Колл кивнул. Еще никогда в жизни ему не было так гадко. – Я помню, как в свои первые дни в Магистериуме ты несколько раз спрашивал меня, можно ли тебе поговорить с Аластером, – помедлив, продолжил мастер Руфус. – Но официально я так и не дал тебе разрешения, – с нажимом произнес он, и Колл покраснел. Ему пришло в голову, что настал час его головомойки за тайное проникновение в кабинет Руфуса. – Но сейчас оно у тебя есть. Он взял с тумбочки стеклянную сферу и передал ее Коллу. Внутри вращался маленький смерч. – Полагаю, ты знаешь, как им пользоваться. – Он поднялся и, сцепив за спиной руки, ушел в дальнюю часть лазарета. У Колла ушла целая секунда, прежде чем до него дошло: Руфус давал ему возможность поговорить с отцом наедине. Колл сжал ладонями прозрачную стеклянную сферу и осмотрел ее. Она была идеально ровной, словно огромный мыльный пузырь, затвердевший в воздухе. Он сосредоточился на образе отца – отогнал мысли о мастере Джозефе и Константине Мэддене, оставив только те, что касались папы: воспоминания о запахе блинчиков и трубочного табака, прикосновении отцовской руки к его плечу, когда у него что-то получалось, скрупулезные объяснения геометрии – самого нелюбимого предмета Колла. Смерч сжался и превратился в его отца, одетого в запятнанные маслом джинсы и фланелевую рубашку, в очках, сдвинутых на макушку, и с гаечным ключом в руке. «Наверное, он сейчас в гараже, возится с одной из своих старых машин», – догадался Колл. Отец поднял голову, будто его кто-то позвал. – Колл? – неуверенно спросил он. – Пап, – сказал Колл. – Это я. Отец отложил гаечный ключ, который исчез из зоны видимости, и принялся озираться, видимо, пытался разглядеть Колла, но того нигде не было. – Мастер Руфус рассказал мне, что случилось. Я ужасно волновался. Ты был в лазарете… – Я все еще здесь. Но я в порядке, – поспешно добавил Колл. – Немного бинтов, а так все нормально. – Даже он слышал, как неестественно тихо звучит его голос. – Не стоит волноваться. – Как я могу не волноваться, – грубовато отозвался Аластер. – Я все еще твой отец, пусть ты сейчас в школе далеко от меня. – Он еще раз оглянулся, а потом посмотрел прямо на Колла, будто на самом деле мог его видеть. – Мастер Руфус сказал, ты спас творца. Мне до сих пор не верится. У тебя получилось то, что не смогла целая армия для Верити Торрес. – Аарон мой друг. Может, я и спас его, но только из-за этого, а не потому, что он творец. И потом, мы мало тогда представляли, с чем имеем дело. – Рад, что у тебя есть там друзья, Колл. – Глаза Аластера смотрели очень серьезно. – Это может быть тяжело – иметь в друзьях кого-то столь могущественного. Колл подумал о браслете и письме отца, о тысяче вопросов, на которые у него не было ответов. Ты дружил с Константином Мэдденом? – хотелось спросить ему, но он не решился. Не сейчас, когда Руфус оставался на грани слышимости. – Руфус также сказал мне, что там был еще кто-то из учеников Магистериума, – продолжил отец. – Кто-то, работавший на Врага. – Дрю – да… – Колл покачал головой. – Мы ничего не знали. – Это не твоя вина. Подчас людям удается успешно скрыть свою истинную натуру. – Аластер вздохнул. – Значит, тот ученик – Дрю – был там, а Враг? Его не было? Врага уже давно нет. Все эти годы вы сражались с призраком. С иллюзией, что создал специально для вас мастер Джозеф. Но я не могу вам об этом рассказать, потому что если вы узнаете, что тот, кого вы считаете Врагом, не Константин Мэдден, вы обязательно спросите, где же сам Константин. – Сомневаюсь, что мы бы выбрались оттуда, будь он там, – сказал Колл. – Видимо, нам повезло. – А этот Дрю – он ничего тебе не говорил? – О чем, например? – Не знаю, может… что-нибудь о тебе? – осторожно спросил отец. – Просто странно, что Враг доверил защиту похищенного творца одному мальчишке. – Там еще были Охваченные хаосом, – уточнил Колл. – Но нет, никто ничего мне не говорил. Там были только Дрю и Охваченные хаосом, а от них болтовни не дождешься. – Это точно, – губы Аластера дрогнули в непреднамеренной улыбке. – Собеседники из них никудышные. – Он опять вздохнул. – Мне не хватает тебя, Коллам. – Мне тоже тебя не хватает. – У Колла сжалось горло. – Увидимся на каникулах, – попрощался отец. Колл молча кивнул, уверенный, что голос его подведет, и провел рукой по поверхности сферы. Изображение отца исчезло. Колл сел прямо и уставился на волшебный прибор. Теперь, когда внутри больше ничего не было, он мог видеть на гладком стекле свое отражение. Те же черные волосы, те же серые глаза, тот же слегка вздернутый нос и тот же подбородок. Он выглядел точно так же, как и всегда. Он не превратился в Константина Мэддена. Он остался Колламом Хантом. – Я возьму это, – с этими словами Руфус забрал у него из рук сферу. Он улыбался. – Тебе придется провести здесь еще денек-другой, чтобы дать отдых своим ранам и полностью восстановиться. А пока двое молодых людей сгорают от желания с тобой увидеться. Мастер Руфус пересек лазарет и распахнул входную дверь. Тамара и Аарон вбежали внутрь. Оказаться в лазарете, когда ты поранился в попытке сделать что-то классное, и оказаться в лазарете после несусветной глупости – это два совершенно разных состояния. Колла постоянно навещали ребята его года. Всем хотелось снова и снова послушать его историю, узнать в подробностях, как страшны Охваченные хаосом и как Колл сражался с элементалем хаоса. Все, затаив дыхание, пожирали его глазами, когда он рассказывал о том, как знак проломил крышу, и хохотали над той частью, где Колл потерял сознание. Гвенда и Селия принесли ему шоколадные батончики, которые им прислали из дома. Рэйф захватил с собой колоду карт, и они устроили карточный турнир прямо на одеяле. До этого дня Колл никогда не задумывался, скольким людям в Магистериуме было известно, кто он такой. Его навестили даже несколько ребят старших годов, среди которых была сестра Тамары Кимия, такая высокая и серьезная, что она по-настоящему напугала Колла, когда сказала ему, как она рада, что у Тамары есть такой друг, как он. А Алекс угостил Колла упаковкой его любимых кислых мармеладок и, довольно ухмыляясь, сказал, что после его подвигов все в школе теперь ходят как в воду опущенные. Даже Джаспер заглянул в лазарет, что породило чудовищную неловкость. Он все ерзал и дергал потертый кашемировый шарф, обмотанный вокруг шеи поверх формы. – Я принес тебе бутерброд из Галереи, – сказал он, отдавая Коллу сверток. – Он, конечно, с лишайником, но на вкус как тунец. Ненавижу тунец. – Спасибо, – поблагодарил Колл, принимая бутерброд. Он был теплый, и Колл решил, что, должно быть, Джаспер нес его в кармане. – Я просто хотел сказать, – решился Джаспер, – что все только и говорят о том, что ты сделал, спасая Аарона, и я хотел, чтобы ты знал, что я тоже считаю это хорошим поступком. В смысле что ты поступил хорошо. И что все в прошлом. Я про то, что ты занял мое место ученика мастера Руфуса. Может, ты и правда его достоин. Поэтому я больше не злюсь на тебя. Вот. – Многого же тебе стоило это сказать, Джаспер, – не выдержал Колл. Нужно было признать, он наслаждался моментом. – Ну да, – буркнул Джаспер и так сильно дернул шарф, что едва его не порвал. – Вот и поговорили. Приятного аппетита. Колл изумленно смотрел ему вслед. Он лишь сейчас понял, что по-настоящему рад, что Джаспер больше его не ненавидит, хотя бутерброд он все-таки выбросил. На всякий случай. Тамара и Аарон приходили так часто, как только это было возможно, и, прыгая на койку Колла как на батут, вываливали на него новости. Аарон рассказал, как он поручился за Хэвока перед мастерами, аргументируя это тем, что, будучи творцом, ему необходимо изучать вблизи живое Охваченное хаосом существо. С крайней неохотой, но они все же согласились, и теперь Хэвок стал полноправным жителем их комнат. Тамара не преминула добавить, что вседозволенность рано или поздно испортит Аарона и он станет еще большей занозой, чем Колл. Они так громко болтали и смеялись, что мастер Амарант отпустила Колла раньше положенного срока, только чтобы в ее лазарете вновь воцарились мир и покой. Что было к лучшему, потому что Колл уже начал привыкать к праздному времяпрепровождению в постели с кучей посетителей, приносящих что-нибудь вкусное или интересное. Еще одна такая неделя, и он мог категорически отказаться возвращаться к себе в комнату. С происшествия в боулинг-центре прошло пять дней, и Колл отправился на занятия вместе с Тамарой и Аароном. Посадка в лодку далась с некоторым трудом: рана на ноге уже почти не беспокоила, но передвигаться было еще тяжеловато. Когда они добрались до класса, то увидели мастера Руфуса, ожидавшего их перед входом. – Сегодня нам предстоит кое-что необычное, – объявил он и махнул рукой в глубь коридора. – Мы отправимся в Зал выпускников. – Мы уже там были, – сказала Тамара, прежде чем Колл успел ее толкнуть. Если мастер Руфус хотел провести их по пещерам вместо очередного скучного урока, он был только «за». Кроме того, мастер Руфус не был в курсе того, что они уже бывали в Зале выпускников, когда заблудились во время выполнения его поручения и забрели совершенно не туда, куда им было нужно. – Вот как? – спросил мастер Руфус, зашагав в сторону коридора. – И что вы там видели? – Отпечатки ладоней всех тех, кто учился в Магистериуме, – ответил Аарон, следуя за ним. – Кое-кого из родственников. Там был отпечаток мамы Колла. Они зашли в дверь, которую мастер Руфус открыл своим браслетом, и стали спускаться по спиральной лестнице из белого камня. – Что-нибудь еще? – Первые Врата, – сказала Тамара, удивленно оглядываясь по сторонам. Здесь они раньше были. – Но они не работали. – О! – Мастер Руфус провел браслетом перед самой обычной на вид стеной, и та замерцала и исчезла, открыв проход в пещеру. Руфус улыбнулся, заметив их удивление: – В школе остается еще немало неизвестных вам закоулков. Эту пещеру – с длинными сталактитами и стоящим в воздухе густым теплым туманом – Колл помнил с того времени, когда они, заблудившись, бродили по туннелям. Он обернулся в поисках прохода, который только что показал им мастер Руфус, но даже если бы он и знал, в какой части голой стены он находится, с его браслетом ему все равно было его не открыть. Они прошли пещеру насквозь и оказались в Зале выпускников. Одну из арок затянуло нечто вроде мембраны, ее поверхность перемещалась и казалась живой. Высеченные в камне слова «Prima Materia» странно светились, будто в буквы кто-то вставил светодиоды. – Ого! – вырвалось у Колла. – Что это? Едва заметная усмешка на губах мастера Руфуса трансформировалась в широкую улыбку: – Вы все это видите? Отлично. Я так и думал. Это означает, что вы готовы пройти через Первые Врата, Врата Контроля. Когда вы пройдете через них, вы станете полноправными магами и я дам вам новую пластину для вашего браслета. Тем самым вы официально получите статус учеников Медного года. Дальнейшее ваше обучение будет целиком и полностью зависеть от вас, но мне хотелось бы отметить, что вы одни из лучших учеников, которых мне выпадало удовольствие учить. Я надеюсь, что вы продолжите свое ученичество. Колл посмотрел на Тамару и Аарона. Те, улыбаясь, переглянулись и повернулись к нему. Аарон поднял руку. – Но я думал… То есть это здорово, но разве мы не должны пройти через Врата в конце года? После его окончания? Густые брови мастера Руфуса приподнялись. – Вы ученики. Это означает, что вы учитесь тому, чему готовы научиться, но пройти через Врата вы сможете лишь тогда, когда будете к этому готовы, никак не раньше. Если вы видите Врата, значит, вы готовы. Тамара Раджави, ты первая. Она вышла вперед, гордо расправив плечи, и с благоговейным трепетом на лице, будто не веря до конца, что это действительно происходит с ней, направилась к Вратам. Остановившись перед ними, Тамара вытянула руку и коснулась закручивающегося центра загадочной мембраны. Удивленно взвизгнув, она отдернула пальцы, после чего, оглянувшись на Колла и Аарона, Тамара, не переставая улыбаться, шагнула внутрь и исчезла из виду. – Ты следующий, Аарон Стюарт. – Хорошо, – Аарон, выглядящий немного взволнованным, кивнул. Он вытер ладони о свою серую форму, как если бы они вдруг вспотели. Подойдя к арке, он выставил вперед руки и подобно бросившемуся в атаку игроку в американский футбол прыгнул навстречу тому, что бы его ни ожидало по ту сторону. Мастер Руфус восхищенно покачал головой, но никак не прокомментировал особую технику прохождения Врат Аароном. – Коллам Хант, твоя очередь. Колл сглотнул и пошел к Вратам. Он вспомнил слова мастера Руфуса, что он сказал ему, когда отвел Колла в свой кабинет. Пока маг не пройдет через Первые Врата в конце его Железного года, любой мастер может лишить его или ее магии. Ты более не сможешь взывать к стихиям, не сможешь использовать свою силу. Если его лишат магии, Коллам никогда не станет Врагом Смерти. В нем не будет ничего от него. Об этом просил Аластер мастера Руфуса, когда прислал ему браслет Константина Мэддена в качестве предупреждения. Теперь, стоя перед Вратами, Колл наконец признался самому себе: Тамара была права, когда говорила, что отцовское предупреждение было не о том, чтобы защитить Колла. Он хотел защитить от Колла остальных. Последний шанс, другого уже не будет. Если он пройдет через Врата Контроля, никто уже не сможет лишить его магии. Больше не будет легкого способа обезопасить от него мир. Не станет гарантии, что он никогда не пойдет против Аарона. Никогда не станет Константином Мэдденом. Он вообразил, как вернется в обычную школу, где у него нет друзей, и все выходные будет проводить под неусыпным присмотром отца, как больше никогда не увидит Аарона и Тамару и не разделит с ними будущие приключения. Представил Хэвока в своей спальне дома и каким несчастным будет волчонок. Подумал о Селии и Гвенде, Рэйфе и даже о мастере Руфусе, о столовой и Галерее и обо всех еще не исследованных туннелях школы. Возможно, мастер Джозеф ошибался и все будет совсем не так, если он признается. Возможно, его не лишат магии. Возможно, ему помогут. Возможно, даже скажут, что все эти переселения душ в принципе невозможны, и он – это он, Коллам Хант, и бояться нечего, потому что он никогда не превратится в монстра в серебряной маске.