— Я уверена, что Морган О'Рейли был не в себе, когда заставил меня ехать с ним. — Что он говорил? — О'Ши подался вперед. — Я не перескажу дословно. — Давай как получиться. — Он… — Анна замялась. — Он говорил, что мы все слепы и ничего не замечаем. Он искал какую-то правду. Что-то большее, чем фейри и Другая сторона. Ему что-то показали, какую-то часть этой правды, и, мне кажется, она свела его с ума. Гвин Ойшинс неслышно подошел ближе. Анна глянула на него и сказал зло: — О'Рейли хотел совершить три жертвоприношения. Первой стала его жена — он находил у нее деньги, которые превращались в осенние листья, и думал, что она водится с феями. Я должна была стать второй. Он не знал, что я была на Другой стороне, поэтому решил отвести меня туда сам. Не знаю, кого он присмотрел третьи номером. — Он говорил, что ему показали и кто? — у шеф-инспектора О'Ши едва заметно подрагивал уголок рта, выдавая то ли усталость, то ли предельное напряжение. Греймур невольно подумала, что с такой работой нервы у него уже должны быть ни к черту. Хуже, чем у нее. — Он говорил, что в ливневых канализациях под рыбацкими кварталами живет какое-то существо. Кто-то вроде фейри. Старые рыбаки пропустили О'Рейли туда. Он посмотрел на эту тварь и рехнулся. 2 — Немного ему оказалось надо, — О'Ши скривился. — Что дальше? — Мы переехали через Границу, — Анна отпила кофе, выгадывая себе еще несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями. Начиналось самое сложно — зыбкое поле полуправды и недомолвок. — На поле у машины спустило колесо. Там был туман и высокая трава, могли напороться на что-то. — Запросто, — Ойшинс пожал плечами. — Другая сторона чует, когда ей пытаются причинить зло. — Как тогда наши друзья с Уайтроад еще не остались без колес? — О'Ши глянул на него снизу вверх. — Они переходят Границу, когда у них есть право: забрать свое, вернуть утраченное, отомстить. Еще приходят из-за любви и тоски. Таких Граница не станет задерживать, а Другая сторона — вредить им — У меня с ними крыша едет, — сказал шеф-инспектор Анне. — Любовь и тоска, понимаешь. Ладно, что там дальше с этим психом? — Мы оставили машину у холмов и пошли пешком. О'Рейли присмотрел распадок, хотел пересидеть там какое-то время, чтобы не быть на виду. Ойшинс выразительно хмыкнул и взял из коробки пирожное. — Там был пруд и яблоня на берегу пруда. О'Рейли решил остановиться рядом с ней. Местно такое странное, пожалуй, совсем нездешнее. Вокруг кусты с белыми цветами, и запах у них тревожный и горький. Я попросилась отойти в туалет. Видела оттуда, что О'Рейли сорвал яблоко. Очень бледное, почти прозрачное и светящееся. Наверное, с этим яблоком было что-то не так — он перестал слышать мой голос. Он хотел, чтобы я постоянно что-то говорила, я вспомнила детскую считалочку. В какой-то момент он перестал меня слышать. Анна поставила на столик чашку и глянула на О'Ши в упор: — Я чуть раньше решилась. Наверняка, у меня не появилось бы другого шанса. Там было очень много тумана, в этом распадке, и начинало темнеть. Я скинула туфли и побежала наверх. Там на склоне был орешник, достаточно густой, чтобы спрятаться за ним. О'Рейли, кажется, очнулся, потому что он стрелял в меня. Промазал совсем немного. Но почему-то не бросился следом. Я… потом как-то сумела выбраться обратно на поле. Вернулась к машине, чтобы забрать сумку, когда услышала еще один выстрел. — А дальше шеф-инспектор знает, — сказал Гвин Ойшинс и подмигнул Анне. — Твоему психу не повезло. Мог бы сладко умереть в объятиях древесной девы, но не успел. У Скачущей-в-Охоте большой счет к тем, кто пытается открыть проход в Бездну. Греймур стоило большого труда, чтобы не вытаращиться на сида. Если он знал про древесную деву и про свиту Скачущей-в-Охоте, значит, должен был знать и то, что Анна бежала через поле к Границе не одна. — И в самом деле, — О'Ши с разочарованием отодвинул на середину стола свою опустешвую чашку. — Кофе бы еще. — Пойди и сделай, — сид глянул на него насмешливо. — Не ты бегал босой по каменным склонам и колючим травам. Если хозяйка не против. — Я не против, — поспешно сказала Анна. С кряхтением шеф-инспектор выбрался из кресла. Тис проводил его долгим взглядом, потом обернулся к Анне: — Мое место — у правого стремени Той, которая скачет в Охоте. Так что я видел часть твоей истории. Греймур вспомнила: мужчина швыряет Моргана О'Рейли на землю перед женщиной с двумя копьями. Верхнюю половину лица мужчины закрывает маска, на виду только волевой подбородок и четко очерченные губы. Мало для опознания в полиции, но достаточно, чтобы догадаться. Ойшинс чуть улыбнулся, отвечая на вопросительный взгляд Анны. Проговорил: — Я не стану обременять совесть Ника судьбой приемыша Ивы. К Самайну эта история завершиться так, как должна. — Дэйв не хотел ее убивать, — Анна даже подалась вперед. — У нас особое отношение к нашим пророчицам. Прежде мы много сражались друг с другом и до сих пор хмелеем от пролитой крови. Но никогда не поднимаем оружие на баньши, даже если их предсказания горьки и несправедливы. Слишком тесна них связь с тонкими нитями судеб, слишком страшна и священна их собственная судьба. Тростник, сын Ивы — человек по крови, но эта кровь отравлена туманами Границы и Другой стороны. Это справедливо, что решение — за Скачущей-в-Охоте. — Дэйв не хотел убивать Иву, — повторила Анна. — Может быть. Поглядим, что выйдет. — Кажется, — Анна устало вздохнула, — это не та история, где я смогу просто смотреть. — Скачущая-в-Охоте знает, что такое справедливость и милосердие. Это ее право — вступаться за людей. — Я ничего не понимаю. Кто она вообще такая? — Жена Короля-Охотника Тары. Он дал ей такую власть. Милосердие. Анна покатала во рту это слово. Как-то не вязалось милосердие со стремительной и страшной смертью Моргана О'Рейли. Вернулся Ник О'Ши, принес кофе себе и Ойшинсу. Анна подумала и все-таки утащила из коробки какое-то кремовое безобразие, украшенное кокетливой вишенкой. Сид прихлебывал кофе, облокотившись на спинку кресла, оккупированного шеф-инспектором. Сам О'Ши какое-то время молча разглядывал содержимое своей чашки, потом поднял глаза на Ойшинса: — Ты ничего не хочешь рассказать нам с доком? — Не хочу, — сид пожал плечами. — Но, наверное, мне стоит. — Я тоже так думаю, — хмыкнул О'Ши. Сид промолчал. Отставил чашку, сходил за стулом, сел на него задом наперед, сложив руки на спинке. Анна жевала пирожное, слишком сладкое на ее вкус, и молчала тоже. Если шеф-инспектор особого отдела решил, что ей причитается какое-то количество информации, кто она такая, чтобы разубеждать его. — Мы называем их слуа, — наконец проговорил Ойшинс. — Сиды, которые искали могущество не там, где стоило бы, или те, кто был ранен кем-то из фоморов. Их… словно бы надкусили, да так и оставили, и в эту дыру глядит Бездна. Она меняет их, тянет из них тепло, но не отпускает даже в смерть. — Твою мать, — тихо сказал О'Ши. — Раньше слуа было немало, до того, как встала Граница. Некоторые из раненых в битве на красном поле тоже стали ими. Я знаю, что для некоторых из них нашлось исцеление. Другие нашли смерть. Король-Охотник сразил многих… — Ты не мог бы сделать мне одолжение? — неожиданно перебил его О'Ши. — И говорить нормально? — Тебе сложно? — Тис фыркнул, но просьбу попытался исполнить: — В общем, я думаю, что ваши рыбаки связаны именно с кем-то из слуа, и я даже предполагаю, с кем. — Заря, — выдохнула Анна. — Заря говорила что-то про слуа там, у золота. — Она назвала имя, — глаза шеф-инспектора О'Ши стали холодными-холодными. — Омела. — Верно, — Тис кивнул. — Омела. Он раньше был одним из Дикой охоты. — Так почему бы Дикой охоте?.. — У Омелы был сын. Есть сын. Гордому и упрямому, ему показалось, что будет бесчестно, если судьбу его отца, затронутого Бездной, станет решать копье Короля-Охотника, хоть раньше Омела и служил ему. Он разгневал Короля, и тот дал клятву, что оставит Омелу его собственной судьбе, какой бы она ни была. И я скажу, что это скорее жестокое решение, чем милосердное. Для многих слуа под конец смерть была желанным освобождением. — Нет, не может он нормально, — с обреченным вздохом сказал О'Ши Анне. — И что мне делать с этим вашим уродом? Оставить в покое? Хрен там. Если это он науськивает культистов, сворачивает психам крышу набекрень и посылает девчонок под пули полиции, я этого сукина сам пристрелю. Значит, ливневые канализации под рыбацкими кварталами? — О'Рейли так сказал, — тио проговорила Анна. — Он могуществен и должен быть очень осторожен, раз его судьба не исполнилась до сих пор, — Ойшинс покачал головой. — Не лезь. Я прошу тебя. — Что, рожей не вышел в герои? — О'Ши криво усмехнулся. — Если ты не заметил, я тоже не бегу с мечом и фонариком искать эти подземелья, хоть и сражался с существами страшнее слуа, — Ойшинс поморщился. — Но мне кажется, что судьба Омелы, которой оставил его Охотник, начинает исполняться, и эта судьба будет такой, какой должно. — Так может, его судьба — полицейская пуля промеж глаз? — в голосе шеф-инспектора было что-то подозрительно похожее на надежду. — Если так, то она его найдет. Передай мне пирожное с вишней, будь добр. Несмотря на слова Гвина Ойшинса, шеф-инспектор не оставил мысль самостоятельно разобраться с существом из подземелий. Результатом разрабатываемой в течении двух недель операции стали накрытый в заброшенной ливневке склад мелкой контрабанды и наркопритон. Двое оттуда в итоге оказались у Анны на секционном столе. Один застрелен при попытке оказать вооруженное сопротивление, второй был мертв, по меньшей мере, за десять часов до появления полиции. Передозировка. — Ну, — сказала Труди Ноймар, заглянувшая в морг по этому поводу, — по крайней мере, есть какой-то результат от всей этой беготни. Хотя не такой, как шефу хотелось бы. Анна, вяло ковырявшая отчет по первому трупу, кивнула. Наверное, она была скорее рада, что в секционную привезли двух совершенно тривиальных торчков, а не существо, о котором говорил Морган О'Рейли. То, которому хватило взгляда, чтобы свести с ума человека. При мысли о безумце Анна поежилась. Машину сейчас она оставляла только на парковке, хотя для этого приходилось выезжать из дома раньше на двадцать минут. Штатный психолог уже в третий раз намекала, что ждет визита доктора Греймур, Анна делала вид, что не понимает намеков. Может быть, разговор принес бы какое-то спокойствие, но список того, о чем говорить нельзя, был слишком велик. Даже наследство, доставшееся ей от баньши — слишком зыбкая почва для того, чтобы пускать на нее посторонних. Еще, конечно, был Дэйв. Он звонил Анне, всегда — с номеров, которые ее смартфон не cмог определить. Греймур иногда думала, достаточно ли этих звонков, чтобы ее выперли с работы. К началу сентября ей почти удалось выкинуть из головы О'Рейли, рыбацкие кварталы и существо, живущее под ними. Хуже дело обстояло со Скачущей-в-Охоте и двумя ее копьями. Самайн приближался, и Анне казалось, что ветра стали пахнуть горечью и приносить по ночам эхо переклички рогов где-то за туманом. Если бы с психологом можно было говорить начистоту, Греймур уже бы стояла в очереди под кабинетом. Тишина конца лета и начала осени казалась ей опасно хрупкой. Одно неловкое движение — и она разобьется в дребезги, как тончайший стеклянный витраж.