Девочка явно не тянула на каюту-люкс, да ещё номер один, но чем-то ей понравилась. То ли буйными кудрями, то ли историей про деда. Наталья Павловна не собиралась заводить никаких пароходных знакомств – после сезона ей требовалось прийти в себя и именно в таком месте, где никто не станет её искать. Да и сама идея путешествия по реке показалась ей заманчивой – что-то в этом было как будто из Викторианской эпохи, а Наталья Павловна как раз раздумывала над этой самой эпохой. Она ещё постояла немного, потом подобрала босоножки и отправилась в свою каюту. Она путешествовала не одна, спутник её, вероятно, уже заждался. Как только она скрылась и дверь каюты тихонько, приятно клацнула, на палубе вновь появилась Ксения. Она вышла, недолго посмотрела на воду – ничего хорошего, обыкновенная буро-зелёная вода, – скривилась и пожала плечами. Её разбирало любопытство. Книжка толстой дуры так и осталась лежать в шезлонге, Ксении хотелось посмотреть название – проверить наблюдение. Она была очень наблюдательна, это известно всем подписчикам её блога. Она ещё немного постояла, потом опустилась в соседнее кресло, скрестила точёные ноги и немного полюбовалась собственными щиколотками. В правильно подобранной обуви щиколотки тоже казались точёными. Она переставила ноги, ещё полюбовалась и подцепила книжку. …Ну? Загорелый герой уже ощупал хорошенько трепещущее «естество» героини?.. «Евгений Шварц» – было написано на зелёной затасканной обложке, «Пьесы». Лениздат, 1959 год. Ксения швырнула книжку обратно, поднялась, пошла, стараясь балансировать, то и дело хватаясь руками за стены, дверь каюты захлопнулась за ней. К обеду Наташа, ставшая на предстоящие десять дней Ташей, переоделась. У неё не было «круизной коллекции», как у её палубной знакомицы, зато были совершенно новые и очень правильно рваные джинсы и длинная тоненькая маечка, полосатенькая, похожая на матроску. Таша немного постояла перед зеркалом и накинула на плечи белый хлопчатобумажный свитер – чтобы завершить образ. В этом последнем путешествии она будет выглядеть прекрасно! Она так долго к нему готовилась, собиралась, пересчитывала деньги, прикидывала, хватит ли на все радости. А если на какие-нибудь не хватит, то и наплевать!.. В салоне, где было много красного дерева и позолоты, с бронзовыми фигурками и роялем, с лилиями в высоких вазах, на паркете толстый ковёр, на окнах с жарко начищенными медными рамами белоснежные шторы, оказалось накрыто несколько столов. Каждый стол украшали небольшие круглые букетики и крахмальные салфетки – остроконечными горками. Ближе всего сидели двое – пожилая женщина в восточном бурнусе и тюрбане, очень яркая, а с ней рядом молодая, в цветастой кофточке, очень блёклая. За ними ещё один стол был занят бородатым и очкастым молодым человеком – он не поднимал головы от планшета и вообще по сторонам не смотрел. Таша быстро оглядела его, и он ей вдруг понравился. У него было славное лицо – ей так показалось, – и чему-то в планшете он иронично улыбался. Улыбка Таше понравилась тоже. У самого окна сидел человек неопределённого возраста в белых брюках и синем пиджаке, когда Таша вошла, он поднялся, сделал движение, словно щёлкнул каблуками, подошёл к ней и поклонился. – Владислав! – представился он и поцеловал Таше ручку. От него сильно пахло ландышем и, кажется, ещё спиртным. – Наташа. – Она тихонько высвободила руку из его пальцев, он отпускать её как будто не собирался и всё время пристально и доброжелательно смотрел ей в глаза. – Можно Таша. – Какая прелесть, – восхитился Владислав. – Мне нравится всё старинное: вещи, имена. Тата, Ляля, Таша. Они очень уютно звучат. Не правда ли? Он говорил, как будто из роли, и Таше стало смешно. Она огляделась по сторонам в поисках своего столика. – Вы из какой каюты? – озаботился Владислав. – Из первой. – О! Тогда разрешите проводить вас к вашему месту. Оно самое лучшее!.. И он сделал локоть кренделем. Таша взяла его под локоть, и по неслышному ковру они прошли к столику. Отсюда на самом деле открывался самый лучший вид на реку. Таша уселась, сняла со сверкающей тарелки горку из накрахмаленной салфетки, вздохнула от счастья и стала смотреть на реку. – Принеси мне воду, Лена, – негромко говорила старуха, – только не из холодильника, а ту, которую Коля поставил в шкаф. А боржоми возьми холодный. – У них, наверное, здесь есть боржоми, – шелестела в ответ Лена. – Я понятия не имею, что они налили в бутылки! Может быть, воду из реки! А у нас самый настоящий боржоми, ты прекрасно это знаешь. – Хорошо, Розалия Карловна. Владислав всё топтался возле Ташиного столика. Видимо, отдавал дань номеру один!.. – Вы путешествуете со спутником? Или мне разрешается присесть? Тут уж Таша слегка засмеялась и сделала приглашающий жест, но ничего из этого не вышло. – Прошу прощения, – сказали рядом насмешливо, – но это наше место, и мы его никому не отдадим! Напротив Таши усаживалась Наталья Павловна. На этот раз на ней был белый льняной сарафан, на плечи накинута павловопосадская шаль с кистями, завязанная спереди громадным узлом. А на руках у неё трепыхался… невиданный зверь. Таша поначалу не поняла кто: то ли хорёк, то ли крупная белка, то ли странной породы кошка. Владислав вновь сделал попытку щёлкнуть каблуками сандалий – он и щёлкнул бы, если бы на сандалиях были каблуки! – и поддержал стул Натальи Павловны, хотя та уже села. Представился и поклонился. Наталья Павловна кивнула и, словно отпустив Владислава, который тем не менее никуда не ушёл, повернулась к Таше. – Мы сидим вместе, – сказала она. – За одним столиком! Вы же не против, Таша? Познакомьтесь, это Веллингтон Герцог Первый. Таша смотрела во все глаза. Невиданный зверь оказался не крысой и не белкой, а собакой. Таша видела таких в журнале. Про герцога первого она, честно сказать, ничего не поняла. – Его так зовут – Веллингтон Герцог Первый, – пояснила Наталья Павловна. – Вы знаете, кто такой Веллингтон? О, это великий человек, полководец! В Индии воевал, разбил Жозефа Бонапарта, брата Наполеона, Мадрид взял. Но главное – Ватерлоо. Он победил Наполеона в битве при Ватерлоо! За что получил титул не просто герцога, а Герцога Первого! Так что мы никаких сокращений от имени не признаём. Иногда только самым близким позволено обращаться «милорд». Ну, или «ваша светлость». Между прочим, порода называется пражский крысарик!.. …Понятно было, что всё это игра – и в герцога, и в светлость, и в собаку-крысарика. Такие собаки существуют только для того, чтобы в них играть, – но ни игра, ни собака не понравились Таше. Она посмотрела Наталье Павловне в лицо и отвела глаза. Веллингтон Герцог Первый перебирал лапками по белоснежному льняному сарафану хозяйки, косил влажным оленьим глазом, прижимал уши и время от времени скалил мелкие белые зубы. – Какая прелесть, – сказал Владислав фальшиво, – какое очаровательное существо! Он был несколько уязвлён тем, что сказочной красоты дама с собачкой так и не представилась, но сдаваться не собирался. Он потянулся к собачке с намерением сделать ей «козу» или пощекотать шейку, но дрожащее существо вдруг зарычало, выкатило глаза, поджало крысиный хвост, несколько раз тявкнуло отвратительно писклявым голосом и попыталось схватить Владислава за палец. – Нет-нет, не нужно трогать, его светлость этого не любит! – развлекаясь, сказала Наталья Павловна, а старуха в тюрбане вытянула шею и посмотрела. – Он у нас голубых кровей. К нему нельзя прикасаться, как и к английской королеве. – Милая, – громко сказала старуха, и все разом на неё оглянулись. Даже бородач поднял голову от своего планшета. – Милая, вы предполагаете, что животное будет с нами кушать? – Вы ко мне обращаетесь? – после небольшой паузы осведомилась Наталья Павловна. – К вам, милая, к вам. На пороге салона возникла Ксения Новицкая – в чем-то летящем и очень коротком, на плече огромный цветок и какие-то бледные разводы на юбочке, а каблуки ещё выше – ах, как хороша!.. Но никто не обратил на неё внимания, даже Владислав. Всех интересовал поединок старухи с красавицей и её герцогом. …Ведь ясно как белый день, что начинается поединок! И есть надежда, что поединок продлится всё плавание, вот ведь подарок судьбы и развлечение! Старуха фыркнула – на её тюрбане негодующе закачались и засверкали какие-то бирюльки – и стала выбираться из-за стола. Ксения Новицкая села за свободный столик, открыла карточку меню и стала изучать. Таша вздохнула. …Я никому не позволю испортить своё путешествие. Вот это моё последнее путешествие не может быть ничем испорчено!.. Старуха приближалась – Наталья Павловна смотрела на неё с холодным интересом. Герцог Первый перестал трястись и тоже уставился. Бородач вытянул шею, а Владислав, дрогнув упитанным телом, немного отступил во избежание. – Милая, – сказала старуха и наставила на Герцога Первого толстый указательный палец, – ваше животное приучено кушать в заведениях общественного питания? Вместе с людьми?! – Он нисколько вам не помешает, – отчеканила Наталья. Старуха протянула толстые руки, и коротенькие, унизанные перстнями пальцы моментально цапнули у неё с коленей собаку. Таша ахнула. Наталья Павловна проворно вскочила. Ксения Новицкая бросила меню и уставилась на них. Старуха поднесла собаку близко к глазам, несколько секунд её рассматривала, потом вытянула губы дудочкой и поцеловала Герцога Первого в макушку. – Ты мой сладкий, – сказала она чудовищным басом. – Ты такое умное животное! Ты приучен кушать в общественном заведении вместе с людьми! И она потрясла пса, покрутила и опять поцеловала, кажется, в задницу. Герцог Первый жмурился от счастья.