Насущные проблемы на время отступили на задний план. Новая работа сулила неплохие перспективы. Поймав волну хорошего настроения, Даня расщедрилась и сводила свою семейку в зоопарк. Попивая кофеечек из пованивающего оберточной бумагой стаканчика, Даня хмуро наблюдала за валяющимся в углу вольера львом, который со столь же хмурым интересом наблюдал за ней. В ее голове крутилась мысль, что они никогда никуда не выбирались всей семьей и, пожалуй, так следует делать почаще. Мимо пронесся Лёля, едва ли не с высунутым языком щелкая каждую живность на фотокамеру их общего с Герой мобильника. Гера пытался выглядеть чинно и по-взрослому, а в итоге плюнул на все и ринулся за братом. Оба были в восторге. Кира сидел на скамейке недалеко от меланхолично жующего верблюда и делал зарисовки в альбоме. День был довольно теплый для осени, и почти все животные находились на воздухе. Каждому посетителю, посмевшему пройти по особой дорожке у самой ограды, верблюд даровал смачный и точный плевок в морду лица. Один Кира посиживал себе совсем рядом – чистенький, не оплеванный, короче, каким-то хитрым способом попавший в верблюжий фавор. Даня вдохнула поглубже. Свежо. Новый вдох, и ветер принес дикую вонь. Воняло живностью. И было весело. Даня окончательно решила, что будет устраивать совместные гуляния как можно чаще. В детстве родители их не баловали. Но это вовсе не означало, что они, будучи ныне сами по себе, не могли порадовать друг друга. А затем началась новая неделя. Съемки для очередного каталога шли со скрипом. Арт-директор встал не с той ноги, а вдохновение фотографа лилось через край, порождая несоответствия перспектив заявленным возможностям. Яков вел себя на удивление хорошо. Не чудил, работал четко и профессионально. Перехватить постоянно улепетывающего от него менеджера он не пытался, а лишь молча смотрел издалека. Он не высыпался. Шушу тратила много времени на то, чтобы убрать следы усталости. Даню не покидало чувство вины, хотя, с другой стороны, она ведь не обязана была находиться при мальчишке день и ночь и следить за тем, вовремя ли тот отправляется в кроватку. Пару раз она хотела поговорить с Шушу, чтобы та, в свою очередь, чутка повоспитывала Якова, но в голову ничего путного не пришло. Говорить же с глазу на глаз с ним Даня не желала. Еду для Якова из дома она не приносила, но тщательно выбирала элементы заказа в привозной еде. Контроль «потребления» также осуществлялся через Шушу. Так Даня была, по крайней мере, уверена, что тот питается вовремя. Выбранный подход действовал, но, к сожалению, не так хорошо, как хотелось бы. Шушу с виноватым видом отчитывалась о плохом аппетите мальчишки и съеденных лишь наполовину или даже на четверть порциях. «Мне что, опять в него еду запихивать? – раздраженно размышляла Даня, сверля взглядом спину Якова. – Ну нет, тогда придется с ним разговаривать. Ладно, все равно вечно избегать его не получится. Но… Нет, пока не хочу. Нервы ни к черту. Побудем отдельно друг от друга, а там глядишь – он и охладеть ко мне успеет. Тогда и поладим. На деловом уровне». – Чем занимаешься? – Даня устало приютилась на стульчике рядом с Шушу. Та усердно водила пальцем по экрану планшета. – Скоро перерыв пройдет. Разве тебе не надо подправить Якову макияж? – Ищу, – запоздало ответила Шушу на первый Данин вопрос. – И что ищешь? – Варианты квартир, – отстраненно отозвалась девушка и сосредоточенно вчиталась в строчки на экране. – Недвижимость всякая… – Переезд планируете? – Даня решила дождаться ответа, а потом быстренько вернуть Шушу мыслями к работе. – А? – Та удивленно уставилась на нее. – Ну, вы с семьей собираетесь переехать, – чуть медленнее повторила Даня и нетерпеливо огляделась, ища Якова. – А, нет… Это Яков попросил дополнительно поискать. Списочек составить. – Яков ищет квартиру? – Угу. – Шушу открыла еще одну вкладку в браузере. – Сказал, что ему надоело жить в гостинице. Любопытная новость. Неужели все из-за того, что она сказала в кафе? «Глупости. ‒ Даня откинулась на спинку стула и тоскливо уставилась в потолок. ‒ С чего бы ему слушать мое ни фига неавторитетное мнение? Я вообще так, ляпнула, не подумав. Просто мысль была, что гостиничный номер ‒ это плохая альтернатива временного убежища». ‒ А чего это он вдруг активизировался? ‒ спросила она, кося глазами на меняющиеся картинки на экране планшета. ‒ Не знаю. Не сказал. ‒ Шушу пожала плечами. ‒ Так и в тот раз, когда он в быстром темпе с квартиры Глеба Валентиновича съехал, тоже ничего непонятно было. Хотя… ‒ Девушка смущенно хмыкнула. ‒ Он тогда часто бурчал, что Глеб Валентинович его бесит. Как-то не заладилось у них с совместным проживанием. И это после стольких лет! ‒ Ясно. Над девушками нависла тень. Арт-директор с вычурным иностранным именем и более манерным прозвищем «Пепельница» сердито пыхтел и распространял вокруг себя волны апатичной злобы. Хвостик из кудряшек на макушке подпрыгивал каждый раз, когда интонации мужчины повышались. ‒ Сказал же, нужен другой образ! Второй этап, освещение другое! Мне нужен был акцент на других деталях! ‒ Под конец он добавил пару крепких словец. Шушу, на которую и был направлен гнев Пепельницы, испуганно съежилась. ‒ Может, объяснения были не совсем прави… ‒ начала она, хлопая ресничками. ‒ Это вы некомпетентны! ‒ взорвался мужчина. ‒ Я говорил, что мне нужны мои визажисты! Они знают мои желания от и до! А ты срываешь мне всю идейность, никчемная девица! Шушу поджала губы. Глаза заблестели, готовясь исторгнуть водопады слез. Если подумать, то для нее это был один из первых проектов без поддерживающего присутствия гендиректора Левина. Ранее он контролировал весь процесс, а с тех пор, как появилась Даня, именно Шушу приходилось вести переговоры в процессе работы и улаживать рабочие моменты. До тех пор, пока Даня не войдет в курс дела. ‒ И что теперь прикажешь делать, никчемная… ‒ Пепельница подавился и ошарашено уставился на руку, вдавившуюся ему в грудь. Даня слегка усилила давление, заставляя мужчину отступить на шаг. ‒ Прошу придерживаться вежливого обращения, ‒ холодно сказала она. ‒ В ином случае вы позволяете нам одаривать вас столь же нелестными высказываниями. Уловив движение, Даня кинула быстрый взгляд в сторону. Всего в каких-то паре шагов от них застыл Владислав. Судя по лицу и приготовленным кулакам, парень направлялся к арт-директору в режиме «крушить-ломать», но на полпути остановился. Из-за вмешательства Дани. ‒ Ты… ‒ выдохнул Пепельница. ‒ «Вы», ‒ поправила Даня. ‒ Даниэла Арсеньевна. ‒ Она приподняла пропуск, висящий на шее. ‒ Менеджер Левицкого. Меня представляли утром, но вы, видимо, пропустили эту незначительную информацию мимо ушей. Пепельница сильнее выпучил глаза, открыл рот и тут же закрыл. В студии уже давно воцарилась тишина. За спиной Дани слышалось испуганное дыхание Шушу. ‒ М-м-мне н-н-нужно разрулить проблему, ‒ он почему-то начал заикаться. ‒ Мои визажисты мигом подправя-я-ят… Из-за девицы вашей все… ‒ Неужели? ‒ Ладонь Дани по-прежнему вжималась в грудь мужчины. ‒ В условиях контракта четко оговорено, что визажиста предоставляет агентство. И для Якова Левицкого ‒ это Татьяна Белозерова. Все договоренности были, согласие дано, указаний на изменения не поступали. ‒ Да, но… ‒ Пепельница опасливо глянул на Данину руку. ‒ Она не справляется. С-с-сделала совсем не то… Время утрачено. ‒ Это вы тратите время на бесполезные вопли. И если ваши люди действительно настолько прониклись вашей задумкой, что могут без труда воплотить ее в жизнь, почему же тогда они не в состоянии четко передать основные моменты нашему визажисту? Она профессионал. Выходит, не компетентны как раз ваши люди. Челюсть Пепельницы медленно поползла вниз. ‒ Татьяна исправитвашуоплошность. ‒ Даня убрала руку и исподлобья глянула на собеседника. ‒ Это групповая работа. Взаимодействуйте, или ваш профессионализм может быть поставлен под сомнение. Показывая, что разговор окончен, Даня повернулась и, игнорируя взгляды собравшихся, направилась в сторону возвышения, воздвигнутого для съемок. ‒ Д-даниэла Арсеньевна! ‒ Пепельница, спотыкаясь, ринулся за ней. ‒ Мне еще нужно договориться насчет большей свободы образа! ‒ Что? ‒ Даня остановилась и с подозрением уставилась на мужчину. ‒ Как бы сказать… больше обнажения надо. ‒ Никакого обнажения, ‒ быстро отреагировала Даня. ‒ Дополнительное согласование через руководство. Остальное прописано в положениях контракта. Или вы… Что там сказать дальше, Даня не придумала, но многозначительно смолчала, сохраняя зрительный контакт с Пепельницей. У того выступили капельки пота на лбу. ‒ Понял. Не вопрос. И ретировался. Даня закрыла глаза, постояла так пару секунд и открыла. Взгляд упал на Шушу. Та улыбалась и, возбужденно дрожа, показывала ей сжатые кулачки с отогнутыми большими пальцами. Рядом с ней, сурово хмурясь, стоял Владислав. Заметив, что Даня смотрит на него, он медленно кивнул ей и, помедлив, тоже приподнял кулак с отогнутым большим пальцем. Такой жест от мужественного Владислава выглядел забавно. Ощутив что-то странное, Даня повернулась к конструкции для съемок. На возвышении стоял Яков. В голове мелькнула мысль, что давненько они не были настолько близко друг от друга. И следующая мысль, что ему идет ‒ вот так возвышаться над всеми. Яков двинулся по подиуму конструкции. Даня быстро отвернулась. «Видел, какая я злобная…» На ее макушку опустилась ладонь. Мгновенное прикосновение, но Даня почувствовала, как он погладил ее по голове ‒ мягко, чуть касаясь. Когда она обернулась, Яков уже переместился на другую сторону конструкции. «Черт… ‒ Закусив губу, Даня коснулась макушки. ‒ Черт… черт…» Глава 12. Милый дом Раздвижные двери торгового комплекса открылись с неохотой. Даня протиснулась между ними, шваркнув их краями вздутых от покупок пакетов. После стычки с Пепельницей дела на съемках пошли как по маслу. Непонятно было, по каким причинам у людей проснулся энтузиазм и появились новые силы, но стало совершенно ясно, что Даня обрела некий привилегированный статус на площадке. Теперь к ней обращались не иначе как «Даниэла Арсеньевна», а призывы «оценить», «глянуть», «отругать» (из разряда желаний для истинных мазохистов) неслись со всех сторон. Даню такой интерес к ее персоне тревожил. Она все-таки была обычным менеджером, а не лицом, имеющим влияние на общий ход работы. Как бы Левин ни прознал об ее своеволии и ни сделал выводы, что ей здесь не место. Кто знает, может, его подход к делу был иным, и он ожидал от нее более гибкого отношения к сотрудничеству. А она вместо этого сразу врубила напор и вполне наглядно продемонстрировала, как, по ее мнению, должен выглядеть «компромисс». «Тут куда ни плюнь – везде попадешь в творческую ранимую личность, ‒ размышляла Даня, водружая тяжелые пакеты на сухое место на бордюре. – Что делать, теперь придется вертеться в таких кругах. Но, прошу прощения, господа хорошие, пятки всем подряд лизать я не намерена. Пусть там хоть тысячу раз зазвездившийся пень со стручками будет. Не обязана, и все тут. Мой единственный приоритет – Принцесса. Вот Якову единственному и буду пятки лизать…» Воинственность собственных мыслей позабавила девушку. А ассоциативность вариаций и вовсе довела до сдавленного прихрюкивания. Воображение усердно рисовало картину: она целеустремленно загоняет Якова, излавливает за ноги и, свалив на пол, срывает с него кроссовки. Зачем? Добраться до пяток! «Ох, мне надо срочно побыть в компании адекватных личностей, ‒ мысленно простонала Даня. – Необходимо противоядие от сумасшествия». Ветер набирал силу. Начал накрапывать дождь. Поежившись, Даня приподняла пакеты, осмотрелась и вернула поклажу на бордюр. Сюда, в гипермаркет, расположенный недалеко от того места, где проходили съемки, она забрела из любопытства, а обнаружив кучу продуктов, которыми не могли похвастаться маленькие магазинчики около ее дома, тут же хорошенько закупилась. Однако радость от отличных приобретений длилась недолго. Предстояло допереть собранные баулы до родных пенатов. Тащиться на метро? Удовольствие хуже не придумаешь. Наземный общественный транспорт? Тоже печаль. Руки заняты, тело незащищено. В толкучке нечем будет даже ответить соседям на тычок в бок или в спину. «Такси. – Даня принялась рыться в сумке. – Раскошелюсь на такси. Если смогу вызвать. Еще не так уж поздно. Может, повезет и вызовов будет немного?» До слуха донесся призывный гудок. Даня сначала не обратила внимания, но после повторного сигнала покосилась в сторону дороги. С другой стороны наполненного грязевой кашей газона у тротуара припарковался автомобиль – «Фольксваген Туарег». Стекло пассажирской дверцы опустилось. Место водителя, как и ожидалось, занимал Владислав. Парень смотрел вперед на дорогу, не предпринимая больше никаких действий, на основании которых можно было бы утверждать, что сигналка предназначалась именно ей. Поэтому Даня также молча продолжала обозревать его угловатый профиль. Наконец он пошевелился. Повернул голову и уставился прямо на Даню. Выражение его лица особо не изменилось, но как тени скользят по поверхности камня на протяжении всего дня, так и едва заметные эмоции мгновенно прошлись через всю мимику Владислава и вновь завершились общей гранитной невозмутимостью.