«Мне неизвестно, как именно и где они познакомились. Я буду говорить лишь о том, что знаю, как знакомый наших героев. Так случилось, что по Промыслу Божию несколько лет назад молодой семинарист и юная дочь “нового русского” полюбили друг друга. Зимними утрами в заиндевевшем вагоне ранней электрички в Сергиев Посад красавица Лиза куталась в шубку и думала о встрече с Дмитрием – очень одаренным, искренним, внимательным человеком, разносторонне образованным и при этом обаятельно простым и интересным в общении, с которым всегда так легко… Нечастые встречи кирпичик за кирпичиком складывали основание чувства, более глубокого, чем симпатия, и более прочного, чем юношеская влюбленность. Робко сплетались пальцы рук, крепко сплетались сердца. Скоро стало ясно: они будут вместе всегда, и не может никак быть иначе. Однако “новый русский” папа Лизы думал на сей счет прямо противоположным образом; он был твердо убежден, что этому нищему семинаристу не место рядом с его единственной дочерью. Никакие уговоры Лизы не возымели действия. Пристально глядя Дмитрию в глаза, папа спокойно сообщил, что если он не отстанет от его дочери, то его (Дмитрия) очень скоро найдут в канализации с простреленной головой, и что ему (папе) это будет стоить недорого. Это было тяжелым ударом для влюбленных, опечаленный Дмитрий вынужден был признать серьезность доводов и попросил разрешения наедине попрощаться с Лизой. Папа снисходительно разрешил. Для прощального разговора молодые люди вышли на лестничную клетку и тут же, не медля ни секунды, Лиза в халате и тапочках сбежала с возлюбленным. Тайно от родителей они обвенчались и расписались. Венчал друг Дмитрия по семинарии. В снятой на три недели замызганной смежной комнатушке на окраине прошел их медовый месяц. Дальше жить молодым было негде, и пришлось Лизе вернуться в свою комнату с дядей-соседом. Брак их “новый русский” папа не признал и опасность над новоиспеченным зятем не только не исчезла, но даже усилилась: Лизин крутой дядя, ветеран чеченской войны, имел четкие указания “проучить” Дмитрия, если он будет замечен рядом с Лизой. Дальнейшая жизнь новых мужа и жены протекала по законам конспирации: сложная система тайных сигналов и хитроумной маскировки обрамляла все их встречи, пару раз законному мужу даже приходилось прятаться в шкафу у своей законной жены! Возможно, об этом забавно читать, но лично переживать это было отнюдь не забавно. Проблемы серьезные, и разрешились они не в одночасье и не по мановению волшебной палочки. Требовалось много терпения, любви и веры. Рукоположение Дмитрия вынудило его тестя отказаться от вздорных планов расправы, а рождение дочери – и вовсе “признать” зятя. Постепенно отношения с родственниками наладились. Супругам удалось найти квартиру; служа в нескольких местах и занимаясь преподаванием, отец Димитрий смог получать достаточно, чтобы прокормить семью… С тех бурных пор прошло несколько лет. Отец Димитрий служит, работает, пишет статьи, ведет обширную деятельность. В семье уже двое детей, и ни один не остается без внимания. Господь благословляет спокойствием и достатком этот дом. И что самое прекрасное – ярко сияет сохраненная и преумноженная любовь у его обитателей. Ни огонь, ни вода, ни медные трубы, ни лишения, ни достаток не нанесли никакого ущерба этой открытой светлой любви, и, наверное, в нашей истории это главное чудо, плод их единой непреклонной воли быть вместе – во исполнение слов Писания, говорящих, что единство любящих супругов превыше кровных уз родства (Быт. 2, 24, Мк. 10, 8). Конечно, подлинная красота этой удивительной истории известна только самим ее героям, но хочется верить, что и наш краткий рассказ смог показать, что настоящая любовь сильнее каких бы то ни было препятствий – с помощью Божией» («Как жить», № 19). Да, любовь, конечно же, существует. Другое дело, что она чаще всего не похожа на сказку а-ля Барбара Картленд, где романтическая красавица в голубом платье непременно находит свою половинку в виде мужественного и прекрасного графа, барона или носителя еще какого-нибудь титула. Но здесь уже все зависит от вас, нужен ли вам обязательно сказочный принц с миллионом алых роз или вы согласны на кого-нибудь поскромнее. Первое, кстати, вполне имеет право быть, но тогда уж женщина определенно не должна жаловаться на одиночество и разочарование – принцев сейчас явный дефицит, а потому за принца иногда может быть принят некий самозваный претендент на трон вашего сердца. Сколько же слез потом будет пролито! Но может быть, вы постараетесь и разглядите принца в обычном человеке? Попробуйте. И тогда любой слесарь Вася, если вы его полюбите и он полюбит вас, станет вашему сердцу дороже всех коронованных особ всего мира. Кстати, о коронованных особах. Корона не поможет, но и не помешает в семейной жизни, если у супругов есть любовь и понимание своего мужского/женского предназначения. Святая царица-мученица Александра Феодоровна была очень счастлива в супружестве, но счастье это далось ее семье благодаря большим духовным трудам. Сама императрица понимала, что одной любви для гармоничного брака недостаточно – далеко не всегда любовь может так облагородить человека, что в нем перестанет действовать эгоизм. «По вине тех, кто поженился, одного или обоих, жизнь в браке может стать несчастьем. Возможность в браке быть счастливым очень велика, но нельзя забывать и возможности его краха. Только правильная и мудрая жизнь в браке поможет достичь идеальных супружеских отношений. Первый урок, который нужно выучить и исполнить, это терпение. В начале семейной жизни обнаруживаются как достоинства характера и нрава, так и недостатки и особенности привычек, вкуса, темперамента, о которых вторая половина и не подозревала. Иногда кажется, что невозможно притереться друг к другу, что будут вечные и безнадежные конфликты, но терпение и любовь преодолевают все, и две жизни сливаются в одну, более благородную, сильную, полную, богатую, и эта жизнь будет продолжаться в мире и покое. Еще один важный элемент в семейной жизни – это единство интересов. Ничто из забот жены не должно казаться слишком мелким, даже для гигантского интеллекта самого великого из мужей. С другой стороны, каждая мудрая и верная жена будет охотно интересоваться делами ее мужа. Она захочет узнать о каждом его новом проекте, плане, затруднении, сомнении. Она захочет узнать, какое из его начинаний преуспело, а какое нет, и быть в курсе всех его ежедневных дел. Пусть оба сердца разделяют и радость, и страдание. Пусть они делят пополам груз забот. Пусть все в жизни у них будет общим. Им следует вместе ходить в церковь, молиться рядом, вместе приносить к стопам Бога груз забот о своих детях и обо всем дорогом для них. Почему бы им не говорить друг с другом о своих искушениях, сомнениях, тайных желаниях и не помочь друг другу сочувствием, словами ободрения. Так они и будут жить одной жизнью, а не двумя. Бойтесь малейшего начала непонимания или отчуждения. Вместо того чтобы сдержаться, произносится неумное, неосторожное слово – и вот между двумя сердцами, которые до этого были одним целым, появилась маленькая трещинка, она ширится и ширится до тех пор, пока они не оказываются навеки оторванными друг от друга. Вы сказали что-то в спешке? Немедленно попросите прощения. У вас возникло какое-то непонимание? Неважно, чья это вина, не позволяйте ему ни на час оставаться между вами. Удерживайтесь от ссоры. Не ложитесь спать, затаив в душе чувство гнева. В семейной жизни не должно быть места гордости. Никогда не нужно тешить свое чувство оскорбленной гордости и скрупулезно высчитывать, кто именно должен просить прощения. Истинно любящие такой казуистикой не занимаются. Они всегда готовы и уступить, и извиниться». Слова эти написала женщина, которую муж до конца жизни называл не иначе как «мое родное любимое солнышко, дорогая жена». Значит, Александра Феодоровна знала, о чем рассуждала: «Одно слово охватывает все – это слово “любовь”. В слове “любовь” целый том мыслей о жизни, о долге, и когда мы пристально и внимательно изучаем его, каждая из них выступает ясно и отчетливо». Кто может рассказать о любви лучше, чем женщина? Суть женской натуры уже давным-давно определяется этим словом. Нет, совсем не потому, что мужчины меньше в ней нуждаются – может быть, они нуждаются в тепле и заботе – в лучших проявлениях любви – еще больше, чем женщины. И не потому, что мужчина якобы не способен на глубокие чувства, – еще как способен! – а потому, что в женщине, благодаря природному предназначению к материнству, очень сильно стремление согреть, окружить заботой и вниманием того, кого любишь. И при этом в женской натуре присутствует та трогательная незащищенность, жажда «опереться на сильное плечо», которая и побудила апостола призвать мужей к тому, чтобы греть и питать жену как собственную плоть и обращаться с супругой как с немощнейшим сосудом. Но есть люди, которые, как пишет Галина Белозуб, очень боятся «плена чувств». «Я хотела бы любви, но не могу сказать, что остро нуждаюсь в ней, – говорят некоторые женщины и добавляют: Ведь если я нуждаюсь в любви, то сразу же попадаю в зависимость от другого человека! А быть зависимой – это страшно!» Почему такие странные заявления исходят от женщин? – спрашивает психолог. И отвечает: лишь потому, что они не избалованы этим чувством в жизни. И еще: жажда неудовлетворенной любви всегда имеет другую сторону – непоколебимый эгоизм! Не бойтесь влюбляться! Страшилки о том, что под любовью люди понимают лишь разгул страстей и прилепление к земному, не имеют под собой основания. Хотя, действительно, подросткам, очень молодым людям, особенно мальчикам и юношам, часто свойственно принимать сильное половое влечение за любовь. Девочки не менее застрахованы от ошибок, влюбляясь не в реального человека, а в придуманный идеал. Но это не абсолютное правило. И если, опираясь на заповеди Божии, молодой человек или девушка будут стараться блюсти целомудрие, подразумевая под этим словом не только девственность, но и целостность своей натуры, когда «ум не заходит за разум», то можно избежать такой ошибки, как скоропалительный брак и еще более скоропалительный развод. Между тем истинная любовь приближает нас ко Христу, так как учит человека разумной жертвенности, когда «я» перестает быть смыслом мироздания. Настоящая любовь, даже неразделенная – чувство настолько созидающее и просвещающее, что даже при всех страданиях, которые она приносит, душа укрепляется и учится любовь к избраннику сердца переносить на все вокруг. Кому из влюбленных не знакомо это чувство, что весь мир вдруг преобразился и просветлел? Но самое важное – удержать это чувство просветленного и преображенного мира в своей душе даже тогда, когда счастье обратится в страдание или быт сгладит остроту сильных чувств. Женщина, пережившая даже несчастную любовь, ощущает себя как бы обновленной, многому научившейся, счастливой от посвящения в великую тайну человеческих отношений. Она идет по жизни с улыбкой, обращенной ко всему миру. И даже легче, может быть, С такой улыбкой негасимой Быть нелюбимой, но любить, Чем не любить, но быть любимой, – пела Татьяна Никитина. Сколько рассказов, притчей и сказок посвящено женщинам, жертвенно, до конца ждавших своего возлюбленного, мужа из дальних странствий, военных походов… Не зря, наверное, именно женщин сами мужчины в своем творчестве представляют образцом любви и верности. Образ влюбленного рыцаря, посвятившего всю жизнь без остатка прекрасной даме, согласитесь, менее симпатичен. Ни одной нормальной женщине, если она не самовлюбленная эгоистка, не захочется стать недосягаемой богиней, идолом, на которую возлюбленный молится и ради которой совершает несусветные глупости. Это только в начале отношений женщине лестно, когда мужчина лезет к ней в окно, хотя никто не мешает ему войти в дверь. Правда, не всегда такой рыцарь становится потом заботливым мужем, но это уже другая тема. На самом деле любой нормальный человек, и мужчина, и женщина, хочет в любви не только получать, но и отдавать. Только на основе самоотдачи, взаимного духовного обогащения супругов и может на долгие годы просуществовать счастливый, гармоничный брак. «Что делает семью крепкой, а людей, объединенных в эту семью, счастливыми? Близость… Близкий человек – это человек, которого я не боюсь, с которым я себя чувствую в полной безопасности», – пишет Галина Белозуб в книге «Брак от рассвета до заката». Психолог спрашивает читателей: готовы ли они к боли и страданию? Ведь это плата «за золото отношений, которое мы хотим получить». Готовы ли мы платить за близость уязвимостью? Первым барьером на пути к близости автор называет условную любовь, что само собой означает любовь на каких-то условиях. С этим утверждением сложно поспорить, потому что мы, оглядевшись вокруг, сами поймем, что подобный тип любви широко распространен. Безо всякого злого умысла к такой любви приручили нас родители. Ведь и в самом деле, редко кто в детстве не слышал от мамы или папы: не съешь кашу – я тебя любить не буду. «За каждую ошибку, плохую отметку наказывали и ругали. Тем самым показывая, что если я плохая, то меня любить не за что. И с детских лет, буквально с молоком матери, ребенок усваивал, что любовь – это награда за что-то. Любовь непостоянна, она может быть, а могут ее и отнять. Делаете вы то, что хочет от вас любимый человек, – он вас любит. Если вы не будете делать так, как от вас требуют, – вас разлюбят». Так как указать человеку на его слабости, промахи, ошибки, не задевая самолюбия человека? То есть построить свое высказывание так, чтобы оно способствовало росту партнера, а не унижало его? Психолог сам отвечает на свой вопрос: высказывая критическое замечание, следует «перенести центр тяжести» на себя. То есть проблему, которая видится только как проблема любимого человека, надо научиться рассматривать как свою, – и это самое главное. «Если вы делаете критическое замечание, то только во имя человека, а не для того, чтобы использовать его ошибки и промахи как полигон для собственного самоутверждения». Доверие трудно заслужить, но легко потерять. И жена, и мать теряют доверие, если используют информацию, полученную от близкого человека в доверительной беседе или от других людей, для уязвления. Сколько бы ни было потом призывов к близости или упреков в недоверии – ситуацию изменить будет очень сложно. Иногда доверие теряется навсегда. «Близость невозможна без умения прощать. Вообще без прощения, прощения от всего сердца, супружеская жизнь невозможна. Приближаясь друг к другу, мы неизбежно царапаем друг друга, наносим друг другу психологические травмы. Бывает, что без всякого злого умысла… Но прощение предполагает раскаяние. И здесь вам придется на собственном примере учить мужа этой самой сложной и самой необходимой в жизни любого человека процедуре – раскаянию. К великому сожалению, мы с детства привыкаем оправдывать и объяснять свои ошибки, а не раскаиваться в них. Оправдание и объяснение – это защита от нападения, от обвинения. В нашей культуре ребенка за ошибки наказывают, и оправдание – это вынужденная позиция. Открыться, то есть убрать защиту, на это нужна большая смелость. Но без открытости невозможна близость. Оправдать и объяснить можно все, но станет ли от этого легче человеку? Давайте будем учиться гасить претензии. Было бы здорово, если бы вы сказали: я понимаю, я была не права, но можно поправить. Давай договоримся. Прощение и раскаяние должно быть взаимным. Но не стоит требовать от мужа раскаяния, покажите сначала, как это делается. Дайте модель поведения. Наглядный пример эффективнее любых разговоров на эту тему». Галина Белозуб сама – счастливая жена. Ее советы вполне согласуются с евангельскими заповедями, так прислушаемся к этим советам! Истинная любовь действительно предполагает безусловность. Учиться этому надо еще до брака. Не только из житий святых, но и на примере наших верующих современников можно увидеть, как безусловное принятие даже неверующего мужа или жены супругом, обретшим веру во Христа, непоколебавшаяся любовь к своей половинке, смирение, признание права другого человека на свободный выбор склоняло к вере сердце неверующего, и в семье, где могли бы начаться «религиозные войны» до «победного» конца, то есть до позорного развода, восстанавливался мир и гармония. А если дело обстоит противоположным образом, то есть один из воцерковленных супругов переживает духовный кризис, перестает ходить в храм и т. д., то другой никогда его за это не разлюбит, не станет порицать, а, наоборот, постарается поддержать и укрепить в духовной борьбе, чтобы в итоге помочь вернуться… Любовь между мужчиной и женщиной входит в одно великое понятие общечеловеческой любви, про которую апостол Павел сказал: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». Любовь, которой нет Говоря о любви, мы всегда повторяли «настоящая любовь». А что, бывает ненастоящая? Да, и мы уже ответили, что страсть может стать заменителем любви, причем заменителем далеко не «идентичным натуральному». Но бывает «любовь», которую и страстью-то не назовешь. Ее просто-напросто… нет. Страсть все-таки направлена на человека близкого, из-за страсти какие-то отношения складываются. Люди общаются, порой женятся, потом разбегаются или влачат унылое существование в обществе уже тихо ненавидимого или просто ставшего безразличным супруга. Или же «втюрившийся» преследует объект своей страсти, всеми правдами и неправдами пытается добиться ответного чувства. В общем, как-то воздействуют друг на друга тот, в ком страсть загорелась, и тот, кого она грозит сжечь в своем вулкане. Но есть другой род ложной «любви». Тоже страсть, если хотите, но какая-то уж совсем странная. Это совершенно болезненная реакция на какого-то недосягаемого человека. Причем «влюбленный» отлично знает, что у него с этим человеком никогда ничего не получится. Вы поняли, конечно, что речь идет о творении кумиров. Женщина должна любить. Это не значит, что мужчина не должен и не хочет. Но женщине для счастливого существования на этой грешной земле необходимо отдавать свою любовь кому-то – если нет мужа и детей, то чужим детям, друзьям, нуждающимся людям, на худой конец, хоть чему-нибудь, что живет и растет: животным, цветам. Так уж устроена Ева-жизнь. Но часто бывает и так, что очень хочется любить, а вроде бы некого. И тогда на горизонте возникает ОН. Он поет на сцене, или снимется в кино, или демонстрирует высший класс фигурного катания, или борется за президентское кресло, или… Да мало ли таких «или» может быть. Главное, что он – звезда, он на виду у всех, и он всегда в прекрасной форме. Таинственный, недосягаемый… Им можно любоваться часами. Прежде всего, он соответствует девичьему или женскому идеалу о внешности мужчины или весьма близок к этому идеалу. А затем уже герой начинает в горячечном женском воображении наделяться самыми замечательными мужскими качествами. Особенно «везет» на это певцам и актерам – ведь они создают сценический образ, порой такой благородный и пленительный. Влюбленностью в далекую звезду переболели многие подростки. Кого-то угораздило влюбиться даже в персонаж кинофильма или книги. Я вспоминаю журналы для тинейджеров, читанные мною в этом замечательном возрасте, и сразу всплывают в памяти полные отчаяния письма девчонок, влюбленных в Виктора Цоя, Дмитрия Харатьяна, еще в кого-то не менее популярного… Обычно от такой любви излечиваются с взрослением. Если не успевают наделать непоправимых глупостей – как несчастные дурехи, страстные поклонницы Цоя, покончившие с собой после его трагической смерти. Так что любовь к звезде – явление возрастное, у мальчишек оно тоже бывает, только не столь часто. Парни чаще именно «фанатеют», а не «влюбляются». У девочек такое происходит во многом из-за юного максимализма, когда сверстники и окружающие кажутся «уродами», «грубыми животными», «не понимающими» ее «тонкую натуру». Зато ОН… Но проходит время, и «его» место в девичьем сердечке благополучно занимает вполне земной, досягаемый мужчина. Тревогу надо бить, когда «фанатеть» начинает взрослая, иногда даже замужняя женщина. Почему это происходит? Женщина одинока: живет одна или же нет взаимопонимания с мужем в надоевшем браке. А певец поето любви. О несбывшейся любви. О невстреченной любви. О своем идеале. И женщина, не имеющая никакого лекарства от чувства одиночества, вдруг начинает принимать эти слова на свой счет. Она практически заболевает. Она боготворит человека, «способного так любить». Не будем говорить, что люди искусства неискренны в том, что они изображают на сцене или в кино, но даже самые настоящие их признания в любви обращены ко всем сразу, а значит не к кому-то конкретному – естественная благодарность публике, которой ты востребован. Почему нормальные женщины порой забывают эту простейшую истину? Одну из таких грустных историй рассказала Каринэ Фолиянц в книге «Приручи любимого». Клавдия Николаевна была замужней женщиной, но до семьи ей не было дела. Главное в ее жизни было посещение оперного театра – ежедневное. Она была влюблена в тенора и уверяла всех, что он отвечает ей взаимностью. Ей казалось, что он видит ее со сцены, улыбается ей одной и вообще поет только для нее. Она ходила на все его спектакли. Ворчливый муж, надоедливые дети, скучная работа – это был навязчивый сон, от которого можно было сбежать только в театр, где начиналось истинное существование. В зале Клавдия Николаевна чувствовала себя необыкновенно хорошенькой. Она так ни разу не подошла, не заговорила с предметом своего обожания. Но всю жизнь прожила с мыслью, что он любит ее любовью платонической, великой и невысказанной. А умирала она практически одна. Муж ушел в другую семью, дети не любили матери, которая не замечала их. Вряд ли и ей было легко в эту минуту. Все лучшее в жизни ей заменили иллюзии. «Иллюзии сродни наркотику, – пишет далее Каринэ Фолияц. – Поклоняясь им, вы отворачиваетесь от мира. Жгучие придуманные страсти терзают душу и разрушают здоровье. Они отнимают пищу у разума… Романтическая любовь, как правило, шагает рука об руку с одиночеством». Романтическая любовь (не в лучшем смысле этого слова) бывает иногда направлена и на вполне земного, а не сценическо-телевизионного кумира. Так происходит, когда человек, которого можно было бы просто полюбить обычной женской любовью, из-за своей недоступности сводит женщину с ума, и она начинает жить в нереальном мире иллюзий и представлений, о том, «как хорошо было, если бы…» Письмо в редакцию. С комментариями. «Х+Y = дикая любовь. Правда, односторонняя. Наконец-то получив гражданский развод (а церковный – без вины – уже получен давно), наслаждалась жизнью, даже празднуя свое одиночество и подумывая, что это, может быть, мой путь, уверенная, что никогда и никого больше не пущу в свое сердце (за исключением восхищения некоторыми, как правило, недосягаемыми в смысле постоянного общения людьми), я вдруг решила, что за “страдания и терпение” уж пора чему-то хорошему произойти. Вдруг появилась надежда, что сразу же спустится с небес (словно это заслужила) земное, семейное счастье, о котором все-таки, как оказалось, мечтала и “созрела”, уже забыв тот кошмар, отрезвивший относительно семейной жизни и реальных, повседневных отношений, готовая снова любить, заботиться, жить “для него”. И тут как раз, придя на практику в новый отдел, обратила внимание на сотрудника, с которым сталкивалась по работе давно. Раньше он казался мне лишь коллегой, существом среднего рода. Скажи тогда мне кто, что за чувства я к нему буду питать теперь, я бы не поверила. Хотя однажды, столкнувшись с ним по работе поближе, обратила на него внимание. Даже помню тот момент: он, казавшийся для меня лишь существом среднего рода вдруг стал кем-то особым, значимым. С тех пор отмечала его на расстоянии, что-то вроде “зрительной пассии”, и вроде бы не без доли взаимности. И теперь, казалось, уже забыв о мимолетной симпатии, еще уверенная, что праздную одиночество, что я “выше всего этого” (то есть как ее там? – да, “любви”, хотя, как теперь понимаю, в глубине души сознавала опасность влюбленности при возможности общения с Y), пришла в новый отдел, последнюю инстанцию, после чего – работа в другом месте (то есть, скорее всего, я его больше не увижу), и там встретила свою давнюю, поверхностную симпатию. Но как же, я иду сюда только работать (хотя в глубине души уже выстроила мысленную программу, уверенная в ее счастливом конце)! А он, обычный человек, в чем-то, может, примитивный, с интересами “как у большинства”, неразговорчивый по натуре, стал общаться, словно искал повод заговорить, задавая общие дурацкие вопросы. Но как же, я выше этого! Я фыркала и отстранялась, хотя уже заметила, что все время думаю о нем, и хочется узнать о нем побольше, особенно в плане наличия семьи. Я подумала, а может, это тот самый человек, предназначенная мне половина – ровный, спокойный, нормальный, в отличие от бывшего мужа и объектов “симпатий на расстоянии”. Когда в коллективе начинались разговоры на “всякие такие” темы, он молчал, не смеялся пошлым шуткам или удалялся, что еще больше привлекло меня к Y. Но как же я покажу свои чувства? А вдруг у него уже все устроено? Говорили, что он не женат, другие – что разведен, третьи – у него дети в школу ходят и др. Подруга сразу сказала, что никаких там серьезных отношений и быть не может. Просто мужикам скучно, а тут ты – новый элемент в коллективе. Но я, со своей категоричностью и формальной, почти фанатичной православностью, помышляла только о серьезном, только так: черное или белое. Поехав на выходные в Санкт-Петербург с экскурсией, молилась блаженной Ксении: помоги, может, это ОН? Скучала дико, ждала рабочего дня с нетерпением. На работе, казалось, он не уходит и ждет повода, чтобы “случайно” уйти со мной. Но я не давала такой возможности, считая себя опять “выше того, чтоб что-то подстраивать”. На собрании он сел почти рядом, и все время бросал взгляды в мою сторону (а там, кроме меня, никто не сидел) и пытался заговорить. А я опять почти ноль внимания. Этот проклятый “негативизм”, когда человек ведет себя противоположно тому, как он хотел бы (это я о себе). И тут, словно по прошению, случайно в разговоре мелькнуло, что он женат, на следующий день – что ребенок в школу ходит. Я даже поучаствовала в этих разговорах, с деланной улыбкой на лице. Но была в шоке. Что же это было? Показалось? Лишь дружеская симпатия с его стороны? А мои чувства зашли слишком далеко и превратились в страсть. Дошло до того, что в очередные выходные, в день Пресвятой Троицы, стоя в храме, вместо молитвы я думала только о нем (где он и что сейчас делает). А в парке, где множество людей гуляло с детьми, в каждом мужчине с ребенком виделся Y. И казалось, что там, у них – загадочный, не доступный мне мир. И поймала себя на зависти (раньше вроде бы не посещали меня ревность и зависть) к тем, кого Господь не ведет, вернее, ведет, но не так, как меня, у которых, казалось бы, все гладко и по плану: учеба, женитьба, семья, дети и т. д., это даже не зависть, а тоска по тому, чего у меня нет. А мне приходится вымаливать то, что для большинства кажется элементарным, и они об этом не задумываются. Познав с приходом к вере то, ради чего стоит жить, в тот миг готова была все бросить и променять на простое житейское счастье этих мирских людей. Весь предыдущий путь представился мраком, сплошными скорбями и псевдодуховностью. Что-то внутри раздирало меня. И это день Пресвятой Троицы. “Бог оставил меня!” – думалось мне. Убивало то, что позволила себе размечтаться, влюбиться в человека вполне земного, заурядного, реального; в кои-то веки захотелось всего лишь простого, земного счастья, и сразу “облом” Страсть зашла так далеко, что готова была все отдать, лишь бы просто был рядом Y, просто сидеть и смотреть на него, ради этого готова все бросить – ни работа, ни учеба неинтересны, и сама себе не нужна, жизнь не имеет смысла. Как в детстве – держать любимую игрушку, иметь ее и никому не давать. На работе старалась контролировать себя. Однако, услышав разговор Y по телефону с женой (а может, с мамой?), впала с истерику и дома рыдала весь вечер. На следующий день отпросилась с работы, так стало плохо при одной мысли об этой ситуации. В такие моменты лезут в голову мысли о нашей “жизни в целом”, неудавшейся, проклятой. А лукавый помогает, подсовывая доводы, которые складываются в логическую цепочку, и еще больше убеждаешься в своей никчемности. А фантазия работает на полную катушку. Не говоря о невыносимых мыслях насчет сокровенных деталей жизни Y. Хуже всего то, что в голове крутилось: а вдруг он так же страдает из-за меня и не подает виду? И в своих “мечтах” представляла его чувства, но от этого становилось не легче. Однако “надежда умирает последней”: а вдруг есть шанс? А вдруг он действительно разведен? Кто-то говорил, что у него лишь формальная семья. И я пыталась общаться с Y, как со всеми, чтобы побольше узнать о нем. Однако в присутствии Y. сердце колотилось, меня словно парализовывало и слова не шли с языка. А со стороны я, наверно, выглядела мрачно, угрюмо, что могло восприниматься им в свой адрес и отталкивать. И Y уже не так активно и часто заговаривал со мной и, казалось, шарахался от меня. Может, испугался, почувствовав, что я к нему питаю (меня мог выдать взгляд и что-то в поведении)? Всякие доводы лезли в голову, и многие его поступки трактовала в свой адрес. Превратилось в мучение – ходить на работу и видеть недосягаемого Y, зная, что “никогда”… Когда я поняла, что у меня два пути – или выкинуть все это из головы, или я заболею, – то попыталась взять себя в руки и сопротивляться страсти (здесь уже действовал инстинкт самосохранения). С Божией помощью. Он всегда рядом и готов нам помочь, если только мы Его сознательно не оставляем, меняя на нестоящее, тленное. Батюшка сказал: “Молитесь, чтобы Господь отнял это чувство”. И процитировал одного старца: “Мы не властны над мыслями, но мы властны не вить гнезда, где они бы жили”. Также помогало задетое самолюбие: раз на меня не обращают внимания, то какой во всем смысл? И я “не отставала”, максимально показывая, как “не обращаю на него внимания”, проходя мимо него с таким выражением лица, что его вообще нет, пустое место. Я понимала, что это уже болезнь, даже если вдруг чудом окажись чувство взаимным, я не смогла бы адекватно общаться с Y. И я взмолилась: “Господи, дай мне равнодушие к Y.! Ничего сейчас больше не надо!” Так меня “скрутило” внутреннее обстояние, что даже об отвращении к Y просила. Прошение почти исполнилось. Я стала трезвее смотреть на Y, воспринимая его даже внешне по-другому. Стало появляться ощущение неестественности, надуманности всего этого чувства, словно оно обращено не к реальному Y, а вымышленному объекту, многие черты которого додуманы. С удивлением косилась на носовой платок, пропитанный слезами безысходности и отчаяния. А тогда ведь рыдала так, словно оплакивала умершего. Исповедовалась и причастилась. Заказала молебен свв. мчч. Киприану и Иустине. И, как казалось, случайно, в проповеди батюшка сказал, что “порой лукавый нам внушает, что хождение в храм и святость – что-то серое, скучное, неинтересное, а мирские интересы и страсти – заманчивые, яркие, красивые”. Я поняла, что мы часто, неудовлетворенные жизнью, жалеем себя и придумываем кумиров, наделяя их желаемыми свойствами; изобретаем причины скорби, таковой на самом деле не имея, подгоняем событие или чувство (здесь – желание любить и быть любимым) и наше внутреннее влечение к печали – под первый попавшийся объект. А затем верим в это соответствие и не хотим, а потом и не можем избавиться от него, погружаясь все глубже и глубже в страсть. А когда уже невмоготу, мы так глубоко погружены и зависимы от нее, что приходится лечить хирургическим путем. И я решила: бой страстям и романтике! Но не тут-то было. Наверно, придется, вытравливать чувство долго и мучительно. Главное – не соскользнуть на эти мысли, не представлять Y, стараться быть довольной своей судьбой. Ведь эта моя тоска “а как у него?” – непризнание своего пути и воли Божией обо мне. Хорошо бы больше не встретить Y и “протянуть” в том же духе. Господи, дай равнодушие к Y! Но оставалось еще четыре дня. Да, говорила я себе: опыт есть, время лечит. Однако программа саморазрушения была запущена, и уже не хотелось “слезть с иглы” этих навязчивых мыслей, хотя знала, что это все самообман. И мысли об Y, вернее, его образе, навязчивом образе, к которому привыкла, снова казались льстиво приятными и заполняющими душевную пустоту, и от них не хотелось избавляться. Да, причина во мне самой, надо менять себя. Я попыталась смириться. Ведь “сила Божия в немощи совершается”. Накачавшись валерьянкой, доходила оставшиеся три дня на работу, стараясь не сталкиваться с Y (но, как теперь считаю, “не использовала последний шанс”). Были даны силы воспринимать все отстраненно и даже говорить с ним по работе. И казалось, что все позади. Но не тут-то было. Надежда даже в последний день теплилась. А программа саморазрушения все еще действовала. Согласно ей, я же должна “оплакать”, что “мы расстаемся навсегда”. Такая вот драматизация. Но удивлялась своему спокойствию, когда в последний день после прощального банкета, сказав обычное формальное “до свидания”, “мой” Y спокойно ушел, словно завтра придет снова на работу. Ушел к своим делам, к жене, наверно, готовиться к поездке в отпуск. А для меня скорее всего – навсегда. Но опять поразительное спокойствие. Однако, придя домой, дала волю своим чувствам, снова погружаясь в отчаяние и безысходность. Может быть, надуманную? А в мыслях словно голос шептал: “Навсегда!” Или: “Оттолкнула хорошего человека, сама, своими руками, а семья-то формальная у него, ее-то и нет…” А еще: “Да ладно, тебе все это показалось”. До сих пор не пойму, что показалось, а что было с его стороны. Может, у меня “бред отношения”? И все-таки где-то в глубине не оставляет надежда. Кто бы ни убеждал, все еще кажется, что Y тоже так где-то сидит и вспоминает меня. Ведь так хочется в это верить. Однако опять мысль: “Ты это все пишешь, а он сейчас развалился перед телевизором и уже давно забыл о твоем существовании”. Неужели это не отрезвляет? Теперь после всего этого не знаю, смогу ли, захочу ли с кем-нибудь общаться. А вдруг опять не так пойму? Мечтаю о том моменте, когда, читая эти строки, подумаю: “Какая глупая я была, когда писала все это!” Но для чего же это все было попущено Богом? За самонадеянность – я была уверена, что выше этого, что смогу своими силами противостоять симпатии (окажись Y женат), часто давая советы по этому поводу безнадежно влюбленной знакомой: “Он не стоит того, это лишь болезнь и «прилепление к земной твари»”. А сама пропустила мысленный прилог и не заметила, как погрузилась в страсть и стала от нее полностью зависимой. Если человек считает себя выше какой-то страсти, то Господь попускает ему впасть в нее, чтобы не превозносился, и только с Его помощью получается из нее выбраться. Чтобы не считала себя выше “мирских”, многие из них намного лучше меня, у них есть чему поучиться. В данном случае у Y – спокойствию, скромности, вежливости, умению общаться с людьми. С помощью этого обстояния, как ни странно, исцелилась от других страстей, под властью которых жила, не сознавая этого. Однако смогу ли исцелиться от этой? Недавно сотрудница (во время типичного разговора за чаем с обсуждением мужчин, в т. ч. Y) вдруг мельком сказала: “Да что ты, он же разведен”. И опять закрутилось: “А вдруг?” Только теперь когда? Ирина А.» Комментарий психолога: «Такая “любовь”, вернее, страсть, как правило, на расстоянии, свойственна определенному типу личностей. Это часто незаурядные, творческие люди, с богатой фантазией и воображением. Они жаждут любви и стремятся быть любимыми, часто не осознавая это и считая себя недостойными любви. Однако сознательно или подсознательно выбирают ситуации, когда общение или взаимность заведомо невозможны или маловероятны. Этим людям свойственно кумиризировать и идеализировать объект симпатии, который часто перерастает в страсть. Если на фоне отрицательного личного опыта присутствует еще и депрессивный фон, плюс внутреннее эго-влечение к печали (кстати, Х, к счастью, сознает это), то ситуация усугубляется. Тенденцию выбирать “недосягаемых” объектов любви можно проследить с детства. Одна особа, например, с раннего возраста страдала на расстоянии по какому-либо кумиру (артисту, певцу), вся ее комната была увешана портретами очередного “объекта”. Более того, она пыталась подражать ему (внешностью и манерами) и как бы “ощущать себя им”, то есть в своих фантазиях пыталась “жить его жизнью и думать за него”. Вы скажете, что многие в определенном возрасте в какой-то мере испытывают это. Возможно, но, как правило, с годами все проходит и на смену приходит реальное общение с конкретными людьми. Однако у этого человека с возрастом все это переросло в аналогичные чувства к реальным людям, но, как правило, это были “объекты на расстоянии”, то есть люди, с которыми общаться было почти невозможно в силу каких-либо обстоятельств. И на них перекинулось стремление подражать, думать за них, пытаться “представить себя на их месте, жить чужой жизнью” (вспомните мысли Х: “А как у него?”). Другой пациент “обожествлял” места, связанные с любимой – район, где она жила, где работала и т. д. Мы не будем здесь комментировать, патология ли это.