Молодая женщина занялась домашней работой. Время летело незаметно, и в комнату хозяина поместья она пошла только к обеду — понесла ему еду и оставила около постели кружку с болеутоляющим отваром. Он едва удостоил англичанку взглядом. После обеда она заглядывала к нему каждый час, но вскоре поняла, что такая чрезмерная забота была большой ошибкой. Хозяин поместья постоянно находил повод сказать ей что-то неприятное, а если такого повода не было, он требовал, с ее точки зрения, чего-то заведомо невозможного. Нола заметила, что кружка опустела, и похвалила себя за смекалку. Однако неблагодарность и высокомерие Райнхарта все-таки действовали ей на нервы. Претензиям не было числа. То хлеб, который она ему дала, был слишком жестким, то суп чересчур соленым. Он не хотел, чтобы она его умыла, не хотел, чтобы она убралась в его комнате и трогала его вещи. Когда ее долго не было, он стучал палкой по полу до тех пор, пока молодая женщина не прибегала к нему, а потом требовал, чтобы она давала ему пить, или открыла окно, или закрыла его, или почитала что-либо. Его повязка была то слишком крепкой, то ужасно слабой. Сначала он хотел, чтобы дверь оставили открытой, затем Шеннон слишком шумела. Нет ли каких-нибудь вестей от Галена? И когда он наконец вернется? Нола старалась быть терпеливой, но поведение сумасбродного старика несколько раз чуть было не вызвало у нее взрыв ярости. — Откуда в доме собака? — такими словами он встретил молодую женщину, когда она принесла ему ужин. — Я слышал лай. Этого вопроса Нола ждала. Она поняла, что, когда Райнхарт велел оставить дверь в коридор открытой, он собирался контролировать все, что происходит в доме, а заставить детей или новорожденного молчать было невозможно. Она глубоко вздохнула и ринулась вперед. — Да, у нас дома щенок. Его зовут Песочек. Шеннон с ним играет, и он лает. Нола сделала вид, что смотрит в окно. На самом деле она не хотела, чтобы Райнхарт заметил, что она нервничает. Страха у нее не было, но и скандалов ей больше не хотелось. Хотя бы ради детей она постарается сохранить мир в доме. — Как эта собака сюда попала? — тон Ленгфорда Райнхарта не оставлял ей надежды на то, что вопрос разрешится миром. — Ну какая разница? — молодая женщина пожала плечами. Ленгфорд Райнхарт прищурился. До чего же у него холодные глаза! Она ощутила едва сдерживаемый гнев. — Я требую ответа, мисс Грейсон. Учительница отошла от окна и поправила книги на ночном столике хозяина. — Если вы непременно хотите знать, щенка взяла с собой Тилли. Его мать прекрасно ловит змей… Нола искоса взглянула на Ленгфорда. А может быть, его и правда хватит удар… — Кто такая Тилли? — он на минуту растерялся. — Это старшая дочка Мэри, и есть еще новорожденная. Теперь у хозяина поместья отвисла челюсть. — О чем, ко всем чертям, вы говорите? Кто такие Тилли и Мэри? — Вы хотите с ними познакомиться? Одну минуту, я их позову. И Нэнси тоже. Нола шагнула к двери. — Мисс Грейсон, — взорвался Ленгфорд, и тут же стукнулся коленкой о край постели. Англичанка остановилась. — Я приведу их позже. Вы немного отдохните, а мне нужно уложить Шеннон. С этими словами она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Какое-то время в комнате Ленгфорда Райнхарта было тихо. Нола подозревала, что ему надо было прийти в себя. Времени на это потребовалось совсем немного. Едва она дошла до кухни, и он, как сумасшедший, начал стучать палкой в пол, но молодая женщина не стала торопиться. Она решила подождать, пока хозяин поместья немного успокоится, придет в разум, хотя, очевидно, до этого они все постареют и поседеют. Глава 13 Шеннон Нола устроила в одной из комнат на втором этаже. Так как аборигенки не спали под крышей, но хотели быть как можно ближе к «великой женщине», она жестами показала им, чтобы вынесли матрасы на балкон. Пусть любуются на звезды оттуда. Сначала все трое испугались высоты, но после уговоров Шеннон и Нолы согласились выйти на балюстраду. В конце концов им там даже понравилось, и женщины стали с удовольствием обустраивать себе постели. Нола тихонько постучала в дверь Ленгфорда Райнхарта и, не услышав приглашения войти, заглянула внутрь. У изголовья кровати горела лампа, сам старик, казалось, спал, и англичанка спокойно вздохнула. У молодой женщины не было никакого желания и дальше скандалить с ним. Она на цыпочках подкралась к окну и открыла его, чтобы в душную комнату мог попасть прохладный ночной воздух. Обернувшись, Нола Грейсон вздрогнула и чуть не застонала от досады. Ленгфорд Райнхарт сидел в постели и смотрел на нее. — Я… я… не хотела вас будить, — пробормотала учительница. — Я не спал. Как, по-вашему, я могу спать, если не знаю, что происходит в моем собственном доме? И тут Ноле стало стыдно. Она подумала, что в чем-то хозяин поместья безусловно прав. В конце концов, дом действительно принадлежит ему, она и в самом деле только служащая, и вряд ли правильно, что о том, что произошло, он узнавал последним. — Если вы не будете нервничать и ругаться, я вам все объясню. — Я не собираюсь давать вам какие-либо обещания, мисс Грейсон. Вы явно путаете меня с кем-то из ваших учеников. Садитесь. Вы слишком высокая, и мне трудно на вас смотреть, сидя в постели. Нола глянула на Райнхарта и в который раз спросила себя, каким этот человек был раньше, до того, как несчастье в семейной жизни так изменило его. Учительнице оказалось сложно представить его иначе, чем невыносимым грубияном, каким он был сейчас. Молодая женщина поставила стул рядом с постелью хозяина поместья. Какое-то время она молчала и размышляла, как ей лучше рассказать об аборигенках. Будь Ленгфорд Райнхарт здоров, Нола сказала бы все честно и прямо, но его нынешнее состояние заставляло ее медлить. Старик пристально смотрел на нее. Он явно почувствовал нерешительность молодой женщины. — Вы всегда были прямы и безапелляционны, мисс Грейсон. Что вас сейчас смущает? Неужели мое состояние? Конечно, последний вопрос был задан для того, чтобы спровоцировать ее на новый скандал. — Ну, хорошо, как хотите, — она решила расплатиться со старым хамом его же монетой, но тут же прикусила язык. Между тем Ленгфорд Райнхарт был совершенно спокоен, по крайней мере внешне, и Нола начала свои рассказ: — За то время, что я живу на вашей ферме, я два раза была в лагере племени вана-мара… — Меня это нисколько не удивляет. Вы очень экстравагантная особа, — Райнхарт окинул молодую женщину ледяным взглядом. Нола решила не комментировать это замечание и продолжала, как будто и не слышала: — Вы, конечно, знаете, что Джимми и Джек тоже из вана-мара. — Их отцы были белыми. — А их матери — аборигенки, следующие обычаям своего народа. Собственно говоря, Нола просто хотела узнать, подозревает ли хозяин о том, что племя часто и подолгу находится на его земле. Теперь ей стало ясно, что ему давно об этом известно. А что он знает еще? Нола продолжила свой рассказ. — Когда я была там первый раз, мне удалось помочь девочке, у которой был сильный приступ кашля. Я показала ее матери, как можно облегчить состояние ребенка. В Англии дети ведь тоже кашляют, и ингаляции в таких случаях там обычная процедура. Удивительное дело — мать этого ребенка, да и все остальные вана-мара решили, что я обладаю сверхъестественными способностями. Вчера ко мне прибежал мальчик из племени. Он все время повторял, что я должна отправиться с ним в лагерь. Там я опять увидела эту женщину. Она рожала. Должна признаться, что я испугалась, потому что ничего не понимаю в акушерстве, к тому же ребенок лежал неправильно. Разворачивать его было уже поздно, даже если бы я знала, как это делается, но я-то и не знала! Потом приехал Джек. Он сказал, что надежда только на мои знания и умения. Оказалось, что колдун племени проклял эту женщину и ее нерожденное дитя, потому что она разрешила мне помочь ее старшей девочке. Роженица уверовала в то, что я — ее последняя надежда. Никто из племени не собирался помогать ей. Они смирились с тем, что она должна умереть, а ребенка уже считали мертвым, хотя, как я вам сказала, у женщины были роды. Вспоминая все это — пение, дым, крики роженицы и ужасный страх, которым было охвачено все племя, Нола разволновалась. Она встала и начала ходить по комнате. — Роды были ужасными. Бедняжка очень мучилась. Я ничем не могла ей помочь. Единственное, что мне удалось сделать, — убедить, что ей не грозит никакая опасность от злого духа. Джек переводил все, что я говорила. Она поверила мне, а я пообещала, что она и ребенок останутся живы. И кстати, Джек дал ей болеутоляющий отвар из травы, которую я привезла для вас и для Вэйда. Я уверена в том, что он очень помог несчастной. Длилось все это бесконечно долго, но все когда-нибудь кончается. Кончился и этот кошмар. Причем самым замечательным образом — она все-таки родила. И девочка оказалась такая славная! Я даже от того, что оказалась простой свидетельницей этих родов, и то была совсем без сил, а что уж говорить о молодой матери… Воспоминания о страданиях аборигенки вызвали у Нолы Грейсон волну сочувствия, но Ленгфорд Райнхарт, казалось, совсем не был тронут всей этой историей. — Я уже собралась уезжать из лагеря, а тут вдруг новость — Джек сказал, что племя считает меня ответственной за души молодой матери и новорожденной и что они должны поехать со мной, иначе с ними случится беда. Женщина испугалась еще больше, теперь, наверное, не столько за себя, сколько за малышку. Этого нельзя было не заметить. После всего того, что она пережила, я не могла оставить ее в беде. — И вы привезли ее сюда? — Ленгфорд Райнхарт спросил это спокойно. Нола кивнула. Может быть, обойдется? — Вместе с двумя другими молодыми женщинами. Они ухаживают за мамашей и за ребенком, а кроме того, ведь есть еще одна девочка — старшая. Одна бы я не справилась. — Их надо отослать, и немедленно. Нола была потрясена. После всего, что она рассказала, Ленгфорд Райнхарт не проявил ни к кому и капли сочувствия. — Племя ушло с вашей земли. Неужели вы сможете просто выгнать этих женщин из своего дома? Им нужно помочь. Мистер Хетфорд это понял, почему же вы не понимаете?! — Вам вообще не следовало вмешиваться в это дело. Племя живет по своим законам. Если бы эта молодая женщина все-таки умерла, виноватой в ее смерти объявили бы вас и, вероятно, отомстили бы всем нам, живущим на ферме. Я знаю, о чем говорю, мисс Грейсон. Я сам однажды вмешался в дела племени, и в результате этого опрометчивого поступка убили двух моих загонщиков. Нола чуть не задохнулась от гнева. — Я не думаю, что аборигены стали бы мстить нам. В конце концов, я пришла к ним по их просьбе. Райнхарт прищурился: — А теперь у вас на руках три женщины и два ребенка. — Эти женщины сами о себе заботятся. Полагаю, они могут быть и мне полезны. Дом большой. Вы же не думаете, что я справлюсь одна со всем хозяйством? Мне ведь нужно учить детей. — Если они не уйдут сейчас, их выставит вон Гален, когда вернется. Это мое окончательное решение, — тон Ленгфорда Райнхарта не оставлял в этом никаких сомнений. — Мистер Хетфорд радуется, что у Шеннон появилась подружка. Он был обеспокоен тем, что у девочки здесь совсем нет женского общества. Посмотрели бы вы, как играют Тилли и Шеннон!