— Ты завра приедешь? — спрашивает Белла, накинув на себя чертовски сексуальный шелковый халатик. — Да, заскочу в обед. Будь дома. — Спешно застегиваю ширинку на джинсах. — Конечно буду! Что же мне еще делать! Буду ждать и по тебе скучать. — Не грусти, — говорю, мазнув губами по щеке на прощание, — лучше думай о новой шубке. Из пропитанной сладкими женскими духами и сексом шикарной квартиры я выхожу на промерзшую, темную улицу. Курю и удаляю с телефона все звонки и сообщения от Беллы, пока прогреваю сияющую глянцем под уличными фонарями «Бэху». Охуительная тачка! Комфортная, быстроходная, еще не выветрился запах новизны! Только тачка теперь меня и радует, а от мыслей о том, что я скоро вернусь в семейную берлогу, на душе камень. Мне там вообще неинтересно. Стены давят, аж дышать трудно. В этой квартире все так, как удобно и нравится моей жене, а не мне. Она выбирала каждую шторку, каждую мыльницу. И вещи расставлены так, как нравится ей. Бросив окурок в сугроб, падаю за руль. Мчу домой, но чем ближе подъезжаю, тем сильнее нарастает раздражение. А жена снова звонит. Так и не ответив, вообще вырубаю трубку. Наша квартира располагается в спальном районе в новостройке. Дом новый, но обычный, как у большинства молодых семей. Покружив во дворе, кое-как нахожу место, куда приткнуть немецкую ласточку. Понаставят, суки, ведер, добрым людям припарковаться негде! Без всякого желания захожу в подъезд и поднимаюсь на свой этаж. Тяжело выдохнув, нажимаю на дверной звонок. Через несколько секунд дверь распахивается, но вместо жены меня встречает моя мать. — Ты-то что здесь делаешь? — спрашиваю я. — Да вот, приехала тебя повидать, а сынок не торопится. — Работы валом. Сейчас морозы, у всех тачки колом стоят, — шагнув в квартиру, запираю дверь. А когда вновь поворачиваюсь лицом к матери, вижу, что она зло прищуривается. — Работа?.. — тихо шипит и достает из кармана своей шерстяной кофты платок, а затем резкими движениями трет им мой подбородок. — Бессовестный. Не ври мне. Ты снова был у нее? У той профурсетки? — Перестань! — рычу я в ответ. — Стой смирно, у тебя вся морда в ее блядской помаде. Разве ты не понимаешь, что эта вертихвостка портит твою жизнь? Не дай бог Аринка узнает! — И что будет, если она узнает? Уйдет, думаешь? — Замолчи. Не смей так даже думать! Арина такая хорошая девочка, любит тебя, кобеля, бескорыстно. Где ты еще такую найдешь в наше время? Ты должен держаться за нее руками и ногами, а не путаться с меркантильными профурами! Из кухни слышатся шаги, и мать тут же прячет платок обратно в карман. А когда в проеме появляется жена, натягивает на лицо улыбку. — Все нормально? — прислонившись к косяку, спрашивает Арина. — Да, доченька, все замечательно! — щебечет мать. Но жена ее в упор не замечает, меня глазами зелеными сверлит. Мать ее превозносит, а вообще-то таких рыжих в средние века на кострах сжигали. Мою жену за ее увлечение уж точно бы не пощадили. — Слава, мы ждали тебя четыре часа… — говорит устало. — Я много раз тебе звонила, почему ты не брал трубку? — Работал, — цежу я. — Зашивался. Долбила до такой степени, что батарею мне посадила! — Ужин третий раз разогревать придется, Слав… — Так разогрей. Или переломишься? — Скидываю ботинки и направляюсь прямиком в ванную. Быстро переключиться с изящной Беллы на приевшеюся жену мне сегодня сложно. Наверное, потому что мать меня накрутила. — Ты, доченька, не обижайся, — бухтит она за дверью. — Все правильно, мужик уставший с работы пришел, потому и злой. Злой… Каюсь, вспылил. Самому неприятно от этого. Но я остываю, умывшись ледяной водой. Глава 2 Арина Свекровь всегда ко мне хорошо относилась, но сегодня после тихих перешептываний в коридоре со своим единственным возлюбленным сыном она стала особенно мила и нежна: — Ты куриную ножку сама кушай, Ариночка, — воркует, взяв на себя обязанность раскладывать по тарелкам ужин, — а Славик грудку пожует… Я приземляюсь на стул и удивленно наблюдаю, как Алевтина Тимофеевна услужливо пододвигает ко мне салат. — …Кофточка у тебя восхитительная! Она тебе так идет, — между делом замечает она мой выцветший от стирок когда-то фиолетовый лонгслив. — В каком магазине покупала? — Так вы же его мне и дарили. Три года назад… — Разве? — приподнимает бровь. — А выглядит как новый! Мне остается только удивляться, но эту внезапную вспышку свекровиной нежности прерывает Слава, зашедший в кухню. Он молча садится за стол, молча хватает вилку и нанизывает на нее кусочки запеченного картофеля. Муж больше не выглядит откровенно-раздраженным, но все равно еще хмурый. — Слава, ты хоть бы похвалил Арину, — укоряет его свекровь. — Как вкусно наготовила! — Да, вкусно. Спасибо, — бесцветно отзывается он. А меня вынужденная похвала совершенно не радует, потому что это заставила сказать Алевтина Тимофеевна. После ужина свекровь собирается домой. Слава порывается ее подвезти, однако та отказывается, объясняя, что мужу и жене надо проводить время вместе. Алевтина Тимофеевна и мне частенько наказывает: хорошая жена должна отпускать мужа из дома, только когда у него полный желудок и пустые яйца. Слава запирает за ней дверь и сразу направляется в душ. Уличив момент, я подбегаю к шкафу и торопливо стягиваю с себя одежду. Достаю черные кружевные трусики и лифчик, а к ним чулки — муж эстет в постели. Для него важно, чтобы женское белье было в одной цветовой гамме. Слышу, как щелкает замочек в ванной, и ложусь животом на кровать. Прогибаюсь в пояснице, красиво округляя ягодицы. Но когда муж заходит в комнату, его лицо вымученно искажается. — Нет, зай, не сегодня. Я очень устал… Его слова ранят прямо в сердце. Я стискиваю зубы и, забив на эстетику, удобно для себя сажусь на кровати. — Я не хочу быть той сварливой жинкой, которая требует от мужа супружеский долг, но, Слава, у нас уже неделю ничего не было. Он только раздувает ноздри и щелкает выключателем . — Что я могу поделать? На работе вкалываю как проклятый. Вот если бы тоже прибыльное занятие нашла, возможно, мне бы стало полегче. — Я тоже работаю. — Ты занимаешься ерундой, — хмыкает он, ложится на свою половину кровати и сразу же натягивает на себя одеяло. Шумно посопев, все же вспоминает обо мне и, потянув меня за руку, увлекает к себе. — Ладно, прости, зай. Я правда перегнул. А затем Слава слегка задевает губами мой лоб. Вроде бы ласковый жест, но меня от него морозит. Я хотела не этого. Мы просто спим. По крайней мере Слава. А я которую ночь подряд сверлю глазами стену, слыша мерное дыхание мужа у себя за спиной. В воскресенье утром мы с мужем вместе выходим из дома. Слава торопился в автосервис, но я настояла на том, чтобы сначала подбросил меня. Я снимаю крохотный кабинетик в здании бизнес-центра. До него пешком минут двадцать, но сегодня слишком морозно для прогулок. Кутаюсь туже в пуховик, прячу нос под шарфом, еле успевая за широким шагом мужа. Ищу на парковке нашу «девятку», однако Слава снимает с сигнализации новейшую «БМВ». Черную, с хищной мордой и покатым кузовом. Роскошный автомобиль немыслимой стоимости. — Откуда тачка? — я замедляю шаг. — Моя, — смеется муж, открывая водительскую дверь. — Тебе документы показать? — Я спрашиваю: откуда она? Где ты взял деньги? Восторга от того, что прокачусь на такой роскошной машине, не испытываю. Мне, наоборот, тревожно. Я даже представить боюсь, сколько миллионов нужно было за нее заплатить… Мы, конечно, не бедствуем, но и не олигархи, чтобы беззастенчиво рассекать на таких авто.