«А не ошибку ли я совершаю?» – спрашивала я себя, идя к алтарю. Хватит с меня ошибок, подумала я, заводя Карлу к нам в квартиру, чтобы вызвать такси. Отныне я обязана все делать правильно. Глава 6. Карла – Кто не нарочно, крошка? – спросила Лили с золотыми волосами, когда они вошли в квартиру номер три. Ее голос звучал очень четко, как у актрис по телевизору. Шикарно, как сказала бы мама. – Кевин из нашего класса. Он бросил в меня мячом. Карла потерлась щекой о мех Чарли. Прикосновение было теплым и уютным. Она незаметно рассматривала квартиру. Планировка как у них, но на стенах больше фотографий. И беспорядка больше: на кухонном столе какие-то бумажки, под столом забытые коричневые ботинки. Мужские, на толстой подошве и со шнурками. Обувь, любила говорить мама, едва ли не самое важное в арсенале женщины. Когда Карла призналась, что не понимает, мама только рассмеялась. – Если твоя мама не на работе, где, по-твоему, она может быть? Карла пожала плечами: – Может, с Ларри, это ее друг. Иногда он водит ее обедать в ресторан недалеко от магазина. Она продает косметику, чтобы делать тетенек красивыми. – А где ее магазин? – Там, где какие-то бриджи… Лили улыбнулась, будто Карла сказала что-то смешное. – Может, в Найтсбридже? – Non lo so[6]. – Когда Карла уставала, она всегда переходила на итальянский, хотя и пыталась заставить маму говорить дома по-английски. – Ну ладно, мы же оставили ей записку. Такси сейчас приедет. Карла погладила мягкий зеленый мех: – А можно Чарли тоже поедет с нами? – Конечно, пускай она едет. – Чарли – он. Лили улыбнулась: – Отлично. «Видишь, – прошептал Чарли. – Я же тебе говорил, мы что-нибудь придумаем». В больнице с ней обращались очень ласково. Одна из улыбчивых медсестер дала ей ячменный сахар, который прилип к небу, и Карле пришлось сунуть в рот палец, чтобы его отковырнуть. Мама не позволяла держать дома конфеты, только когда их приносил Ларри. От конфет толстеют, как и от пирожных, и тогда Карла не найдет бойфренда, который будет платить за квартиру. Карла надеялась, что золотоволосая Лили не расскажет маме о ячменном сахаре. – Думай о чем-то приятном, будет не так больно, – сказала та, держа Карлу за руку, пока медсестра мазала бровь чем-то щипучим. И Карла стала думать об имени своей новой подруги. Лили! Как красиво… Приходя в гости, Ларри иногда приносил букет лилий. Однажды, когда Карла уже легла спать, мама и Ларри так буйно танцевали, что лилии упали на пол и оставили на ковре ярко-желтое пятно. Когда Карла вышла посмотреть, что случилось, Ларри сказал: ничего страшного – и заплатил за чистку ковра. Может, и за починку маминой блузки заплатил – три верхние пуговки лежали у ее ног, как красные леденцы. Карла рассказала Лили эту историю, когда они ехали домой на такси. Добираться пришлось довольно долго, потому что таксист сказал про какую-то диверсию. Лили помолчала, а потом спросила: – А своего папу ты когда-нибудь видела? Карла пожала плечами. – Он умер, когда я была маленькая. Мама плачет, когда мы о нем говорим. – Она отвернулась к окну и стала смотреть на мигающие огни. – Это площадь Пикадилли, – сказала Лили. – Правда? – Карла прижалась носом к стеклу. Начинался дождь. Можно притвориться, что в носу хлюпает от дождя. – А где львы? – Какие львы? – Вы сказали Пикадилли, а Пикадилли – это цирк! А тут ни львов, ни девушек в юбочках, чтобы по проволоке ходить. Послышался приглушенный смех. Так смеялась мама, когда приходил Ларри. Карла всегда слышала мамин смех через стену, лежа в кровати. – Не смейтесь, это же правда! Я знаю, какие бывают цирки, я на картинке видела! Зря она раскричалась – улыбка Лили исчезла. Но вместо того чтобы рассердиться, как мама, когда Карла делала что-то недозволенное, Лили осталась спокойной и милой. – Прости, ты просто мне напомнила кое-кого. Карлу тут же охватило любопытство: – Кого? Лили отвернулась: – Одного человека, которого я знала. Они проезжали под мостом. В такси стало темно. Карла слышала, как Лили сморкается. Когда они выехали с другой стороны, глаза у Лили были очень блестящие. – Красивый у тебя пенал. – Он не пенал, а гусеница. – Карла любовно погладила зеленый мех сперва в одном направлении, затем в другом. – Чарли понимает каждое ваше слово. – У меня такое когда-то было с куклой. Ее звали Амелия. – А она у вас до сих пор есть? Лили снова отвернулась: – Нет. Голос у Лили стал совсем такой же, как у мамы, когда та говорила, что ужина хватит только на одного, но это неважно, потому что она не голодная. И – тоже как с мамой – Карла промолчала, потому что иногда взрослые не хотят, чтобы им задавали вопросы. Такси медленно ехало по большим широким улицам с красивыми магазинами, но вскоре начались улочки поуже, с фруктами в деревянных ящиках на тротуарах. Наконец они проехали знакомый парк и свернули к их дому. Мех Чарли поднялся дыбом, и у Карлы застучало сердце. Мама, наверное, уже дома. Что она скажет? «Никогда не разговаривай с незнакомцами». Сколько раз она ей это повторяла? А Карла не только уехала с незнакомкой, она еще и украла Чарли. – Я все объясню твоей маме, – сказала золотоволосая Лили, словно прочитав мысли Карлы, и протянула таксисту две купюры за поездку. «Какая же она богатая!» – Как ты думаешь, она уже вернулась? Если нет, можешь… – Piccola mia![7] Облако терпких маминых духов вырвалось из подъезда раньше, чем появилась она сама. – Где ты была? Я с ума схожу от беспокойства! – Сверкая черными глазами, она гневно уставилась на Лили. – Как вы смеете увозить мою дочь? Что вы сделали с ее глазом? Я на вас в полицию заявлю! Я… Карла вдруг спохватилась, что Лили не понимает ни слова, потому что мама кричит по-итальянски. Мама называла их родное наречие «языком поэтов, художников и великих просветителей», что бы это ни значило. Лили смущенно молчала, пока не прозвучало слово «polizia». Тогда она залилась румянцем и явно рассердилась. – Вашу дочь ударили мячом в школе, – заговорила она очень медленно, словно едва сдерживаясь. Карла видела, как на шее у Лили выступили розовые пятна. – Женщина из школьного персонала привела ее домой, но вас не было. Она хотела вести Карлу обратно в школу, но сегодня я раньше вернулась с работы и предложила отвезти Карлу в больницу, показать глаз. – А учительница почему не отвезла? – Мама перешла на английский. Карла забеспокоилась, потому что мама часто говорила слова не в том порядке, и люди смеялись или поправляли ее. Карле не хотелось, чтобы маму обижали. – Ее ждали ее собственные дети. – Они звонили тебе из школы на работу, – вмешалась Карла. – А в магазине сказали, что тебя сегодня нет. Мамины глаза расширились.