— Моего наследника! — С ума сошел? Мы даже не спали ни разу! Я не беременна! — Исполнишь супружеский долг, залетишь, как миленькая. — Мы… мы в разводе. Брак был фиктивным! Развод?! Фиг тебе, милая! Козе хватило ума подсунуть мне бумаги на развод в невменяемом состоянии. Даже сообщение юристу кинула с моего телефона, чтобы он поскорее все оформил как полагается. Умная… Но не прокатило. Юрист заподозрил неладное и ничего делать не стал без дополнительного разговора со мной. Возможно, Серафима хотела улизнуть от меня. Но план у нее был состряпан на коленке, шит белыми нитками. Дурочка, думаю с ядовитой нежностью. Хорошо, что ты такая дурочка. — Развод аннулирован. Ты моя жена и исполнишь супружеский долг. Ты сделаешь это по-хорошему… В ответ Серафима ярко сверкнула глазами, намереваясь возразить. — Или по-плохому. Серафима ищет взглядом, куда убежать. Единственный вариант отхода — только через мой труп. Я теперь буду всегда настороже и не допущу тупых проколов на ровном месте. Доверия к ней — нет никакого. Встретившись своим взглядом с моим, переводит его в пол и начинает пятиться. Быстро настигаю ее в углу, обхватив за тоненькую талию. Глаза огромные и чистые, на стрекозу сейчас похожа. Хрупкая, невесомая. Сломать — проще всего! — Своим побегом ты меня разозлила, Мышонок. Я говорил, что не трону тебя. Но теперь мои желания изменились. Теперь я хочу наследника! Исполни прямую обязанность жены. — Ничего о таком не знаю! — лопочет вздор, очаровательно краснея. — Родишь мне наследника, получишь обещанный миллион, а потом уходи, куда хочешь! Целюсь губами в ее губы. Серафима коварно успевает повернуться щекой. Целовать меня не хочет! Ее глаза буравят меня едкими молниями с обещаниями непокорности. Такое неповиновение заводит еще больше. Стискиваю еще крепче, прикусываю за шейку. — Хватит! Ты меня пугаешь! — трясется. — Ах, я тебя пугаю. А как тебе такое?! — перевожу дыхание, смакуя слова. — Это лишь начало, милая. Теперь женой моей будешь долго… Пока я не получу все, чего хочу. Свои хотелки забудь. Будет, по-моему, и только! Усекла?! Развода не было. Ты до сих пор моя законная жена! — Законная?! — Законная. Жена! — смакую слова. — В заключении брака я кое-что упустил. Самое важное. Брачную ночь! — О нет! — О да. Ты еще невинна? — сощуриваюсь. Прошли сутки. Чуть больше… Этого вполне хватает, чтобы подцепить мужика и развлечься! Я ощутимо сильно напрягаюсь в ожидании ее ответа. Но красноречивее всяких слов лицо Серафимы. Она то бледнеет, то краснеет. Смущается, словом. — Развлекалась с кем-нибудь?! Отвечай! — Когда бы я успела? — возмущается. — Я всего лишь хотела уйти от тебя как можно дальше, закрепиться и вырасти, как личность, и только потом заняться устройством личной жизни! Я балдею от ее формулировок, меня ее словечки и заводят, и умиляют. Заняться устройством личной жизни она хотела… Я сам тобой займусь! — Невинна! — ставлю вердикт. — Молодец, что никого подцепить не успела. Я буду твоим единственным мужчиной, запомни. — Брачную ночь захотел?! — Очень. Потом родишь наследника. Меня просто уносит от ее запаха и блестящего взгляда. Влажные губки — предел мечтаний любого мужчины. — Еще лучше двух. — Двух?! — ее голос становится выше и тоньше от удивления. — Двух пацанов мне родишь! — заявляю уверенно. — С чего такая уверенность, что будет мальчик. И… Двое?! — переспрашивает, побледнев. — Двое детей?! Нет! Фантастика. — Наследственность! — отрезаю. — Я могу наградить тебя близнецами. Серафима замирает без движения, смотря на меня шокировано. Она не знала, что у меня есть сестра-близнец. Черт, она вообще о моей семье ничего не знает! Может быть, даже считает, что у меня нет никого! Так вот я ее обрадую… Семья у меня большая и крепкая. Со всеми познакомлю красотку, только сначала немного спесь собью. Пусть лона ластится ко мне как ласковый котеночек и смотрит влюбленными глазками, тогда и будет послабление, а до тех пор — контроль, милая. Ты под моим контролем. Глаз не спущу. Черт… Даже рук от ее талии отпускать не хочется! Все ближе и ближе к ней тянет. — Хочешь наследника? Пусть в больнице постараются сделать ЭКО на одного младенца! — выдыхает едва слышно. — ЭКО? Нет, моя дорогая жена. В зачатии на пробирки полагаться нельзя. Поверь, ошибок там бывает предостаточно! Вспоминаю брата, Амира, который даже с суррогатным материнством умудрился накосячить, но найти свою единственную — Я предпочитаю натуральные методы. Все будет естественно! — окончательный вердикт, обжаловать нельзя! Серафима выдыхает тихонько, складывая губы бантиком. При неосторожном взгляде на ее пухлые губки, меня окончательно срывает. Выдержка лопнула! Рядом с ней я всегда сдерживался, но целоваться хотелось. Глупости какие. С женщинами я не разводил лишних церемоний и долгих ухаживаний, считал это лишней тратой времени, тем более, с девушками легкого поведения целоваться противно… Но с Серафимой с ума сводило желание целоваться, как подростку, пока губы не сведет судорогой. Прижимаюсь изо всех сил, целуя отчаянно, как в последний раз. * * * Серафима Багратов целится поцелуем прямиком в мои губы и обрушивается сокрушительным ураганом, которому не удается противостоять. Его губы сметают преграды. В груди сердце бьется на ошеломительной скорости. Я пытаюсь оттолкнуть грубияна, целующегося так, словно он хочет меня слопать, но не получается! Он намного сильнее, зол и словно до сих пор находится под действием отравы. Бугай здоровенный, неужели я с дозой просчиталась?! Судорожно пытаюсь подсчитать часы. Вроде действие яда белладонны должно перестать действовать? Или нет… Он не спал, сидел на кофе и энергетических напитках. Наверное, действие продлилось. Дышать совершенно нечем, горячие ладони бесстыже исследуют тело. Пальцы изучают все изгибы. Решительному напору сложно противостоять. Губы сливаются в дурманящих поцелуях, воля и желание сопротивляться тают, превращаясь в призрачную дымку. Впервые пробую такой поцелуй на вкус. Словно пью и не могу напиться. Почему я начинаю таять? Потому что он мне до сих пор нравится? Пустяки! Я же сказала, что не хочу с ним быть! Не хочу! Почему нельзя так же быстро перестроить свои реакции и запереть сердце на замок? Сладко и горько. Отлипнуть не получается. Он и не позволяет, жалит запретным огнем. — Пора перейти к главному. Хриплый шепот на ухо рождает мириады острых мурашек. Что-то сладко, до боли сжимается в горячий узел внутри, начиная пульсировать. По венам словно запущен ток. Окружение дешевого номера отеля смазывается в одно неразличимое пятно. Плохо различаю, как меняется обстановка и подминается под телами матрас. Но ощущения обострены до предела. Пальцы Багратова, нагло путешествующие по всему телу, рождают пламя. Неужели все случится именно сейчас?! Хочется ускользнуть. — Убежать не получится. Не позволю! — крепко фиксирует за шею ладонью, угадывая мысли. — Я тебя вернул и теперь не отпущу. Он наклоняется, опаляя горячим дыханием губы, сводит с ума прикосновениями. Теперь едва ощутимыми, просто водит своими губами по моим искусанным, припухшим губам. Я захлебываюсь в водовороте противоречий: хочется его оттолкнуть и поцеловать. Жаль, что нельзя сделать одновременно и то, и другое. Даже пошевелиться не получается! Монолитное, крупное тело Багратова словно капкан. Жду, что он снова поцелует, но он внезапно поднимает мое лицо за подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза. — Как тебе ума хватило убежать от меня? Глупый Мышонок! Я же тебя везде найду, веришь? — прижимается лбом к моему, словно берет короткую паузу перед новым поцелуем. Жарко-жарко от его кофейного дыхания. Я могу рассмотреть его длинные, изогнутые ресницы и все, до единой волосинки, в густой бороде. Момент еще более интимный, чем если бы мы были совсем без одежды. Хочется разорвать его. Не придумала ничего лучше, чем бросить ему вызов в лицо. — Но ты же повелся. Кто из нас оказался глупее? Челюсть Багратова каменеет. В темных глазах появляется черный всполох, который пугает до дрожи и вызывает оцепенение. — Ты стала очень бойкая, от запуганности не осталось и следа. Моя заслуга, — говорит с плохо скрываемой гордостью и отвешивает звонкий поцелуй в щечку. — Боевой Мышонок. А теперь… Отдай то, что по праву принадлежит мне! — и стаскивает с плеч кожаную куртку. Она сильно потрепана. Под курткой черная футболка, прилипшая к телу и напитавшаяся кровью. Мгновенно забываю об обидах и начинаю переживать за этого хама. — Ты ранен! Тимур, у тебя кровь! — Царапина. Поверь, меня это не остановит! Он настроен предельно серьезно, не признает повреждений, хотя я вижу, что некоторые жесты даются ему с трудом. — Постой, Тимур, ты торопишь события.