Ты редко платила вовремя – у тебя с этим явно не очень. А я, прямо скажем, неряха: грязные чашки, и мед постоянно просрочен. Годами ты учишь детей, как надо считать и писать, И как научиться спорить, а не руки сразу в дело пускать. Мы тратим столько труда – родители не могут не видеть, И, чуть что, ударяемся в слезы – нас очень легко обидеть. Мы пять лет провели вместе – ты и я, я и ты. Мы знаем все друг о друге, все наши страхи и мечты. Когда ты собралась замуж, Линда подарила тебе торт, калорийный жутко, Он стоит две наши зарплаты, не очень это было с ее стороны чутко. Ты скоро уедешь, а я, боюсь, опущусь на самое дно, По крайней мере, буду пытаться заменить тебя на вино (кхм, если уже не). Но когда ты вся в белом, с букетом, соберешься идти к алтарю, Что я лучший друг твой вспомни и что я тебя очень люблю. Нелли едва смогла дочитать. Она перенеслась мыслями к своим первым дням в Нью-Йорке, когда отчаянно пыталась оставить позади все, что случилось во Флориде. Она сменила пальмы на асфальт, а шумное, суетливое общежитие женского сообщества – на безличный многоквартирный дом. Все здесь было по-другому. И только воспоминания следовали за ней, несмотря на проделанный путь, окутывая ее, как тяжелый плащ. Если бы не Сэм, она бы, может, и не осталась здесь. Она, наверное, продолжала бы убегать, все еще в поисках места, где чувствовала бы себя в безопасности. Нелли перегнулась через стол и крепко обняла свою соседку, потом вытерла глаза. – Спасибо, Сэм. Прекрасные стихи. – Она замолчала. – Спасибо всем вам. Я буду по вам скучать. И… – Так, хватит, не раскисай. Тебе нужно будет всего лишь сесть на поезд, мы будем постоянно видеться. Только платить за обед будешь ты, – сказала Джози. Нелли коротко рассмеялась. – Давай, нам пора, – Саманта отодвинула стул. – «Киллер Энджейлс» играют сегодня на Ладлоу-стрит. Пошли танцевать. *?*?* Нелли не курила с последнего курса колледжа, но сейчас, три «Мальборо Лайтс», три текилы и два бокала вина спустя, она танцевала уже несколько часов и чувствовала, как по спине течет струйка пота. Наверное, кожаные штаны были не самым верным решением. На другом конце зала красавчик-бармен в фате Саманты флиртовал с Марни. – Я и забыла, как люблю танцевать, – крикнула Нелли сквозь пульсирующий грохот музыки. – А я забыла, как ужасно ты танцуешь, – прокричала Джози в ответ. Нелли засмеялась. – Это называется «энергично», – возразила она. Она подняла руки над головой, затряслась, как танцовщица кордебалета из 20-х, и начала описывать круг, как вдруг замерла. – Здорово, Ник, – сказала Джози приближающемуся к ним высокому худому парню в линялой футболке с концерта «Роулинг Стоунз» года 1979-го и темных джинсах. – Что ты здесь делаешь? – спросила Нелли, запоздало понимая, что все еще держит руки над головой. Они опустила руки и сложила их на груди, смущенная тем, что влажная майка прилипла к телу. – Меня Джози пригласила. Я вернулся несколько недель назад. Нелли бросила взгляд на подругу, но Джози приняла наигранно невинный вид и растворилась в толпе. Ник год работал официантом вместе с Нелли, а потом переехал в Сиэтл со своей музыкальной группой. Они все называли его Ник-озорник, а некоторые женщины, которых он оставил за бортом с разбитым сердцем, предпочитали «Николас Мудакопулос». Он был самым сексуальным парнем из всех, с кем у нее были отношения – хотя слово «отношения» не совсем подходило для этих встреч, имевших место преимущественно в спальне. Его темные волосы были короче, чем раньше, и больше подчеркивали острые скулы. Черты его лица, взятые отдельно, – короткий нос, тяжело нависшие брови, широкий рот – могли бы показаться избыточными сами по себе, но вместе они производили должный эффект. И этот эффект был даже сильнее, чем в воспоминаниях Нелли. – Неужели ты уже выходишь замуж? Кажется, только недавно мы с тобой… – он протянул руку и медленно коснулся ее голого плеча. Ее тело мгновенно ответило на это прикосновение, хотя она отдернула руку и сделала шаг назад. Как это предсказуемо – Ник заинтересовался ею, как только узнал, что она занята. Он перестал отвечать на ее сообщения, стоило ему только покинуть черту города. Ему всегда нравилось ставить перед собой трудные задачи. – Выхожу замуж за любимого человека. Через месяц. В его глазах с тяжелыми веками мелькнул насмешливый огонек. – Ты не похожа на девушку, которая выходит замуж. – Что это значит? Кто-то наткнулся на нее сзади, подтолкнув к Нику. Он обвил ее рукой за талию. – Очень сексуально выглядишь, – сказал он мягко. Его губы были так близко от ее уха, что темная щетина у него на подбородке щекотала ей шею. – Никто в Сиэтле не мог сравниться с тобой. Она почувствовала, как что-то сжимается внизу живота. – Я скучал по тебе. Скучал по нам, – его пальцы скользнули под ткань ее майки, коснулись поясницы. – Помнишь, как в какое-то воскресенье шел дождь, и мы весь день провели в постели? От него пахло виски, она чувствовала жар его упругого тела сквозь футболку. От пульсации громкой музыки, духоты переполненного зала у нее закружилась голова. Прядь волос упала ей на глаза, и Ник осторожно убрал ее. Он медленно наклонил голову, не отрывая взгляда от ее глаз. – Последний поцелуй? Вспомним прошлое? Нелли выгнулась, чтобы заглянуть ему в лицо и повернула щеку к его губам. Он нежно взял ее за подбородок, повернул к себе ее лицо и мягко поцеловал. Его язык скользнул по ее губам, и она приоткрыла рот. Он крепко прижал ее к себе, и она против своей воли тихо застонала. Она страшно не хотела признаваться в этом даже самой себе, но хотя секс с Ричардом был хорош, с Ником он был просто великолепным. – Я не могу, – она оттолкнула его, задыхаясь даже сильнее, чем после нескольких часов, проведенных на танцполе. – Да ладно тебе, детка. Она покачала головой и отошла к барной стойке, протискиваясь между людей и вздрогнув, когда какой-то мужчина задел ее правый висок локтем. По дороге она споткнулась о чью-то ногу. Наконец она добралась до Марни, которая обхватила ее за плечи. – Текилки? Нелли поморщилась. Она была слишком занята разговорами за ужином и съела всего один кусок пиццы, а до этого пообедала салатом. Ее немного подташнивало, и ноги болели от танцев на высоких каблуках. – Для начала воды. Щеки у нее горели, и она обмахивалась ладонью. Бармен кивнул, качнув фатой, и начал наполнять высокий стакан водой из-под крана. – Ричард тебя нашел? – спросила Марни. – Что? – Он здесь. Я сказала ему, что ты танцуешь. Нелли резко развернулась, вглядываясь в лица вокруг, пока не увидела его на другом конце зала. – Сейчас вернусь, – сказала она Марни, которая, опираясь грудью на стойку, чокалась текилой с барменом. – Ричард! – позвала Нелли. Она подбежала к нему и поскользнулась на липком полу.