, выглядела как настоящее признание в любви. Но в этом не было ничего странного, так как послужной список Виллера подтверждал изложенное в характеристике. Самые высокие оценки на экзаменах в Полицейской академии, которую он окончил два года назад, и хорошие результаты в должности так называемого инспектора второго класса с полномочиями следователя в Тромсё. – Идите вперед, Бернтсен, – велела Катрина. Тот зашаркал ногами по коридору, словно выражая пассивный протест против приказов начальницы-женщины, которая к тому же моложе его. – Добро пожаловать, – сказала Катрина, протягивая пареньку руку. – Приношу свои извинения за то, что мы не были на месте и не приняли тебя как следует в твой первый день. – Мертвые имеют преимущество перед живыми, – произнес Виллер. Катрина узнала слова Харри Холе. Она заметила, что Виллер внимательно смотрит на ее руку, и сообразила, что до сих пор не сняла латексные перчатки. – Они не прикасались ни к чему ужасному, – сказала она. Виллер улыбнулся. Белые зубы. Десять дополнительных баллов. – У меня аллергия на латекс, – ответил он. Минус двадцать баллов. – Ладно, Виллер, – произнесла Катрина Братт, по-прежнему протягивая ему руку. – Эти перчатки без присыпки, они произведены без использования аллергенных и эндотоксиновых материалов, и, если ты будешь работать в отделе по расследованию убийств, тебе придется надевать их довольно часто. Но конечно, мы можем перевести тебя в отдел экономических преступлений или… – Ну уж нет, – рассмеялся он и пожал ей руку. Она почувствовала, как по латексу растеклось тепло. – Меня зовут Катрина Братт, я руковожу расследованием этого дела. – Я знаю. Вы работали в группе Харри Холе. – В группе Харри Холе? – В Котельной. Катрина кивнула. Она никогда не думала о них как о группе Харри Холе, это была всего лишь маленькая следственная группа из трех человек, созданная по особому случаю, чтобы вести независимое расследование убийств полицейских… Хотя название, конечно, все объясняло. После этого Харри вернулся в Полицейскую академию в качестве преподавателя, Бьёрн – в Брюн, в криминалистический отдел, а она сама – в отдел по расследованию убийств, где стала старшим следователем. Глаза Виллера светились и по-прежнему улыбались. – Жалко, что Харри Холе не… – Жалко, что сейчас у нас нет времени поболтать, Виллер, нам надо убийство расследовать. Иди с Бернтсеном, слушай и учись.