Поездка на дилижансе не заняла много времени. Городок был маленьким, и по пути к вокзалу Нола удивлялась, как много здесь громыхавших повозок, которые ехали по улицам бок о бок с модными кабриолетами. Еще больше ее поразило то, что в повозки были впряжены не только лошади, но и быки. Все они поднимали тучи пыли. Здания были деревянными, многие с крытыми верандами для защиты от палящего солнца. Стояли они там и сям, без всякой системы. Улицы можно было скорее угадать, чем увидеть. На того, кто прибыл из Лондона, в респектабельных районах которого дома были построены как по линейке, Мериборо производил впечатление какого-то захолустья. На вокзале оказалась одна-единственная деревянная скамья на узкой платформе. Кроме нее не было вообще ничего! Билеты нужно было покупать в переполненном магазинчике на главной улице, утыкавшейся в железнодорожные рельсы. Там, кстати, были выставлены на продажу все возможные и невозможные товары. Поездка до Винтона оказалась удивительно приятной. В удобном купе первого класса, которое ей заказал Ленгфорд Райнхарт, Нола могла чувствовать себя совершенно свободно. Она смотрела в окно, но бесконечные пастбища действовали на молодую женщину не самым лучшим образом. Изредка встречались стоянки овчаров. От костров поднимался дым. И запах был совсем незнакомый — горели эвкалиптовые листья. Оба вечера в поезде Нола ужинала с преподобным Турпином и его сестрой, но святой отец производил впечатление очень нервного человека. Любая попытка разговорить его — причем на такие интересные темы! — казалось, повергала священника в ужас. Несколько раз, когда они, по мнению молодой прогрессивной учительницы, вели никого ни к чему не обязывающую беседу, у него буквально кусок вставал поперек горла, и казалось, что следующую молитву будут читать по нему. В Винтоне Нола распрощалась с преподобным и его сестрой. От нее не ускользнуло, какое облегчение испытал святой отец от того, что они наконец расстались. Ночь перед тем, как продолжить свое путешествие в Джулиа-Крик, где ее должен был забрать служащий с фермы Райнхарта, она провела в местной гостинице. Ужинала она там же и могла выбирать между котлетой из ягнятины и стейком. Увидев огромный стейк, Нола решила в пользу котлеты. Хотя мисс Грейсон была не из тех женщин, которые вечно жалуются на отсутствие аппетита, она не без труда справилась со своей порцией. У других посетителей подобных сложностей не возникало. А еще все они пили столько черного чая! Город был крошечный, со скромной церковью, которая теперь оказалась вверена заботам преподобного Тристрама Турпина. Магазин на главной улице как две капли воды похож на тот, что она видела в Мериборо. Кроме него, пять небольших домов. Феба Пилар, хозяйка гостиницы, сказала, что городок у них не такой уж и маленький — в нем живут сто тридцать человек. Нола была очень удивлена. — Да где же они все? — Большинство почти все время проводят на фермах, с овцами, — пояснила Феба. — Приезжают только по воскресеньям, чтобы сходить в церковь и сделать покупки. Кто же будет сидеть здесь без дела! На следующее утро Нола встала на рассвете. Странно, но ее разбудила тишина. Мисс Грейсон умылась и решила идти в столовую, хотя не была уверена, что это время можно считать временем завтрака. Она ошиблась. За одним из столов уже сидел кучер Тирман Скелли — на его тарелке громоздились огромные куски мяса, бобы и глазунья из трех яиц. Нола не смогла составить ему компанию на таком пиршестве, спросила у Фебы чай и, получив его, вышла на улицу. Не так чтобы скоро мистер Скелли тоже появился во дворе и первым делом вытер рот рукавом рубашки, не соблюдая никаких приличий. — Мой багаж хорошо уложен? — спросила невежу Нола, которая немного беспокоилась за свой саквояж, в котором были школьные учебники. — Ясное дело, мисс Грейсон. Привыкший к капризам приезжих кучер почтовой кареты вел себя совершенно спокойно. Кого он только не возил! И всегда два дня путешествия по пастбищам Австралии значительно уменьшали для его пассажиров стоимость материальных ценностей. Через полчаса они были готовы ехать, и Тирман Скелли учтиво открыл перед Нолой дверцу. Сейчас его манеры были прямо-таки светскими. — Я хочу сесть вместе с вами, — решительно сказала Нола. — Вы уверены, мисс? У меня наверху не очень удобно. — Я не мимоза. В карете в жару еще хуже. — Как хотите. Но место наверху может быть опасным, если мы перевернемся или если на нас нападут бандиты. Нола слегка побледнела. — Вы вовремя меня предупредите, и я буду готова к такой встрече. Ну а уж если перевернемся… Скелли громко рассмеялся. — Да я пошутил. Немного юмора перед дорогой. Не прибегая ни к чьей помощи, Нола ловко взобралась на место рядом с кучером. Тирман был убежден, что через несколько часов она передумает и уползет в карету. Он еще раз проверил багаж пассажирки, мешки с почтой, покупки, которые ему заказали сделать владельцы и работники разных ферм, сел и взял в руки поводья. Свистнул кнут, и почтовая карета, запряженная парой лошадей, двинулась на северо-запад, оставив за собой большое облако пыли. Сверху открывался прекрасный вид, и смотреть по сторонам было бы безусловно интересно, но лошади бежали так быстро, что перед Нолой все мелькало, как в калейдоскопе. К тому же нашлись дела поважнее — ветер так и норовил сорвать с нее шляпу, и через полчаса безуспешной борьбы с ним молодая женщина сдалась. Головной убор пришлось снять, но неуемный ветер тут же растрепал заколотые волосы, и теперь они были в ужасном беспорядке. К тому же немилосердно палило солнце. Но, несмотря на все эти неприятности, Нола и не думала о том, чтобы скрыться внутри экипажа. Ветра и солнца там нет, но духота, наверное, такая, что не продержишься и пяти минут. Надо брать пример со Скелли — едет же он как ни в чем не бывало! Балагурит не переставая. Тирман развлекал Нолу совершенно неправдоподобными байками и при этом без конца повторял, что здешние люди известны всему белому свету как отчаянные лгуны. Этому Нола готова была поверить, потому что сам Скелли оказался примером ярче некуда. Тирман ее огорошил, запросто рассказав, что он попал в Австралию после заключения, ведь известно, что королева Виктория отправляла сюда всех, кого считала недостойными жить в Европе. Нола не могла скрыть, что очень удивлена такой откровенностью. — Да здесь таких, как я, полно. Половина австралийских поселенцев оказались тут после тюрьмы, — пояснил Скелли. — А те, кто не нарушал закон, все равно потомки бывших заключенных. — В самом деле? — только и смогла вымолвить мисс Грейсон. Нола снова углубилась в свои мысли, на сей раз спросив себя, какой дьявол побудил ее искать прибежище в стране, населенной преступниками. А впрочем… Она искала приключений? Здесь они будут абсолютно точно. И потом, преступник преступнику рознь. Интересно, что натворил Тирман? Как будто услышав этот незаданный вопрос, он в подробностях рассказал о том, как вместе с другом спланировал и осуществил грабеж. Ну да, они ограбили банк. Лицо молодой учительницы было таким растерянным, что Скелли громко расхохотался. Улыбнулась и Нола. Наверное, он все это выдумал. Тирман явно хотел проехать как можно больше и не жалел лошадей. А может быть, здесь такая езда в порядке вещей? Несколько раз Ноле казалось, что почтовая карета вот-вот опрокинется, но она не стала предлагать Скелли ехать помедленнее. Надо полагать, он знает, что делает. — Вот поймете, что такое засуха, и вы его возненавидите, — прокомментировал Тирман ее замечание о небе. — А она часто бывает? — Ясное дело. Иногда длится несколько месяцев, но бывает, что и несколько лет. Кое-где земля так трескается, что в трещину может провалиться овца. Вы ведь знаете, что здесь в основном скотоводческие фермы. Кое у кого тысячи овец, но во время засухи они погибают без счета. А потом вдруг такие дожди, что может смыть все, что уцелело во время засухи. А еще бывают страшные пожары… Да, перспектива не из веселых. Впрочем, о страшных засухах на Зеленом континенте пишут и европейские газеты — Нола читала. Остается надеяться на то, что Скелли просто ее пугает и на самом деле все не так ужасно. — В Англии такой страсти, конечно, нет, но у нас есть лисы, которые могут утащить в зубах задранную овцу, — совершенно серьезно сказала молодая женщина. Тирман засмеялся и показал на какое-то растение. — Это трава Митчелла. Правда, похожа на пшеницу? Очень быстро растет после дождей. Прямо на песке вырастают целые заросли такой травы. Нола посмотрела, как ветер гуляет по кустарникам — как же их здесь мало! — и несется по равнине. Кучер заметил ее взгляд. — Аборигены называют этот кустарник биндеа, — продолжал объяснять он дальше. — Чертовски противные у него колючки! — Помните, вы утром сказали, что на нас могут напасть бандиты? — Запросто. Но вы не бойтесь, у меня с собой всегда вот это. — Тирман показал на охотничье ружье, лежащее рядом с ним. Нола притворилась растерянной, но Скелли подмигнул, и она покачала головой. — И потом, я со всеми здесь лажу, — похвалился он. — Аборигены даже помогали мне, когда случались трудности. Так везет не каждому. — Хорошо бы ваш прогноз сбылся. Я уверена, что некоторые из них окажутся добродушными. Интересно будет познакомиться. Теперь растерянным выглядел Тирман Скелли. — Чу́дные вещи вы говорите, мэм. А вот я вам скажу… Но молодая женщина его уже не слышала. На повороте, выпрямившись, стоял кенгуру, да такой важный — вот-вот спросит с них плату за проезд. Честно говоря, Нола очень испугалась, но одновременно испытала настоящий восторг. На этом отрезке пути ее ждали и диковинные птицы — страусы эму и дикие индюки. Они ехали и ехали, и неказистый кустарник, как там его — биндеа? — сменили серебристо-серые и серо-зеленые деревья, которые чудесно гармонировали с яркой голубизной неба. Ясно, это эвкалипты. А это так называемые эвкалипты-призраки, стволы у них голые, и кора свисает с них клочьями. До чего же высокие! И дневной свет такой странный. Как все это не похоже на Англию! И как все удивительно и интересно! После полудня сделали большую остановку. Скелли расположился обедать и стал угощать Нолу, но она отказалась и только попила воды, правда, теплой и совсем невкусной. А Тирману все было вкусно — и еда, и питье. Отдыхать не стали и скоро снова тронулись в путь. Нола опять заговорила о засухе, и Скелли стал очень серьезным. — Всем приходится очень тяжело… И людям, и животным, и растениям. Знаете, я очень люблю эту землю. Наша страна прекрасна, как никакая другая, но здесь вас ждут жестокие испытания. К вечеру добрались до Джулиа-Крик. И опять гостиница, кузница с конюшнями и маленькая продуктовая лавка, примыкавшая к жилому дому. Тирман куда-то исчез, как сквозь землю провалился, и Нола осталась стоять одна на маленькой гостиничной веранде. В глаза сразу бросились уже хорошо знакомые приметы здешнего пейзажа — пыль, мухи. Молодой женщине показалась странной тишина вокруг. Только птица какая-то свистела время от времени. А люди-то где? И куда делся кучер? Он, кстати, даже не помог ей выгрузить багаж. Ну и ладно. Она справилась с этим сама, уселась на свой сундучок и стала ждать. Для начала нужно было оглядеться. Дверь на другом конце веранды, видимо, вела в, скажем так, ресторан гостиницы. К коновязи привязаны шесть лошадей. Обнаружились при более внимательном рассмотрении здешнего ландшафта и люди. Рядом с гостиницей в тени деревьев сидели несколько аборигенов. На незнакомую даму они смотрели равнодушно. Даже на взгляд предвзятого наблюдателя эти люди выглядели ленивыми и апатичными, как будто время в их жизни не играет никакой роли. Казалось, они ничего вокруг себя не видят, и леди с обгоревшим лицом и прической, от которой, надо сказать, мало что осталось, не произвела на них никакого впечатления. Нола уже подумывала, как бы ей заговорить с аборигенами, когда та самая дверь открылась и появился Тирман. На его верхней губе виднелась пена. Значит, бросил ее, не сказав ни слова, и пошел пить пиво. — Черт побери, мне надо было слегка освежиться, — он икнул, и Нола, приготовившаяся сказать по этому поводу все что думала, от неожиданности вздрогнула. — Заходите, мисс Грейсон. — Мой багаж, мистер Тирман… — Сейчас возьму, одну секунду. А впрочем, пусть здесь и стоит. То, что она выгрузила вещи сама, даже сундук, который был совсем не легким, он, видимо, счел само собой разумеющимся. — Разве можно оставить его здесь? У меня там вещи и книги. Тирман наморщил лоб. — Мы же не в Англии. Кому тут брать ваш сундук?