– Что? Не хочешь высшей меры? – усмехнулась она. – Не виноват, говоришь? Понимаю… Я вот тоже не хотела остаться одна и тоже ни в чем не виновата. Только я ничего не могу сделать. И ты не можешь. Ирина пришла на работу с больной головой. Ее мутило и подташнивало, а когда в туалете посмотрела в зеркало, то в безжалостном сиянии ламп дневного света убедилась, что косметика не скрыла желтых теней под глазами. «Вот и допилась ты до похмелья, матушка моя», – вздохнула Ирина и попыталась укоризненно покачать головой своему отражению, но это сразу отозвалось болью в макушке и новым приступом тошноты. От мертвого света и гудения люминесцентных ламп Ирина чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. К счастью, распорядительное заседание было после обеда, и она надеялась, что к этому времени похмелье пройдет, не так уж много она вчера и выпила, и, если разобраться, плохое самочувствие у нее больше от огорчения, чем от вина. Напившись воды прямо из-под крана, Ирина как могла поправила помаду на губах и отправилась в свой кабинет. Там ее ждал сюрприз: вместо симпатичного Николая обнаружилась дама лет сорока с чуть оплывшим, но миловидным лицом. Ирина нахмурилась и вспомнила, что вчера Валерий предупреждал о замене народного заседателя, только она была в таком отчаянии, что почти его не слушала. Так получилось, что Ирина вошла в собственный кабинет последней, и новая заседательница приветствовала ее так, будто это она здесь хозяйка. Она представилась и громким бодрым голосом, от которого нахлынула новая волна головной боли, заявила, что готова исполнять свои обязанности. «Да пошла ты…» – мысленно ответила ей Ирина и заметила на правой руке женщины широкое обручальное кольцо. Во рту разлилась горечь, а сердце наполнилось каким-то очень темным и противным чувством, то ли завистью, то ли ненавистью. «Специально такое здоровенное кольцо выбрала. Смотрите все! Я замужем! Счастливая жена и мать! Плевать, что жопу наела и щеки по плечам лежат, на голове больше лака, чем волос, а блузка на мне вообще с жабо! Зато я замужем-замужем-замужем! – бесновались темные силы в душе Ирины, пока она пыталась сложить лицо в приветливую улыбку. – Есть у меня мужик в хозяйстве! Да, его от меня тошнит давно, но он обязан со мной спать, потому что иначе я заявлю на него куда следует. Он сам тоже мне надоел хуже горькой редьки, вообще-то я гораздо больше люблю жрать, чем заниматься любовью, но зато я могу всем тыкать в нос своим обручальным кольцом. Это и называется семейное счастье, если кто не в курсе». Пришлось открыть первый попавшийся на столе скоросшиватель и сделать вид, будто там написана невероятно важная информация, а тем временем попытаться обуздать душившую злобу. Господи, ну как же так! Почему из трех женщин в этом кабинете она, Ирина, самая несчастная? Новая заседательница уже немолодая, но зато у нее достойная жизнь, крепкий брак, наверняка дети – отличники, радуют мать, вон какая у нее довольная физиономия. И на работе она, судя по повадке, не последний человек. Жизнь удалась, одним словом. Вторая, наоборот, молодая девчонка. Ну как девчонка… Кажется, ей двадцать шесть, еще пара секунд – и все, старая дева. Но у нее нет за плечами развода, и ребенок от первого брака не идет с ней в комплекте. Зато она так «упакована», что сразу видно – девочка не из простой семьи. Сама за рулем, одежда – сплошная «фирма». И поведение очень уж раскованное. Вроде бы ничего особенного, вежливая, приветливая, доброжелательная, но за этой манерой сразу видно избалованного ребенка, который в жизни получал все, что хочется, и горя не знал. Не сказать, что прямо красавица, но лицо интересное, живое. Обаятельная девушка, найдет себе прекрасного мужа, а если у самой не получится, то родители подсуетятся. Вот так… Не сумев сдержать вздох, Ирина захлопнула скоросшиватель. У одной прошлое и настоящее, у другой – настоящее и будущее, а у Ирины – ничего. В прошлом осталось разочарование и предательство, в настоящем – пустота, а будущее, как известно, растет из настоящего. Из ничего получается ничто. Лучше всего сейчас было бы взять и выброситься в окно, но, во-первых, низкий этаж, насмерть не убьешься, а главное, Егорку одного не оставить. Папашка его уже заделал новенькое, с иголочки, чадо, и старший сын для него стал старой и неинтересной игрушкой. Так что ради ребенка придется взять себя в руки и работать. Другого пути просто нет. Стараясь не встречаться взглядами со своими заседательницами, Ирина ознакомила их с предстоящим процессом, еще раз объяснила им права и обязанности, отметила, что в деле предусмотрена исключительная мера наказания, стало быть, на них ложится особая ответственность. Нужно быть крайне внимательными и даже дотошными в рассмотрении этого дела. Сейчас у них предварительная, неофициальная беседа, а после обеда будет распорядительное заседание в присутствии гособвинителя, и адвокат тоже приглашен. Ну а завтра уже начнется собственно процесс. К обеду похмелье прошло, оставив на память только легкую тупую боль в левом виске, и она снова могла мыслить здраво, даже запомнила, как зовут временных коллег. С мужиками проще, они четче мыслят, не застревают на мелочах и редко вспоминают, что наделены равными правами с судьей. А тут мало того, что дело само по себе будоражит воображение, так еще и женщины… Одна просто любознательная и непосредственная, а вторая активно-правоверная, типичная парт-тетя, без ценных указаний которой людям просто не выжить. Ох, не вовремя заболел симпатичнейший Николай Матвеевич, ох не вовремя! Бедняга Мостовой! Судить несчастного будут три бесящие друг друга бабы, а с гособвинителем и адвокатом ему вообще несказанно повезло. Бабкин и Полохов, два клоуна-психопата. Всех юристов района перебери, так не найдешь хуже. При мысли о Бабкине Ирину передернуло, будто она случайно дотронулась до чего-то противного и склизкого. Ничего, кроме гадливости, этот еще молодой человек с величавыми манерами мудрого старца у нее не вызывал. Когда-то Бабкин пытался ухаживать за нею, Ирина, тогда еще замужняя, довольно резко его осадила, и помпрокурора каким-то непостижимым образом, без малейшего участия с ее стороны, превратился из навязчивого поклонника в задушевного приятеля. Бывая в суде, он заходил к ней в кабинет, как к себе домой, требовал кофе, и во время этих визитов бывал откровенен до неприличия, так что Ирине становилось неловко и противно, но в то же время она чувствовала, что нельзя оттолкнуть человека, который настолько тебе доверяет. Бабкин зазывал ее в гости, хвастал, что у него бывают разные интересные люди, похоже, он представлял себя кем-то вроде мадам Рекамье, а свою квартиру мечтал превратить в salon. Потом Ирина развелась, и Бабкин стал ее очень навязчиво утешать. Ирина боялась, что он снова станет к ней клеиться, но нет. Все было настолько платонически, что Бабкин даже решил познакомить ее со своим товарищем. К сожалению, после развода Ирина на некоторое время утратила способность мыслить здраво, поэтому согласилась. Товарищем оказался адвокат Полохов, который только пришел работать в юридическую консультацию и еще не бывал в суде. Ирина тогда прибыла на «блестящую», по словам Бабкина, вечеринку нарядная, с прической, накрашенная особенно искусно, и в лучших туфлях – синих австрийских лодочках на шпильках. Впервые после развода она чувствовала себя привлекательной, и что же? Войдя в квартиру Бабкина, она обнаружила неприбранное, типично холостяцкое жилище, и в нем несколько потертых, чтобы не сказать побитых молью, личностей обоего пола. Угощения на столе, кроме чая, не было никакого – наверное, Бабкин считал, что интеллектуального пиршества вполне достаточно. Крепких напитков он якобы принципиально избегал, но, скорее всего, это его жадность надоумила. Взглянув на серые кружки со следами губ по краям, Ирина подумала, что оно и к лучшему. Потенциальный кавалер привел ее в ужас. Высокий мужчина с мешковатой фигурой и коротким тупым носом был еще молод, но уже основательно полысел, а те волосы, что остались, сосульками свисали на воротник серого свитера с узором, потерявшим от старости свою четкость. Брюки еще хранили следы когда-то наведенных стрелок, но пузырились на коленках, а внизу были настолько замызганы, что не спасал даже их мышиный цвет. Но это еще можно было бы пережить, хуже другое – от Полохова довольно крепко пахло немытым телом. Ирина почувствовала себя так, будто ей дали пощечину. Она не была высокомерной и уважала людей – и рабочих, и лимитчиков, и колхозников, и кого угодно. Но когда человек, собираясь знакомиться с девушкой, не считает нужным помыться и погладить брюки, тут уж, простите, какая разница, дворник он или академик? Как мог Бабкин подумать, что она согласится встречаться с подобным убожеством? Она хотела сразу уйти, но Бабкин втянул ее в профессиональный разговор, пришлось задержаться. Одна радость, избранник не делал никаких попыток к сближению. Минут через двадцать Полохов вдруг попросил у Бабкина церукал, тот, почему-то ухмыляясь, пошел за таблеткой. Ирина поскорее распрощалась и ушла с ощущением, будто вымазалась в грязи. Через несколько дней Бабкин заглянул к ней в кабинет и стал рассказывать, какой Полохов дурак. Оказывается, церукал понадобился не для медицинских целей, а чтобы таким остроумным образом выразить, что от новой знакомой Полохова тошнит. «Действительно, дурак», – пожала плечами Ирина, но помпрокурора не унимался, а продолжал расписывать во всех подробностях, как Полохову не понравилась ее «спина гребца», «мефистофелевский подбородок» и «овечьи кудри». При этом Бабкин весело смеялся, мол, идиот адвокат, ничего не понимает в женской красоте. Ирина за свою спину, подбородок и кудри была абсолютно спокойна, поэтому только сочувственно покачала головой. Ясно, что у Бабкина с Полоховым такой лютый комплекс неполноценности, что подавляет даже банальное мужское влечение, вот и все. Грех обижаться. Ирина попросила Бабкина больше не затруднять себя хлопотами об устройстве ее личной жизни и понадеялась, что он отстанет, но не тут-то было. Помпрокурора стал в разы дружелюбнее и развязнее с нею. Заходя к Ирине на кофеек, он стал позволять себе игриво хлопать ее по спине и говорить, ухмыляясь: «спина гребца», или «мефистофелевский подбородок», и подмигивал Ирине, мол, ах, какой же идиот этот Полохов. За внешним дружелюбием и открытостью скрывалось желание унизить ее и лишить веры в себя. Смотри, даже такое чучело, как Полохов, тебя не хочет, а я-то и подавно! Снисходительная дружба с великим мною – это все, на что ты можешь рассчитывать! Вероятно, таким образом Бабкин мстил, что она сразу не ответила на его ухаживания. Будь Ирина помоложе или хоть чуточку менее уверенной в своей красоте, тактика, может, и сработала бы, а так она просто сказала Бабкину, что близкие отношения между судьей и обвинителем не приветствуются, поэтому, как она ни дорожит их дружбой, что все же лучше ее оборвать. У Ирины как раз начался роман с Валерием, и она обо всем забыла, а вот Бабкин, кажется, нет. Поэтому сейчас надо быть готовой, что он будет стремиться не только осудить Мостового, но и нагадить своей бывшей задушевной подруге. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь