— Руки вытяни вперед! — Зачем? Сам запястья дергаю, стягивая тонким хомутиком. — А вот зачем! Толкаю легонько, Серафима падает спиной вниз на широкое сиденье. — Теперь ноги. Пинаться не смей… — Боишься за свое наследство? — спрашивает ехидно. — Я уже в курсе, что ты умеешь быть коварной и больше на это не поведусь, запомни! Зная, какая ты заноза в заднице, не исключаю, что ты и ногой захочешь меня в уязвимое место пнуть. Мой пыл это не остудит. Даже не мечтай! Ноги сюда давай! Все же попыталась лягнуть меня пяткой. — Тпрррру… Кобылка. Я конным спортом занимался. Умею укрощать. Лежи спокойно. Или заброшу в багажник. Он вместительный. Но я там много раз возил всякое… У тебя может начаться клаустрофобия, — ухмыляюсь. Серафима замолкает и обиженно переводит взгляд в сторону. Вот и хорошо. Вот и полежи, набегалась! Теперь сюрприз от заведения. Даю знак, с поводка спускают собаку. — Марго, вперед! — запускаю в салон псину. Кане-корсо занимает место и, глухо ворча, смотрит на Серафиму. — Она на меня рычит! — ахает Серафима. — Будет рычать и охранять. Стереги эту дурочку, Марго. Попробует убежать, остановишь! Псина оглушительно громко тявкает и смотрит на меня преданным взглядом. Всегда говорил: собаки лучше людей! С ними проблем не бывает, преданные. Не то что некоторые изворотливые девушки! — Марго — хороший сторож. Челюсть видела? Это кане-корсо, у них мощный хват. Вздумаешь бежать, она тебя остановит. Цапнет, придется, твою попу латать и накладывать швы, — морщусь от таких перспектив. Жаль дуреху запугивать. Но пусть поймет, что я настроен предельно серьезно и не намерен ее отпускать. — Тимур Дамирович! — подзывает меня кто-то из охраны. — Смирно лежи! — грожу Серафиме пальцем, глажу по голове собаку. — Марго — хорошая девочка. Стереги ценную беглянку! — захлопываю дверь. Рядом появляется Мирон. — Чего тебе? — Наши везут Ксану. Завтра будут в городе. — Хорошо! Мирон едва уловимо стягивает губы крепче. Верный знак, что недоволен. — Что не так? — С Серафимой вы не перестарались, случайно? — осмеливается спросить. — Совсем запугали, она от страха едва жива. От страха? Как бы не так! Она дрожит от желания! Дрожит и не сдается, на своем стоит… Я это хорошо понимаю. Серафиму чувствую, как никто другой. Сам не знаю, как объяснить, но кажется, она у меня под кожей, под ребрами. Под самым сердцем клубком свернулась, и я даже на расстоянии чувствую, какая она может быть со мной. Но почему вдруг Мирон так начал переживать за Серафиму? Подозрительно! — Почему ты так о ней беспокоишься? А?! В голове рождается паранойя. Подозрения берут верх. А что… Один водитель уже к моей жене приглядывался. Уверен, по-мужски на нее смотрел. Может быть, и Мирон — тоже?! Так-то я считаю Мирона верным. Еще его отец служил моему отцу, до последнего. Тогда Дамир Багратов, мой отец, немного поводок ослабил, и это почти привело к катастрофе. Отец Мирона, по кличке Циклоп, погиб в числе прочих. Жизнь свою отдал в памятной стычке. В моей семье, среди самых близких и дорогих, тоже были потери. Некоторые из них невосполнимы. Отмщение не заставило себя долго ждать. Появление на арене Тимура Багратова в качестве главного вышло громким, жестким и запоминающимся. С тех пор за мной стелется слава человека, который не боится запачкать руки в крови по локоть. В Мироне я до сегодняшнего дня не сомневался, считал преданным и верным принципам. Но я лучше всех прочих знаю, как легко своим же принципам изменить, когда в дело вступает тяга к женщине. Сокрушительная, иссушающая. Как зной в пустыне. — Красивой мою жену считаешь? — рука тянется к пистолету. — У тебя на нее планы имеются? Виды?! Хочешь мою жену охмурить?! Мирон остался стоять на месте. Может быть, и занервничал, но виду не подал. — Серафима — очень… Эээ… Хороший, непосредственный человек! — отвечает, увернувшись от вопроса, считает ли Серафиму красивой девушкой. — Я говорил про собаку. Насколько мне известно, ваш заводчик пытался натаскивать эту собаку для боев, а вы ее хотите оставить наедине с Серафимой. Без намордника, — подчеркивает. — Поверь, Марго дрессированная. Без приказа даже муху не обидит. Серафиму не тронет. Гарантирую. Черт, я в себе не так уверен, как в преданности этой псины! — Пусть так! — упрямится Мирон. — А о Серафиме вы не подумали? Собака у вас откормленная. Туша в сорок-пятьдесят кило. Любой мужик наедине с такой собакой от страха обделается, а Серафима еще совсем юная девушка. По глупости убежала… Не стоит на нее сильно злиться. — Что она глупая, я и без твоих подсказок понял. — Давайте я хотя бы рядом буду? Собака для боев — это животное с травмированной психикой. Вы не знаете, что у нее в голове перемкнет! Вдруг кинется на девочку? — делает паузу, понижает голос. — Вдруг Серафима сама будет собаку дразнить, надеясь избавиться? Вероятность минимальная. Марго накормлена, послушна… Но вдруг сам начинаю думать: а что, если… — Тимур Дамирович, если что-то случится, вы потом себя винить будете и сами не простите, что допустили такое. Еще и псина ни за что пострадает. Могу поспорить, что, если она Серафиму хоть немного царапнет, вы сами пристрелите животное. — Ты кого жалеешь сейчас, Мирон? Псину или Серафиму? Мирон призадумался. — Сложно сказать, кто в этой ситуации жертва! — ответил спустя время. — Ты целую минуту моего времени на это убил! Ладно… Садись сзади. Но никаких поблажек Серафиме не делай. Знаю я эту хитрую бестию. Ресничками похлопает, слезу пустит. Обманет наивным видом, змея изворотливая! — Хорошо! — с видом облегчения на простом лице Мирон делает шаг в сторону внедорожника. — В дом возвращаемся? — Нет. Сначала надо проведать брата, — хмурюсь. — У Амира проблемы. — Серафима тоже отправится вместе с вами? — Да. Теперь я ее ни на шаг не отпущу. К брату меня запустили без дополнительных расспросов. Поняли, что промедление может стоить выбитой челюсти. Сухость в глотке раздирает, пока Амиру доложили, ищу в баре, что у него есть выпить. — Тимур?! Оглядываюсь. Брат пришел не один, спустился со своей ненаглядной Светланой, замершей позади. Поневоле раздирает смехом. Серафима предложила ЭКО. Дуреха! Знала бы, какие ситуации бывают в клиниках! Вот, пожалуйста, мой брат — живое тому подтверждение! Амир заказал суррогатное материнство, но в клинике что-то напутали. Его семенем оплодотворили вообще другую девушку. Ошибка выяснилась лишь тогда, когда у Светы живот уже на нос полез. Но мой брат не растерялся, взял эту фифу красивую в оборот, своего добился, сейчас она вместе с ним. Жениться на ней собирается… — Пить есть?! — спрашиваю. — Ты уже запустил свои загребущие руки в мой бар, так что вопрос потерял свой смысл и стал чисто риторическим! — отвечает брат. С раздражением смотрю на Амира: клоун болтливый! Не мог просто сказать, что все в порядке?! Почему не сказал? Светкой своей без устали любовался, что ли?! — Парни сказали, что вы справились без меня! — Знаешь, они правы. И тебе было совсем не обязательно вот в таком виде к нам заявляться, — кривится брат. Ах простите. Мне было не до переодеваний! Вид у Амира такой, словно он нашел свой горшочек на другом конце радуги. Счастлив неимоверно, чем раздражает меня еще больше. Вытащив графин, наполняю стакан, осушаю одним махом. — Ух, — выдыхаю, снова наливаю себе выпить. — Сколько дней ты бродил по пустыне без воды, верблюд?! — Ха-ха. Тебе бы мои проблемы. Сбежала бы от тебя жена с наследником на миллион зелени, я бы на тебя посмотрел… Слышится звон битой посуды. Жена Амира выронила что-то из рук. Стакан или бокал. Неважно. Разбила! Разумеется, тоже вышла на меня посмотреть! Парочка, чтоб их! Почему я так зол?! Должен радоваться, что у брата все в порядке… — Жена? — спрашивает она. — Наследник?!